Принцесса огорошена

Возможно, Колесникова убита.

Пробежав глазами все предыдущие пункты, я крепко задумалась.

1. Ольга Корсакова (по паспорту Колесникова) = Роза Жемчужная.

2. Роза Жемчужная вышла замуж за Хосе Равеля, он погиб…

3. Равель погиб, Роза является его наследницей, наследство составляет двадцать пять миллионов долларов.

4. Почему Регина Васильевна так испугалась, когда я заговорила о маме "Колесниковой"?

5. Роза утверждает, что имя "Ольга Колесникова" получила случайно, при покупке фальшивого паспорта.

6. Р.В. и Владилене известно, что Роза на самом деле не Ольга Корсакова (Колесникова)!!!

7. Олег боится Розы. По всей видимости, он повинен в исчезновении Ольги Колесниковой и Жемчужная знает подробности.

Возможно, Колесникова убита.

Причинной связи между пунктами я не уловила.

Положим, Роза каким-то образом узнала, что Олег убил Ольгу Колесникову, и теперь Роза его шантажирует. Возможно, из-за этого он ей помогает. О наследстве Корсаков не знает, а если и знает, то не сможет его получить. Женат-то он на Ольге Колесниковой, а не на Розе Жемчужной. Получается, что Роза говорит правду… Если ей известны обстоятельства гибели Ольги, то на жизнь Жемчужной вполне могли покушаться, и, чтобы обезопасить себя, она обратилась в наше агентство. Если мы добудем доказательства причастности семьи Корсаковых к гибели неизвестной нам Колесниковой, то жизнь Розы окажется вне опасности. Если, конечно, ее не арестуют за убийство сестры…

Я разозлилась. Собранные факты доказывали: Роза хоть не открыла мне всей правды, но ни разу не соврала!

– Блин, – вырвался страдальческий вздох.

Идиотская ситуация. Внутренний голос настойчиво говорил мне:

– "Здесь что-то не так. Тебя обманывают". Но все попытки найти этому подтверждение заканчивались получением доказательств обратного! А это означает, что нет никаких оснований отказаться помогать Жемчужным! И дело-то плевое. Обнаружить тело, вызвать Ефрема для опознания и предоставить несчастной девушке Розе свободу наслаждаться положенными ей миллионами. Совсем расстроившись, я убрала свои записи и вздохнула а-ля Скарлетт О'Хара. – Подумаю об этом завтра…

ФОТОГРАФИЯ С ОДНОЙ НЕИЗВЕСТНОЙ

Примерно в двенадцать часов к нам в агентство приехал Ефрем. Выглядел он очень плохо. Как человек, нещадно глушивший горе крепкими спиртными напитками. Протараторив протокольные приветствия и соболезнования, мы перешли к делу.

– Решили, когда выезжаем? – спросил он, жадно глотая предложенную воду. – Можно до Йошкар-Олы самолетом и там сесть на поезд в Чебоксары. Кокшайская как раз посередине.

– С вами поедет только Николай Иванович, – сообщила я.

Жемчужный удивленно приподнял брови.

– А вы?

– У меня, к сожалению, неотложные дела, – ответила я. – К тому же ваше дело ведет младший детектив Яретенко. Думаю; он справится с заданием один.

– Воля ваша, – безразлично бросил Ефрем, складывая руки на груди.

– Ничего себе! – возмутился Николай Иванович. – Отправляешь меня одного по морозу шляться?!

– Коля, – я в упор уставилась на своего помощника, – вот видишь, какой ты эгоист! Раз тебе предстоит померзнуть, значит, и я тоже должна? Позвони в аэропорт, узнай, когда ближайший рейс до Йошкар-Олы. И побыстрее!

– Я ей в отцы гожусь, а она меня использует как мальчика на побегушках! – трагическим тоном проворчал Николай Иванович и направился к себе в кабинет звонить.

– Так, – я уперла руки в бока и притворно-строго крикнула ему вслед. – Мальчик! Нога в руки и в Йошкар-Олу шагом марш!

– Зачем так орать? – сунулся в дверь Николай Иванович с трубкой в руках. – Я, между прочим, не глухой!

– Глухих в частные детективы не берут, – проворчала я, вспомнив, как проходила медкомиссию.

Есть в ее составе такой забавный врач, называется лор. Он говорит всякие слова и цифры в сторону, через собственное плечо. Предполагается, что, если у человека со слухом все нормально, человек эти слова и цифры услышит. Когда я заглянула в кабинет к этому врачу, он с порога громогласно скомандовал:

– Проходите! Садитесь!

Я потерла тогда рукой звенящее ухо и мягко попросила:

– Потише говорить нельзя?

– Извините! Привычка! – последовал ответ. – Попробовали! Бы! Сами! С глухими! Работать!

– Не после вашего ли приема они оглохли? – проворчала я себе под нос.

Лор, слава богу, ничего не услышал.

– Слышите хорошо?! – заорал он мне в самое ухо.

– Раньше было хорошо, – я закрылась ладонью, чтобы барабанные перепонки не лопнули.

– А сейчас?! – еще громче проорал врач.

– Сейчас слишком хорошо! – рявкнула я в ответ.

– Слишком хорошо слышит летучая мышь! – доверительно прокричал мне в лицо лор и поставил печать на справку.

Интересно, Николай Иванович у этого же лора комиссию проходил? Вроде нам с помощником в одну и ту же медсанчасть направления выдали…

– Но вы ведь не оставите Розочку наедине с этими людьми? – с тревогой в голосе спросил Ефрем.

– Не волнуйтесь, я останусь в доме Корсаковых столько, сколько потребуется, – заверила я его.

– Для чего потребуется? – Ефрем уставился на меня мутным немигающим взглядом.

– Для обеспечения ее безопасности, естественно, – отрубила я. – Меня нанимали именно для этого.

– Хорошо, я вам крайне благодарен! – Жемчужный прижал руку к сердцу. – Я хотел сразу ее забрать к себе, но она боится. Понимаете, если вдруг что… Она спрячется там, подождет какое-то время.

– "Вдруг что" – это вы о чем? – спросила я, не глядя На цыгана, делая вид, что сосредоточенно заполняю планнинг.

– Ну мало ли…