На грани доверия. Книга третья.

Зорин даже привстал. Может быть, именно поэтому она так упорно не хотела давать ему читать роман? Он вскочил, опять схватился за сигарету, закурил. Вика точно убьёт за курение в спальне.

Сам не знал, как реагировать, что думать. Понял лишь одно – ему, действительно, приятно читать роман, хотя слог и прост, но не примитивен, кое-что стоило бы откорректировать, но так, по мелочи. В целом текст удивительно хорош, как и сюжет. В нём купаешься, как в чистом озере. А с другой стороны, в романе угадываются чувства самой Миры.

Вадим затушил сигарету, опять перед взором предстало лицо девушки, её глаза – красивые, что тут лукавить, даже очень. Взгляд то насмешливый, то строгий, то ласковый. Зорин, словно отгоняя видение, даже головой помотал. Эта девушка стала слишком часто занимать его мысли. Так нельзя. Очень опасный путь, разрушительный. Мало того, что он женат, ещё и преподаватель, а Мира – студентка. И между ними ничего не может быть, ничего.

Хорошо, что он попросил Миру разрешить ему не высказывать своё мнение о романе. Сказал это ещё перед тем, как начал читать, а теперь порадовался своей предусмотрительности. Само собой, Мире ни к чему знать, что он думает. А всё же роман тёплый и какой-то обнадёживающий, хотя и наивный.

Почему человек в какой-то момент своей жизни начинает писать? Почему чувствует такую потребность? Ведь пишут далеко не все, а за перо могут взяться в любом возрасте. Причем, речь идёт, прежде всего, о художественной литературе. Вот почему Мира взялась писать? Таисья говорила, что на юге, от скуки, но это только толчок. А началом было что-то другое. Возможно, у Миры накопился достаточный читательский опыт. Судя по её рассказам, с интересом читать она начала с самого детства. В двенадцать лет её мама застала всю в слезах – девочка только что прочла «Сестру Кэрри» Теодора Драйзера, восприняла всю боль героини, прониклась ею. Мама отобрала книгу и долго возмущалась – кто посоветовал Мире этот роман в её возрасте? А ей никто не советовал, она читала всё, что попадалось на глаза. Читала с интересом, вникала, рассуждала, переживала за героев. Вот тогда она, наверное, и окунулась с головой в мир художественной литературы, ощутила себя её частью. На фоне всего этого в какой-то момент захотелось создать и что-то самой. Конечно, ей ещё не хватает жизненного опыта, который необходим писателю, но, как говорится, опыт – дело наживное, лишь бы не бросить начатое дело. А вообще, продолжить читать и читать – хорошую, добротную, качественную литературу. Читать, писать, наблюдать за людьми и жизнью.

Всё-таки, Мира необычная, интересная девушка, как личность, так и как внешне. Зорин опять лёг, закинул руки за голову, покачал ногой. Прикрыл веки, через полуопущенные густые ресницы посмотрел на мягкий льющийся свет ночной лампы. Воображение опять унесло его из дождливой московской осени в тёплый край, где ласкают ноги солёные волны Индийского океана, где розовеет мягкий песок, пальмы волнуются на ветру, а на тебя влюблёно смотрят шоколадные глаза юной креолки…

Вдруг почувствовал лёгкое прикосновение губ, на них ощущался запах и вкус моря. Вадим ответил на поцелуй, сначала тоже едва касаясь, а затем внезапно впился в них горячо, страстно.

– М-м-м, Зорин, ты давно так не целовал меня, – услышал рядом, резко открыл глаза – над ним склонилась Виктория, – я стала уже забывать, как мастерски ты умеешь это делать, – она улыбнулась, прильнула к нему. Вадим от неловкости момента даже покраснел. Хорошо, что жена этого не заметила и вообще ни о чём не догадалась. Более того, он с облегчением вздохнул, когда вспомнил, что вовремя спрятал роман. Супруге вовсе необязательно знать о нём.

– Сейчас я тебе напомню, – прошептал ей на ухо, сжал в крепких объятьях.

– Ты сегодня превзошёл самого себя, – Виктория лежала на груди у мужа, разомлевшая, томная. Почувствовала себя, словно в первый раз была с Зориным.

