Путь к выжженной земле

Оставшись одна на платформе, Николаева связала светлые волосы в высокий пучок, надела солнцезащитные очки, нацепила наушники и включила бодрый поп-рок на своем стареньком телефоне. Аня глянула на часы – около восьми утра, а солнце уже ощутимо припекало. Она сняла с себя рубашку, засунула в сумку, оставшись в коротком сарафане. Кинув прощальный взгляд на платформу, девушка поплелась по дороге. Папка с чистой бумагой, норовила соскочить с плеча, оставив красный след. Приходилось то и дело, подтягивать ремень, поднимая руку, нагруженную тяжелой сумкой.

Аня вымоталась возле озера. А ведь это только треть пути! Остановившись, утёрла пот со лба, сдула пепельную прядь, постоянно выбивающуюся прядь длинной чёлки, бросила сумку, на которую с удовольствием плюхнулась. Вид водной ряби, с играющими на поверхности искорками, зачаровывал. Подперев голову, Аня любовалась пейзажем, а после скинула сандалии и вошла в воду по колено, навстречу освежающей прохладе. Увлечённая ощущениями, она топталась по дну, пропуская сквозь пальцы мягкий песок. Во время паузы между треками вперёд вырвался новый звук – гул работающего мотора. Аня обернулась и увидела, как мимо проехала машина, сверкнув черным полированным крылом.

Аня пожала плечами, заключив что, её просто не узнали. Ведь в деревню вела одна дорога и случайно люди туда не забредали, а у местных считалось правилом хорошего тона предложить подкинуть до Выселка. Было бы неплохо, если бы подвезли – мысль об оставшемся пути вызывала у неё уныние.

Николаева глубоко с шумом вздохнула. Она вышла из озера, натянула сандалии на мокрые ноги, с сопением подняла сумку и вышла на середину дороги. Позади неё раздался настойчивый звонок, заглушающий гитарный рифф.

– Николя, задавлю! – велосипедист, требовавший места, выехал вперёд, перегородив путь. Он все ещё звал её глупым детским прозвищем.

– О, Вадик! – Аня опостылевшие вещи и ринулась обнять старого приятеля, попутно вытаскивая вкладыши из ушей.

С Вадиком они дружили с самого детства, в одной песочнице летом вместе куличи лепили. Для своих семнадцати лет Вадик был достаточно угловатым высоким парнем, каштановые волосы его топорщились вихрями во все стороны, а над верхней губой на свету отливал юношеский пушок.

– Давай помогу, – Вадик, придерживая велосипед, ринулся к Аниной поклаже и повесил её на руль. – Ты там кирпичи носишь? Позвонила бы, я бы на отцовской машине забрал тебя.

– Спасибо. Честно, я не знала, что ты здесь, – Аня подняла с земли и закинула папку на другое плечо. – Как дела? Как школа?

– Да чтоб она сгорела! Закончилась. Теперь свобода впереди, никаких домашек и контрольных.

– Как бы не так… – Аня ухмыльнулась. – Куда будешь поступать?

– В программисты я пойду, пусть меня научат. Я же с компьютером живу, куда мне ещё идти? Игру свою хочу сделать. Ну, и в ИИ, институте информатики, военная кафедра имеется, так что и вопрос с армией отпадёт. Во, смотри, что отец подарил в честь окончания школы. Умные часы последней модели! – Парень сунул Ане под нос руку, на которой красовался модный и жутко дорогой гаджет.

– Здорово, – Николаева согласилась, но только набрала в грудь воздуха, как Вадик её перебил.

– А пока вступительная кампания не началась, мы с отцом баню строим. Хорошую, русскую.

– Ой, не люблю такое, слишком жарко.

– Да ты не сечёшь! – Вадик искренне возмутился. – Вот представь: лежишь ты в парилке, а сверху берёзовым веничком раскаленного парку нагоняют… Потом выходишь, да в воду ледяную, и пивка холодненького пол-литра шлифануть. И так хорошо на душе! – парень зажмурился, потёр от удовольствия грудь ладонью.

– Да кто же тебе в семнадцать пиво нальёт? Особенно рядом с твоими строгими родителями, – Аня засмеялась.

– Так это я на будущее, – Вадик отмахнулся.

– Понятно. А в свободное время чем занимаешься?

– На велосипеде по округе катаюсь. Музыку в уши – и вперёд. Хорошо тут у нас, красиво.

Ребята как раз минули вторую треть пути, и подошли к старой ферме. Перед ней, на зелёной лужайке, живописно расположились ухоженные коровы с телятами. Будь на заднем фоне не равнина пшеничного поля с огибающим её лесом, а острые пики гор, то данный пейзаж можно было лепить на обертку с "настоящим" швейцарским шоколадом. Хотя, пахло возле фермы совсем не живописно, потому ребята поспешили пройти этот участок дороги, сильно ускорив шаг.

– О! А, помнишь, как в детстве я, ты и Кристина с двоюродным братом тут зависали? О, кстати, Крис тоже здесь! – заливался соловьём Вадик.

