Выход. Повести и рассказы

– Извините, но у нее голова разболелась… Она на диване, со своим пледом. Ничего вашего не трогали.

Хозяйка фыркнула и сердито зацокала высоченными каблуками по белым плитам.

Рина все еще спала. Было видно, что ей что-то снится – она еле заметно шевелила губами…

Родиону стало жалко будить жену, он поспешил увести женщину в желтом подальше.

Однако, под действием визгливых криков заказчицы, Рина все же проснулась, нашла в себе силы встать и, шатаясь, побрела из дома к своей машине.

Родион Юрьевич, видя, что жена ушла, облегченно вздохнул и с новой силой потащил норовистую даму по комнатам, показывая проделанную работу. Они спорили, размахивая руками и совершенно потеряли Рину из виду.

В это время во двор въехала машина настоящего и единственного пока хозяина коттеджа, Евгения, немолодого мужчины с усталым острым лицом, в котором было что-то жесткое, неприветливое.

Он почти столкнулся с Риной в дверях, но вежливо отступил, пропуская. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

– Евгений! – заказчица завопила так, что хозяин коттеджа вздрогнул и медленно отвел неожиданно потеплевший взгляд от лица полусонной Рины.

– Иди сюда скорее! Ты должен это видеть! – желтая красотка выпорхнула в холл и остановилась, не понимая, что происходит и почему ее жених так пристально смотрит на эту сутулую замухрышку, зябко кутающуюся в плед.

– Обои поклеили совершенно не того цвета!

– Какие вы дали, такие и поклеили, – возражал Родион.

– А потолок? Ты только глянь на это!

– Элла! Прекрати! – коротко сказал хозяин коттеджа.

Он развернулся и, не глядя больше на Рину, прошел в дом. А та вышла во двор и без сил опустилась на скамейку. Родион поспешно выскочил вслед и отвел жену в машину, где она опять уснула.

Хозяин без разговоров подписал все договоры с ремонтной фирмой, заплатил сколько было нужно и распрощался с Родионом Юрьевичем.

Супруги уехали, но неопределенное, тягостное впечатление осталось у каждого из них после встречи с хозяином коттеджа и его спутницей.

Для владельца и его пассии эта встреча тоже не прошла незамеченной. Элла, переодевшись в изящный и, купленный почти на последние сбережения, бордовый костюм, сидела, вызывающе скрестив ноги на диване, где спала ночью Рина. Она мило улыбалась, но в голове у нее крутилась неприятная мысль.

«Они что, знакомы?» – вспоминая, как Евгений смотрел на эту бесцветную женщину, думала она – «сколько ей может быть лет? Сорок? Пятьдесят? Но смотрел он не просто так – особенно. Так смотрят на старых знакомых. В любом случае, замухрышка мне не может помешать. И, все же, выяснить кто она, нужно».

– Дорогой! Не пойти ли нам сегодня пообедать в какое-нибудь приличное место? Мы давно нигде не были.

Острый лакированный носок туфли призывно покачался.

– Я занят! – коротко ответил «дорогой» и хлопнул дверью.

– Вот, как-то так… – промолвила огорченная красотка, поджимая ногу, и с удвоенной силой принялась думать: «Кто же она??? Кто?»

В такие минуты она понимала, что этот хищный и жесткий тип по имени Евгений в чем-то намного превосходит ее, и что женить его на себе, пользуясь обычными, проверенными способами, будет сложно, и что все мечты о выгодном замужестве могут просто рассыпаться, как крупа из порванного пакета. Это страшно злило – столько трудов! А денег…

Глава вторая. Элла

…Пару лет назад Элла вернулась из-за границы, будучи безутешной вдовой. Ее второй муж погиб от несчастного случая, оставив ей баронский титул и кучу невыплаченных долгов, о существовании которых она до того самого случая совершенно не догадывалась. В этом-то и крылась причина ее отчаянной безутешности. Чтобы погасить долги, пришлось там все продать!

Здесь, на родине, у нее оставалась кое-какая нехилая недвижимость, родительский дом, только жить в этой недвижимости было совершенно не на что.