– Неужели? – перебирал её спутавшиеся волосы. Сам от себя не ожидал такой, почти животной, страсти.

– Правда, Вадимыч, – Вика поймала его руку и поцеловала ладонь.

– Мы с тобой оба забыли, что можно быть счастливыми. Нас заел быт, нерешённые проблемы, нереализованные планы. Мы не умеем отключаться, Вика, – сказал Вадим задумчиво, – а давай возьмём отпуск и махнём на море? – вдруг предложил он. Вика подняла голову, посмотрела на супруга.

– Почему тебе пришла в голову такая идея? – удивилась она.

– Просто так, – пожал плечами Вадим.

– Не могу, дорогой, работа. Да и тебя в начале учебного года никто не отпустит в отпуск.

– Это верно, – вздохнул Зорин.

Глава 17

На тот вечер занятий в университете не было, поэтому после работы уговорились с Таей и их общими друзьями встретиться на Таганке, в центре. Встречу решили отпраздновать в ресторане японской кухни. Как-то были там раз, давно, правда, но повеселились от души. Друзьями была семейная пара – Татьяна и Максим, с которыми они когда-то познакомились на южном отдыхе. Вот теперь решили повторить приятно запомнившуюся встречу.

Максим и Таня запаздывали, Таисья предложила Мире пройти внутрь ресторана и подождать друзей там, тем более что на улице уже почти час шёл мокрый снег, норовистая погода меняла свой характер по нескольку раз на дню.

Девушки прошли в ресторан, свободных мест было мало и не очень удобно расположенных, но им повезло – только что освободился столик у окна, куда они и направились. Молодые официанты с азиатской внешностью, быстро разнося заказы, шустро сновали от столика к столику. Перед Мирой и Таисьей уже лежали два больших красочных меню. Обсуждая блюда, Мира уморительно комментировала названия японской кухни, Таисья смеялась. Она вообще заметила, что подруга сегодня в превосходнейшем настроении, все время шутит, острит. И даже выглядела как-то иначе – глаза горели! В иной ситуации Таисья списала бы это на влюблённость, но Мира ничем подобным не поделилась, сказала, что просто ей весело и всё.

Наконец появились Максим с Таней, издали помахали им руками. Красивая пара, хотя и разные, как внешне, так и характерами. Татьяна с типично славянской внешностью – белокурая голубоглазая, к тому же пышнотелая, капризная, несколько эксцентричная, и кареглазый темноволосый Максим с правильными чертами лица и с таким же правильным характером – мягкий, уступчивый и, что заметно сходу, преданный супруге.

Все перецеловались, уселись и активно занялись выбором блюд. Дольше всех выбирала Татьяна, то ей одно не нравилось, то другое. Таисья и Мира уже давно решили, что будут есть и пить, как Максим предложил попробовать саке, в конце концов, надо же отметить встречу. Идея пришлась по душе всем. Подплыл официант и стал быстро записывать заказ, медлила лишь одна Татьяна, потом решила сделать такой же заказ, как у мужа, тут же передумала и заказала блюдо с совершенно не выговариваемым названием. Засомневалась, потом всё же решилась. На вопрос мужа, зачем он себе заказал так много, услышала его ответ под хохот девчонок: «Ты всё равно посетишь мою тарелку и съешь оттуда половину, так хоть я не останусь голодным». Они всегда так разговаривали, причём Максим не обижался на свою жену и легко терпел её выходки, подчёркивая, что очень любит свою Танечку.

Вскоре принесли все заказанные блюда, Мира присвистнула – на столе еле уместилось гастрономическое излишество японской кухни – всё, что они заказали. Особенно в шоке была Таня. Последним официант принес глиняный кувшинчик и четыре крохотных чашки что-то вроде пиал – для саке.

– А я слышала, что его пьют горячим, – вставила Таисья, когда Максим стал разливать напиток по чашечкам.

– Не-не, – Максим помотал головой, – хороший саке пьют холодным, а плохой – тёплым. Это незыблемое правило. Так говорится потому, что при нагревании саке весь богатый аромат и вкус притупляется или вовсе исчезает. Поэтому саке низшего качества советуют подогревать, – пояснил он.