С Кристиной они были заклятыми подругами по даче. Вроде, общались, играли вместе, но… Между ними сквозила некая принуждённость, вызванная тем, что других девочек их возраста в деревне не водилось. И, кажется, будь у них выбор, они бы никогда не сошлись – уж больно разные. Кристина всегда была ветреной и капризной, как принцесса. Принцесса она и есть: дочь состоятельных родителей, в которой те души не чаяли, награждённая жаркой, притягательной красотой, начавшей проявляться ещё в детстве. Крис походила на знойную итальянку: смуглая кожа, чёрные гладкие волосы и страстные грубы. Последние, к слову, были заслугой косметологов, правда, это нисколько не портило девушку. Едва вступив в пубертат, Кристина забыла дорогу в дом бабушки и дедушки в провинции, посчитав, что трата ценного летнего времени на деревенскую глушь не достойны такого очаровательного существа. Аня нисколько не опечалилась, лишившись компании. Ей, серьёзной отличнице, было, откровенно говоря, скучно каждый день обсуждать парней, одежду и поп-музыку. Вадик же расстроился: он изо всех сил скрывал свою безответную влюблённость в хорошенькую девочку.

– Ого! Чё у вас? – Аня подняла брови от удивления. Уж кого, а Кристину она встретить не ожидала.

– Всё прекрасно, мы ведь друзья. Переписываемся… Недавно ей компьютер починил, – Вадик покраснел.

– Понятно, – Аня фыркнула. За годы совсем ничего не изменилось – мальчик не преодолел свою безответную влюбленность, а Кристина по-прежнему ловко пользуется дружбой в своих целях.

– А у тебя-то как на личном фронте? – спохватившись, Вадик поспешил перевести стрелки.

– На каком? Не смеши, пожалуйста, мне бы пригодился в сутках лишний час.

– Не бережёшь ты себя. Отдыхать нужно, – парень с видом знатока покачал головой.

– На том свете отдохну.

Так, болтая обо всём и ни о чём, они вошли в деревню.

Выселок действительно когда-то был выселком. Хутор из трех изб, лет сто назад отделившийся от больших поселений и перекочевавший на холм, теперь разросся до деревеньки в тридцать домиков, окруженной многовековым лесом. Рос в свое время хутор равномерно: к первым домам пристраивались новые, образуя стройный ряд, без изгибов и развилок. Пройдя деревню, можно было побывать сразу в нескольких эпохах. К примеру, в начале стояли современные коттеджи, окруженные высокими заборами. После все больше преобладали сельские постройки из силикатного кирпича советского производства. На краю оставались стоять первые дома – старые деревянные, прикрытые сайдинговой обшивкой.

Из общей картины выбивался крайний участок. Так вышло, что исконный его владелец – дед Митрич – не оставил наследников, и государство продало землю через аукцион. Новым хозяином стал предприниматель, который здорово поднялся в годы всеобщей разрухи. Чтобы утвердиться, нувориш снёс вековой хуторской дом, построив вместо него роскошный коттедж в классическом стиле, с претензией на звание родовой усадьбы.

Интересно, что хобби данный коммерсант имел необычное – разводил пчёл диковинных пород. За это увлечение прозвали его в народе "пчеловодом". Однако не прижился он на новом месте. То ли проблемы с бизнесом, то ли со здоровьем, то ли с законом (а может всё сразу), и особняк был заброшен на много лет, а участок стал излюбленным местом игр детей и подростков.

К десяти утра воздух до невозможности накалился: Аня обдувалась извлечённым из папки блокнотом, а Вадик, пыхтя, толкал велосипед с сумкой в горку. Дойдя до очередного раскидистого клёна, он остановился.

– Всё, нужен пит-стоп, – одновременно с этим парень вытащил из крепления на раме бутылку с водой, – Будешь?

– Нет, спасибо, тут до дома три шага. Потерплю.

– Ну, как знаешь, – Вадик жадно отхлебнул, утёрся и сунул бутылку на прежнее место. – Хочешь свежие новости? Дом пчеловода продали. Новый хозяин уже даже ремонт закончил.

– Правда? Жаль, конечно, я как раз хотела порисовать у них в саду, – неподдельно огорчилась Аня, ведь место было действительно колоритным.

– Можешь попросить новых владельцев, вдруг пустят.

– Ты сам-то в это веришь? Ладно, пойдём уже. Сил нет на жаре стоять.

Вадик снял велосипед с подножки и покатил вперёд, к их домам, которые находились примерно в середине деревни.

Доведя подругу до калитки, Вадим вернул ей багаж, затем сказал:

– Ты это, зови если чо. Вместе тухнуть веселее.

– Обязательно, – ответила Аня.

Распрощавшись с приятелем, девушка потащила сумку к воротам.

Бабушка Маша сидела на лавке в саду поодаль, спиной к улице. Перебирала зелень: поднимала веточки из ведра, обрывала ненужное, и складывала очищенные в кастрюлю сбоку. Она то и дело отмахивалась от назойливых комаров, обитающих в тени, и поправляла белую косынку на голове. Бабушка была полноватой, невысокой женщиной, за последние годы, будто став ещё ниже. Себя она в шутку называла «уральской низкожопкой», а на замечания о неуместности высказывания отмахивалась – дескать, гены пальцем не размажешь. Однако дети её уродились в покойного мужа. Дедушка Ани был косая сажень в плечах – полная противоположность жены. Он приметил миловидную девушку, когда служил в армии на Урале, а после перевёз молодую к себе на родину. Мария Васильевна быстро освоилась на новом месте и нашла должность учителя в Карасёвской школе.

– Привет! – звонко поздоровалась Аня, войдя во двор.

– Ой, здравствуй-здравствуй! – бабушка отложила своё занятие, крепко обняла и поцеловала внучку, которая согнулась едва ли не пополам. – Что-то ты рано.

– Успела на экспресс.