Звук шагов в порывах ветра. Книга четвёртая

– Спасибо, сынок, – он усмехнулся. – Не думал, что к старости стану таким сентиментальным. Спасибо! – хлопнул сына по плечу. – Будем здоровы!

До конца этого дня Николай так и не решился рассказать отцу о том, что обнаружил на выставке в одном из павильонов столицы.

Глава 5

Василиса проснулась сразу, как только подъехали к Беляниново, сначала хлопала слипшимися от сна ресничками, потом сказала «мама», но плакать не стала, а с любопытством принялась смотреть в окно. Вика вышла из машины первой, взяла дочь за руку и повела в дом, Вадим тем временем поставил машину в гараж, подхватил вещи, внёс их в дом и тут же вышел наружу. Постоял на крыльце, окинул взглядом округу.

Хорошо-то как! Небо было чистым, без единого облачка, отливало такой синевой, что глаза просто отдыхали. Крыши домов блестели от солнца. За несколько лет коттеджный посёлок, тот, что был рядом – разросся, да и в деревне горожане купили несколько домиков и привели их в порядок.

Это хороший признак – обрадовано тогда решил Вадим. Тянуло его на природу, тянуло. Хотя вроде вырос в городе, и жил в нём большую часть времени, а всё равно хотелось из него вырваться, что он и старался сделать при первой же возможности. Сначала Вика удивлялась этому его желанию, затем подтрунивала, а потом и сама влюбилась в Беляниново. В его тихие тёплые вечера, когда можно посидеть на крылечке или на веранде с чашкой чая и просто слушать, как живёт округа, начиная от людей и заканчивая природой. А закат виден на всё небо – от края до края, такой лимонно-розовый. А утром если пораньше встать, то можно услышать тишину – благоговейную, безмятежную.

Летом, если отправишься на реку, то купание доставит истинное наслаждение, потому что вода в реке чистая и прохладная. На дне бьют ключи, а течение уносит даже самые грустные мысли. По крайней мере, так хочется думать.

А ещё можно отправиться в лес, наполненный всевозможными звуками, запахами, ветер здесь будто разговаривает с тобой. Жизнью наполнена каждая травинка, каждая букашка, спешащая по делу. Пахнет нагретая солнцем кора сосны. Пересвистываются птицы, сообщая лесу новости.

Вадим ещё немного постоял на крыльце, вошёл в дом. Виктория кормила дочь и одновременно готовила ужин. Завидев отца, девочка улыбнулась и сказала «тятя». Она отца называла тятей, один раз его в шутку так назвал дедушка, она запомнила. Вадиму нравилось это смешное «тятя».

– Что ты готовишь? – Зорин подошёл к жене, обнял её сзади. – Пахнет вкусно, – легонько поцеловал в шею.

– Ничего особенного, просто тушу картошку, мясо взяла готовое, его лишь надо разогреть, – пояснила Виктория, поправила очки. Посмотрела на супруга, одарив его улыбкой. – Вадимыч, я счастлива, по-настоящему, – призналась и тут же отобрала ложку у Василисы, которая пыталась запихнуть ложку в рот за щёку. Девочка уже поела и просто баловалась. На то, что мама отобрала ложку, Василиса отреагировала мгновенно, крикнув «неть!». Вика пригрозила ей пальцем.

– Мои дорогие, – Вадим усмехнулся и сел за стол. Потёр ладони, снял часы. – Знаешь, я тоже счастлив. Появление Васи, действительно, внесло в нашу жизнь не просто какие-то новые ощущения, что-то более яркое, оно внесло гармонию. И потом – я же до неё не знал, что такое быть отцом. А теперь понимаю – это самое прекрасное, что могло со мной случиться. Наша Васька – настоящее чудо, – теперь он отобрал у дочери свои часы, которую та успела стянуть со стола, и усадил её себе на колени.

– Она похожа на тебя, – Вика посмотрела на мужа, – такой же смешной чубчик на голове, густые длинные ресницы и задиристая.

– Ну, вот ещё, – возмутился Вадим, – нет у меня никакого чубчика и вовсе я не задиристый, – он щекотнул Василису. Она засмеялась.