Она прокрутила разные варианты, но выход напрашивался один – искать третьего мужа. А для этого нужны были немалые деньги…

Пришлось спешно продать памятный воспоминаниями старый особняк, в котором прошло детство, такое безоблачное вначале и такое позорное потом, и поселиться в этой мерзкой квартирке. Разве могла эта конура, где она сейчас кантуется, сравниться с трехэтажным, увитым виноградом, роскошном особняком в готическом стиле, принадлежавшем когда-то ее семье! Впрочем, при выгодном раскладе, особняк можно и вернуть – думала Элла. Недаром составляла договор так, как учил ее когда-то первый муж, адвокат.

Квартирка, в которой временно поселилась вдовствующая баронесса, была заурядной «двушкой», но располагалась весьма удобно – на девятом этаже унылого строения, типового «корабля» городской окраины. На этой, последней, площадке, она была в романтическом одиночестве – дверь второй квартиры, что напротив, выглядела заколоченной, судя по насмерть прикипевшим гвоздям, очень давно.

Интересное зрелище представлял этот «корабль недальнего плавания» со стороны шоссе… Высокий и узкий дом отстоял от остальных городских строений, словно подросток, отставший от толпы школьников, бредущих куда-то неровным строем. Он привстал на цыпочки и смотрит за горизонт, широко раскрыв глаза… Это впечатление подчеркивал широкий карниз под окнами девятого этажа, овеваемый голубиными крыльями.

Квартира когда-то принадлежала Эллочкиной бабушке и была завещана внучке давно, еще до побега из страны.

И вот теперь квартира пригодилась. Башня, испещренная голубиным пометом, стала единственным местом, куда смогла заползти побитая жизнью Элла. Бабушка давно умерла, квартира была в полном запустении, но, к сожалению, не вполне необитаема.

Когда Элла открыла дверь своей последней недвижимости, она обнаружила в одной из комнат бойкую старушенцию.

– Кто ты??? – невежливо возмутилась Элла, раздраженно бросая тяжелую сумку на пол.

– Это моя квартира! – пояснила она, вкатывая в маленький коридорчик вторую сумку, на колесиках.

– Артемия Голубева! – гордо заявила подслеповатая старушка, облаченная в синий стеганый халат, похожий на солдатскую телогрейку и прибавила доверительным тоном:

– Можешь звать меня баба Тёма.

– Я не собираюсь тебя тут никак звать! – фыркнула Элла.

– Если ты и присматривала за квартирой, а бабуля что-то такое говорила, то теперь тут буду жить я.

– Присматривала! И документ имею. Завещана мне квартирка эта, но с условием: коль, вдруг, ты тут объявишься, уступить тебе большую комнату.

– Завещана??? – Эллу чуть улар не хватил от такого заявления.

– А я большую и не занимала. Живи, голуба! – невозмутимо ответила баба Тёма и удалилась на свою законную жилплощадь.

Так Элла стала обладательницей квадратного пространства, ограниченного четырьмя оклеенными невнятными обоями стенами, одну из которых почти полностью занимало окно без занавесок. Из него был виден тощий пучок тополиных веточек, чудом дотянувшихся до таких высот.

В комнатке стояла оснащенная крахмальным бельем никелированная кровать, украшенная как новогодняя игрушка, блестящими шариками – несомненно главный предмет меблировки. У окна примостился столик на витых ножках, напоминающих рога какого-то горного животного, скорее всего, козла. В углу громоздился перекошенный от старости и тяжелых впечатлений шкаф.

Теперь, стоя по утрам в тесной кухоньке, Элла могла наблюдать, как баба Тёма кормит из окна многочисленных голубей, слетающихся на ее зов. Птички загадили весь широкий подоконник и большую часть стены. Взлетая, они противно царапали лапками по жести. Эллочка тушила сигаретку в тонкой струйке воды, текшей из крана в щербатую раковину.

– Баб Тёма! – просила она, – ты бы их на дворе кормила, как все бабки. Они же в окна лезут, скоро в кровать гадить начнут. Дом на голубятню похож, у наших окон пернатое царство какое-то!!!

Бабка была не то что глуховата, но все слышала так, как ей это было удобно.

– Царствие у нас небесное, голубиное! – отвечала она. – А ты, Элка, не смоли, так чадно от тебя! Не продухнуть, вот ей-ей!!!

«Не продухнуть! – злилась про себя Элла. – Ладно, не век же мне здесь жить, будет все как раньше… Должно!»