Арена заблудших

Риона одарила непрошеного заступника недовольным взглядом и прошипела:

– Тебя тут еще только не хватало…

Но ее слова остались неуслышанными, потому что немедленно вскинулся Кабар:

– Не лезь! Будет своя партнерша – делай с ней что хочешь. Хотя какая тебе напарница? Лампочка – твоя партнерша, – хохотнул он и снова повернулся к Рионе. – А ты! Твоя неуклюжесть могла привести к моему удалению! Да и твоему тоже, мы же с тобой в одной связке. Хорошо еще, что никто из зрителей не заметил, как тебя поцарапало, а то нам конец. Нам обоим.

– Да пошел ты, – процедила Риона, резко, так, что взметнулись пряди розовых волос, развернулась и пошла прочь, держась за щеку. Вит качнулся было, словно хотел пойти за ней следом, но так и остался на месте, остановленный предупреждающим взглядом, который она бросила на него через плечо. Остальные расступались, молча освобождая Рионе дорогу и отводя взгляды в сторону.

Принесли мокрые компрессы, Графиня приложила их к ожогам, и Фьор вскрикнул.

Кабар посмотрел на фаерщика сверху вниз и пренебрежительно фыркнул:

– Идиот. Поджечь самого себя? Это ж надо до такого додуматься!

– Выбор у него был не радужный. Или поджечь себя – или удалиться. Он выбрал первое. Ты бы поступил иначе? – спросила Графиня.

– Начнем с того, что я бы никогда не потерял свой главный навык.

– Да у тебя с ним и так неважно, – прямо сказала ему Графиня. Большинство боялись говорить неприятные вещи Кабару в лицо, опасаясь его взрывного нрава. Но только не Графиня. – Ты сегодня запросто мог удалиться; я видела ваш сектор, вы до многих не достучались после того, как ты ранил Риону.

– Я ранил? – взвился метатель ножей. – Она сама виновата!

– Ну да, это все она, а ты весь такой непогрешимый и в белом, – насмешливо протянула Графиня и, прежде чем Кабар успел возразить, продолжила: – Но если бы ты не был таким самовлюбленным индюком, ты бы понимал, что на самом деле она очень хороша!

– Очень хороша! – презрительно скривился Кабар. – Ты ее видела?

– Видела. Потому и говорю. В других руках ей бы цены не было.

– Намекаешь, что недостаточно хорош? – ощетинился метатель ножей.

– Нет, не намекаю, – спокойно ответила Графиня и заботливо промокнула взмокший от боли лоб Фьора. – Говорю прямым текстом. Вы должны работать в паре, именно так у вас получится достигнуть лучших результатов. Но ты на это неспособен.

– Я? Неспособен работать в паре? – все больше разъярялся Кабар. – И кто мне это говорит? Гадалка-шарлатанка, слишком старая, чтобы делать что-то более стоящее, чем смотреть в хрустальный шар?

Серо-голубые глаза Графини угрожающе сверкнули.

– Сбавь обороты, Кабар, – приказала она; голос был тихим, но именно от этого почему-то казался особенно зловещим. – Настойчиво советую быть тебе повежливее, причем не только со мной, но и с Рионой, если не хочешь лично познакомиться с кое-какими обитателями глубинных слоев сна. Я тебе это запросто устрою.

Свои слова Графиня подкрепила коротким взмахом руки, и серебряное кольцо на пальце на миг вспыхнуло – и тут же погасло, оставив после себя легкий черный дымок в воздухе. И Ка-бар отступил. Правду говорила Графиня или вводила в заблуждение, как доверчивых, готовых к чуду зрителей, создавая им что в своем шатре, что на арене иллюзию волшебства и предсказывая судьбу, он проверять не собирался. В цирке происходило достаточно необъяснимых даже для самих циркачей вещей, так что всегда стоило допускать даже самое невероятное.

Из-под плотных полосатых кулис просачивались тонкие струйки тумана и доносился тревожный гудок поезда; там, на арене, заканчивал свое выступление Сол – и этим завершал каждое шоу. Так сказать, наносил последний удар по самым стойким и безнадежным, до которых не сумели достучаться остальные.

Фьор со стоном попытался сесть – и тут же откинулся назад, закусив губу.

– Найдите что-нибудь, что можно использовать как носилки, – распорядилась Графиня и удивленно подняла голову, когда поняла, что никто не бросился исполнять приказ.

Циркачи столпились у кулис и смотрели сквозь щелки на арену.

