На грани доверия. Книга третья.

– А помнишь, – Надя прижалась к щеке мужа, – наш «медовый» месяц на Сейшелах?

– Разве это можно забыть? – Николай опять улыбнулся. – Сейшелы нас по-настоящему сблизили, позволили узнать друг друга.

– И полюбить, – добавила Надежда.

– Ну, я-то в тебя был давно влюблён, – он чмокнул жену в кончик носа.

– А я просто убедилась, что люблю тебя и всё. А помнишь таксиста-креола?

– Ещё бы! Я был готов его хорошенько поколотить. Он так сластолюбиво смотрел на тебя.

– Ничуть не менее страстно смотрела на тебя блондинка на пляже, которая рвалась попасть в нашу группу аквалангистов.

– Неужели? – пряча улыбку, удивился Николай.

– Да-да, – подтвердила Надя, – на тебя реагируют многие женщины, и красавиц среди них не мало.

– Не может быть, – он покачал головой.

– Может-может.

– Понимаешь, всё дело в том, что я люблю только одну женщину – тебя.

– И я тебя люблю, – тепло отозвалась Надежда.

– Так что же ты задумала?

– У-у-у, нельзя быть таким проницательным в отношении своей жены, – засмеялась Надя, – Николенька, родной, мне предложили путёвки на Кипр – через две недели, возьмём Сашу и, может, съездим? Всего на восемь дней, зато, сколько будет радости, сколько эмоций, а главное – мы подарим себе, пусть коротенькое, но всё же лето.

Николай задумался.

– Неожиданное предложение, – отозвался, чуть помедлив, – Надюш, я бы рад, но ко мне, к нам, приехал Володя, а мы отправимся в отпуск? Как-то не очень хорошо получается, тебе не кажется? – он внимательно посмотрел на жену. Надя сникла.

– Но это же ненадолго, всего восемь дней. А Володя всё это время может пожить у Владимира Григорьевича, так? Ну, пожалуйста, обещай, что поговоришь с сыном? Восемь дней, милый, – она прижалась к мужу.

– Поговорю, – согласился он, – Саше тоже не мешало бы съездить на море.

Вилли услышал звонок на телефоне не сразу. Когда мелодия «Чардаша» стала звучать всё громче и требовательней, он, наконец, отыскал телефон в небрежно брошенном с вечера на стуле пиджаке. Посмотрел на экран, поморщился.

– Hello, – сказал в трубку, подошёл к двери своей комнаты, намереваясь её закрыть плотнее, но отвлёкся на довольно эмоциональный возглас на том конце провода, и дверь не закрыл. Два любопытных карих глаза смотрели в щёлочку. Вилли стоял у окна спиной к двери, нервно водил пальцем по стеклу.

– Yes, yes, – молодой человек говорил исключительно на английском, разговор был явно не из приятных, он то и дело досадливо хмыкал, но трубку не бросал. По ходу разговора достал из кармана джинсов зажигалку и крутил её в руках, затем пару раз зажёг, наблюдая за ровным пламенем. В конце разговора совершенно расстроенный, не попрощавшись, бросил телефон на кровать. Тем временем обладатель пары карих глаз, оставшись незамеченным, испарился.

Вилли зло выругался – проблема никуда не исчезла. А что он думал? Что Грум не найдёт его в России? Что просто так отвяжется и даст спокойно жить? Но ведь согласился же на месячную рассрочку, а сам звонит раньше. И ещё ласково так разговаривает, миролюбиво. А сам, если что не так, не задумавшись, кишки выпустит.

– Сынок, – в дверь постучался Николай, – нам надо поговорить.

В этот момент Вилли закурил, показал отцу рукой на стул, сам сел на кровать, покосился на телефон, словно Грум мог ещё раз позвонить прямо сейчас.

– Нам предложили путёвки на Кипр через две недели, – подбирая слова, стал объяснять Николай, – так получилось, мы не планировали. Путёвки всего на восемь дней, хотелось бы, конечно, съездить всей семьёй, и тебя можно было бы взять, но взрослых путёвок всего две.

Вилли махнул рукой.

– Поверь, Кипр сейчас меня привлекает меньше всего.

– Ты чем-то расстроен? – Николай внимательно смотрел на сына – круги под глазами, бледный, взгляд какой-то затравленный.

– Нет, всё хорошо, – выдавил улыбку Вилли, – если ты задумал отдохнуть, я не против.

– Но ты же приехал ко мне, – Николай сел рядом с сыном.

– Па, я взрослый человек и со мной не надо нянчиться, – напомнил он.

– Верно, – согласился Николай, – слушай, а это же зажигалка твоего деда, – он только сейчас заметил на комоде одну из самых красивых зажигалок в коллекции отца.

– Да, грандпа мне подарил её, – о чём-то думая, пояснил Вилли.

– Славная вещица. Отец всегда подчёркивал, как она ему дорога.

– Да-да, – рассеянно подтвердил Вилли.

– Значит, отец показывал тебе свою коллекцию? Понравилось? Там ведь такие раритеты, целый экскурс в историю, – с гордостью сказал Николай.

– Странно, а грандпа говорит, что ты никогда не проявлял особого интереса к его коллекции, – заметил Вилли.

– Ну, скажем так, эта коллекция – не всё, что ты видел из его собраний. Есть кое-что, действительно, особенное, и я бы сказал, даже конкретно причастное к истории нашего рода.

– То есть? – не понял Вилли.

– У твоего деда есть историческая ценность, весьма необычная, и это не зажигалка. Ты ничего о ней не знаешь?

– Нет, – Вилли растерянно заморгал.

– На это стоит посмотреть, поверь мне, – улыбнулся Николай.

– И что же это?

– Не знаю, надо ли забегать вперед и рассказывать? Может, твой дед сам решит поведать о семейной драгоценности и связанной с ней историей? – засомневался Николай.

– Хотя бы просто скажи, что это? А уж подробности услышу от грандпа, сделав вид, что вообще ничего не знаю о раритете, – пообещал Вилли.

– Да, в общем-то, тайны как таковой нет, я даже удивлён, что дед тебе ничего не рассказал о сабельном гарнитуре, который, передаваясь из поколения в поколение, хранится в нашей семье – пожал плечами Николай.

– Сабельный гарнитур? – Вилли удивлённо приподнял брови.

– Да, сабельный гарнитур, изящно украшенный драгоценными камнями. Там целая история и, поверь, очень интересная. А на самом клинке в виде вензеля инициалы нашего предка – две буквы А, ведь сабля ему досталась за заслуги перед Отечеством в войне 1812 года.

– Что?! – воскликнул Вилли, – но почему я никогда о нём не слышал? Ведь если эта вещь фамильная, то почему о ней не говорили в семье, когда я ещё жил в России?