– Между прочим, Ваську пора мыть и укладывать спать, – заметила Виктория, – и убери от неё подальше свои часы, смотри – опять тянется.

– Давай я сам её вымою и уложу спать, – предложил Вадим, подхватил дочь, усадил себе на шею и отправился в ванную комнату. Вика с умилением посмотрела им вслед. Зорин оказался очень внимательным и ласковым отцом. Даже когда был уставшим, всё равно находил время для дочери, читал ей, разговаривал и, конечно, баловал. Это была его принцесса. Он довольно быстро научился всему, что умеют заботливые отцы. Несколько раз звонил Фертовскому, спрашивал, вникал во всё, что говорил Николя. Одним словом, принимал самое активное участие во всём, что происходило в семье. Хотя временами мог уснуть прямо во время чтения книги Василисе, или даже игры.

Несколько раз Виктория заставала умилительную картину, когда супруг, сидя, засыпал прямо на коврике детской, рядом, привалившись к нему, Василиса либо тоже спала, либо перебирала игрушки и ворковала. Ну и, как все девочки, могла начать рисовать карандашом ему прямо что-то на лице. Такое тоже бывало.

Вадим вымыл дочь, закутал её в большое банное полотенце, даже посушил волосы феном, как учила Вика, и отнёс дочь в кроватку. Но Василиса спать не хотела. Она села в кровати и тянула к отцу ручки. Вадим покачал головой, смешно зацокал языком и взял дочь. Через полчаса убаюкиваний, придуманных на ходу песен-попурри, девочка уснула. Вадим ещё несколько минут постоял у её кроватки, поправил одеяло и бесшумно вышел из комнаты.

– Вика-а-а! – Вадим наклонился над женой. Он поднялся ни свет, ни заря, уже успел попить кофе, проведать в детской дочь. – Мне надо съездить в соседнюю область, – Зорин надел рубашку, стал застёгивать пуговицы. – Помнишь, я тебе рассказывал про Серегу Шатрова?

– Это который хирург? – вспомнила Вика. – Он вроде бы долго болел?

– Да, он самый. Подхватил инфекционный гепатит, долго лежал в больнице, потом в санатории. За это время в его семье что-то случилось, что-то связанное с матерью и сестрой. Он звонил и просил приехать помочь. Толком не знаю подробностей, но чувствую, что там беда, – стал пояснять Вадим. – Ты мои часы не видела?

– Видела, они на кухне в салфетнице. А когда же ты вернёшься?

– Не знаю, но надеюсь, что скоро, – Зорин посмотрел на экран телефона.

– Ты мой спасатель, Зорин. Когда что-то случается, все звонят тебе, – заметила Виктория. – Ладно, поезжай, – села в кровати, потянулась. – Василиса ещё спит?

– Спит, я проверил. Что-то наш ребёнок разоспался. Похоже, так влияет чистый воздух и экология, – он чмокнул Вику в щёку, опять посмотрел на телефон. Пора, – не сердись, постараюсь вернуться как можно скорее. Пока-пока, – махнул рукой и исчез за дверью.

Вскоре проснулась Василиса, Вика покормила дочь, надела на неё платье, панамку и решила отправиться на прогулку. Девочка взяла с собой любимую игрушку – пушистого зайца, и пока они неспешно топали по краю дороги, лопотала на своём языке.

Они дошли почти до середины деревни, как увидели девочку лет восьми, которая сидела на старой изрядно истёртой шине у покосившегося забора. Девочка была не чёсаной, её светло-русые волосы торчали из спутавшихся косичек. Платье было несколько не по размеру – велико, тонкие голые ноги в мелких синяках и царапинах. На одном из сандаликов надорван ремешок. В руках девочка держала простенькую куклу.

– Привет, – Виктория подошла ближе, Василиса с любопытством уставилась на куклу, которую девочка заворачивала в обычный цветастый платок, затем показала на неё пальчиком и сказала «Катя!» Она всех кукол называла Катями.