– Что случилось? – требовательно осведомилась Графиня.

Повернулась одна из девушек-эквилибристок; на покрытом золотой краской лице застыл ужас.

– Удаление, – дрожащим голосом ответила она.

– Кто? – спросила Графиня, смертельно побледнев. Она уже знала ответ.

– Сол.

* * *

Кирюши на своем месте не оказалось, и Кристина почувствовала укол тревоги. Обычно брата можно было оставить на одном месте, сказать ему никуда не уходить – и быть уверенной, что, даже если вернешься через два часа, он будет послушно там ждать, неподвижный, словно садовый гномик, воткнутый в землю. Но иногда ему могло что-то взбрести в голову, и он мог запросто уйти из дома, никому ничего не сказав, а мать сходила с ума, разыскивая его по всем близлежащим дворам.

Похоже, Кирюша снова решил выкинуть такой номер.

«Ну почему, почему из всех дней именно сегодня?» – со злостью думала Кристина.

Ольги уже добавили ее в групповой чат и скинули адрес, куда пойдут после кафе. Все, что хотела Кристина, – это как можно скорее отвести брата домой и скинуть эту обузу на руки маме, а потом наконец-то первый раз в жизни пойти посидеть в компании одноклассников! И вот пожалуйста, даже тут этот мелкий идиот снова ей все портит!

– Ты чего мечешься? – насмешливо спросила Ольга-блондинка.

– Брат куда-то подевался, – пробормотала не на шутку встревоженная Кристина.

– Значит, не придешь к нам? – как-то слишком нарочито опечалилась Ольга-шатенка.

– Приду, – заверила Кристина. – Он, наверное, домой пошел. Я сейчас мигом, сбегаю удостоверюсь, что он там, – и сразу к вам.

– Ну, давай. Мы тебя ждем!

Не теряя времени, Кристина заторопилась к выходу, бесцеремонно расталкивая по пути других зрителей, выходивших из шатра. На улице внимательно огляделась – вдруг Кирюша где-то здесь? Заглянула в палатку, где до представления детям разрисовывали лица; в ней было пусто.

Торопливо выходя из палатки, Кристина налетела в кого-то в толпе, автоматически извинилась и продолжила бы идти дальше, не схвати ее кто-то за руку и не спроси:

– Вы в порядке?

Нехотя глянув на собеседника, Кристина увидела черноволосого циркача с лицом, густо покрытым серебром.

– Да, спасибо, – бросила она, почти машинально пытаясь сообразить, в каком номере он был задействован. В отличие от ярких костюмов остальных, на этом артисте были лишь свободные черные штаны-трико и самая обычная куртка, накинутая на голое тело. Неужели тот самый «черный ангел», летавший на воздушных полотнах?

– Кого-то потеряли? – продолжил расспросы воздушный гимнаст.

– Брата, – рассеянно ответила Кристина. Мельком подосадовала, что упускает отличную возможность поболтать с так впечатлившим ее артистом – и снова из-за Кирюши! – но все же не стала дожидаться ответа, высвободилась из вежливой хватки и торопливо пошла дальше, разглядывая толпу. В ней так легко затеряться! Особенно маленькому мальчику. Очень хотелось закричать: «Кирюша!» – в надежде, что брат отзовется, но Кристине было неловко устраивать сцену, ведь она непременно окажется в центре внимания.

Встав в сторонке, Кристина снова внимательно оглядела расходящихся зрителей и, убедившись, что Кирюши среди них не видно, решила идти домой. Если он уже там, ох она ему устроит! И не посмотрит, что он весь такой особенный и не всегда понимает, что творит. Да, может, чего-то он и не понимает, но, может, это просто потому, что никто ни разу не пытался хорошенько вправить ему мозги, а только сюсюкают с ним. Вот наорет она на него разок, и, глядишь, запомнит на будущее, что нельзя так пугать близких и уходить, никого не предупредив.

По пути домой Кристина репетировала все, что выскажет своему братцу. Мысль о том, что его может не оказаться дома, она гнала прочь, но та упорно возвращалась. Какой скандал устроит мама, когда узнает, что Кристина потеряла Кирюшу, просто страшно представить!

Коротко звякнул телефон, Кристина увидела, что в групповом чате появилось новое сообщение: фотография двух Ольг, сидящих в кафе в тесной компании. Некоторые лица были Кристине знакомы, а некоторых она никогда не видела. И самое главное, Фил тоже был там. «Не хватает только тебя, Кристи», – появилось новое сообщение.