– А сколько градусов крепость напитка? – спросила Таисья, нюхая его в чашке.

– Около двадцати, но его обычно разбавляют водой до пятнадцати. Кстати в самой Японии его называют – «Нихонсю».

– Как? – переспросила Мира и засмеялась. – Забавное название. Его делают из риса, да? Как и многое в Японии.

– В общем-то, да, – закивал Максим, – сбраживается сусло на основе риса и пропаренного рисового солода. Между прочим, в его вкусе могут чувствоваться хересные тона, нотки винограда, яблок и бананов. В лучших сортах саке встречается вкус вызревшего сыра, соевого соуса и свежих грибов. В нашем саке, конечно, этого нет, но запах ничего так, – он вдохнул напиток, – вкус, надеюсь, тоже. Итак, за встречу!

Содержимое первых стопок сразу у всех разлилось теплом по телу, а тут ещё горячий суп, который заказали все, кроме Татьяны, но, как и предсказывал Максим, она тут же полезла в его тарелку пробовать.

– Как же с вами здорово! – воскликнула Мира, макая роллы в соевый соус, слишком много отправила в рот васаби, в следующий момент закашлялась и прослезилась – под весёлые комментарии друзей. – Я люблю вас всех! – она ощутила, что пьянеет, но не столько от саке, сколько от той радости, которая переполняла сердце. Зорин, всё дело в нём.

Таисья вышла из-за стола, а когда вернулась, многозначительно посмотрела на Миру. Улучшив момент, она шепнула:

– Кого я сейчас видела в ресторане, – сделала глаза круглыми.

– Кого? – Мира активно жевала.

– Вадима Георгиевича, – сообщила Тая, – и не одного, а с довольно красивой женщиной. Интересно, кто она ему?

У Миры засосало под ложечкой.

– Где? – выдавила из себя.

– Вот там, столик у лестницы на второй этаж, – показала Таисья в сторону, – наверное, недавно пришли, раньше – мы бы заметили.

Мира вытянула шею, пытаясь увидеть – тщетно. Она поднялась с места.

– Пойдёшь? – спросила Таисья.

– Куда? Что случилось? – встряла Татьяна.

– Я скоро вернусь, – Мира пошла в указанном направлении, не доходя лестницы, резко затормозила. Сердце билось так, будто вмиг стало огромным и заполнило её с головы до ног. А ещё стало сухо во рту. Мира с трудом сглотнула слюну. В следующий момент увидела Зорина. Он и его спутница сидели за столиком у винтовой лестницы и о чём-то оживлённо разговаривали. Спутница Зорина, действительно, была очень эффектной, Мира за несколько секунд оценила всё – и модный комбинезон, и сапоги с тонким каблуком, и уложенные каштанового цвета волосы, и модные очки, которые она поправляла изящным жестом. А Зорин – он смотрел на неё, улыбаясь. В какой-то момент накрыл её руку своей, затем поднёс к губам.

Этот порыв нежности уколом отозвался в сердце Миры, не в силах оторвать взгляд, она замерла. Зорин, словно что-то почувствовав, повернул голову. Мира едва успела исчезнуть из его поля зрения.

Вернулась к друзьям потерянная. Таисья сразу это заметила. Набрала в телефоне сообщение «Видела?». Мира прочитала и вместо ответа просто кивнула.

Глава 18

С утра у Миры разболелась голова – ломило висок, даже подташнивало. Она решила прогуляться, заодно ещё раз вывести Беню – карликового чернокудрого пуделя. Беня обладал покладистым, мягким характером, беззаветно любил домочадцев.

Пудель искренне обрадовался возможности ещё раз за утро совершить прогулку. Вышли оба из подъезда, втянули носами воздух – сыро. Дождя не было, но небо сердито хмурилось, солнца не обещая. Пудель вопросительно посмотрел на хозяйку: не передумала ли? Но Мира уже стала спускаться по ступенькам на крыльце.

Листья на клёне затрепетали от ветра. Беня тихонько тявкнул ветру в ответ. В следующий момент Мира услышала позади себя:

– Добрый день!