– Здрасти, – тихо ответила девочка и подняла глаза на незнакомую женщину.

– Как тебя зовут? – Вика поразилась взгляду этого ребёнка. Глаза взрослого человека. Большие и печальные. – Меня Виктория.

– Валя, – ещё тише сказала девочка, сделала неловкое движение и кукла упала в траву. Стушевалась. Зато Василиса не растерялась, она довольно ловко выудила чужую куклу из травы и стала её рассматривать. Затем повернулась к маме.

– Мама, Катя, – поступила информация, примерно означающая, что ей нравится эта игрушка. Вика отрицательно покачала головой.

– Вася, это чужая игрушка, её надо вернуть, – сказала она. Василиса удивлённо приподняла брови. – Да, вернуть, у тебя дома есть своя Катя, а это чужая. Верни, пожалуйста, куклу девочке, хорошо?

Василиса подошла к девочке и, чуть помедлив, всё же вернула куклу. А затем и отдала своего зайца – сама, без всяких просьб. Что было в голове у полуторагодовалого ребёнка в тот момент – Вика не знала, но она вдруг почувствовала гордость за поступок дочери.

– Спасибо, – тепло поблагодарила Валя. – А почему её зовут Вася? – вдруг тут же спросила она, прижимая к себе неожиданно полученный подарок. – Разве так называют девочек?

– Называют, – засмеялась Виктория, – просто наша Вася – это Василиса, её полное имя. А сокращённо – Вася, – пояснила она.

– Василиса? – удивлённо переспросила девочка. – Как в сказке?

– Ну, можно сказать, да, как в сказке, – опять улыбнулась Виктория. – Мы хотим дойти вон до того поворота, пойдёшь с нами, Валя? – предложила она.

– Не могу, – девочка сокрушённо покачала головой. – Папка будет ругаться, он сегодня сердитый, – она опустила голову.

– Не грусти, мы ещё обязательно встретимся, – Виктория прикоснулась к её плечу, девочка вздрогнула. А потом сжалась в комок.

Она ещё долго смотрела вслед уходящей красивой тётеньке и её маленькой дочке.

Глава 6

– Николенька, у меня ощущение: как только ты сюда приехал, тебя что-то всё время гложет. Хотя ты и стараешься это тщательно скрыть, – сказала Надя. Она сервировала стол на завтрак в садовой беседке. Саша сновала туда-сюда и больше мешала, чем помогала. Ваня тоже крутился под ногами. Маша отправилась за молоком ещё утром, а Владимир Григорьевич о чём-то долго разговаривал по телефону. Его голос был слышен из открытого окна первого этажа.

– От тебя трудно что-либо скрыть, не перестану этому удивляться, – покачал головой Фертовский. Он сидел за столом и задумчиво смотрел вдаль.

– Просто я хорошо тебя знаю и люблю, – Надя обняла его сзади за плечи, поцеловала в кудрявые волосы на затылке. – Так что же случилось?

Вместо ответа Николя взял в руки телефон, полистал его меню, затем открыл одну из папок с фотографиями. Протянул жене.

– Кажется, прошлое решило напомнить о себе, – только и сказал он. Надя взяла телефон, стала внимательно рассматривать снимок. Увеличила его. Подняла глаза на Николя. – Ты хорошо помнишь содержимое семейного гарнитура? Ты же видела его тогда, да?

– Видела, – кивнула она. – Твой отец мне показывал все предметы. Понятно, что о сабле был особый разговор, но мне понравилась не только она и её история. В гарнитуре практически всё уникально и по-настоящему красиво, – Надя сделала паузу. – Это ведь аграф? На снимке аграф? – вдруг поняла она.

– Аграф, – подтвердил Фертовский. – Мне надо точно знать, он из гарнитура отца или нет. Когда-то я тоже видел аграф, но мельком.

– Я не могу со стопроцентной уверенностью утверждать, – озадачилась Надежда. – Но очень похож, очень. Я держала его в руках несколько секунд, затем любовалась в ларце. Да, эта вещь может быть из набора, – она опять посмотрела на мужа. – Где сделала фотография, Николенька? И когда?