Супергерои не умирают по пятницам

Супергерои не умирают по пятницам
Мария Александрова

Супергерои не знают грусти и усталости. Их жизнь – это вечный подвиг и служение на благо обществу. Это их миссия, для этого они созданы. Но никто не знает как одиноко бывает Супергерою обычным зимним вечером в пятницу, когда снежные хлопья кружат за окном, а по телевизору идет "Битва экстрасенсов"…

Хоукмен, он же Человек-ястреб устало сбросил накладные крылья и подвигал лопатками, как будто они отекли. Крылья были сконструированы отлично, но после долгого ношения Ястреб последнее время ощущал дискомфорт. Ему даже пришлось участить визиты к физиотерапевту.

Физиотерапевт, он же лучший специалист по иглоукалыванию в Москве, хоть и помогал Ястребу восстановиться, однако уверял, что эти боли в спине имеют фантомный характер. Но лежа в его салоне, опьяненный дымом благовоний с привкусом корицы, под релаксирующую музыку (преимущественно орган или дудук), обколотый как ежик тонкими иглами, дремлющий после крепкого особого чая, Хоукмен, чувствовал себя намного лучше. Иногда он ловил себя на слабовольных мыслях о том, чтобы оставить все, и податься в дауншифтеры. Он бы взял с собой Чена, своего физиотерапевта, и тот бы делал ему общеукрепляющий массаж, и ставил иглы в любое удобное для него время – и все это под шум океана и пейзаж раскачивающихся за окном пальм.

Но пока что из окна на Ястреба налетало лишь серое марево зимнего московского неба – снег вперемешку с дождем. Дымили в пробках машины, на соседнем здании разворачивался разрешенный Мэром огромный биллборд с надписью «С Новым годом! Царькофф-Банк».

Самым краешком из окна Хоукмена виднелись звезды Кремля – Ястреб жил не в худшем районе столицы. Родители с детства приучали его к тому, что герой должен быть скромен: «Нет ничего лучше подвига, о котором не напишут в газетах», – всегда говорили они. Тем ни менее у одного из них был фамильный замок, а другой периодически жил то на Марсе, то на Титане (он был интроверт, и иногда ему нужно было побыть одному). Поэтому после продажи папиного замка в 20 тысяч соток, Хоукмен перебрался в пятикомнатную квартиру в элитном доме Москвы.

Больше всего на его выбор повлияла тогда реклама проекта, которую девушка-риелтор с восторгом зачитала ему из буклета: «Это не квартира с видом на Кремль. Это образ жизни, в котором ты не можешь позволить себе меньшее».

И вот теперь, глядя на себя в зеркало, в котором на него смотрело его гладковыбритое, широкоскулое арийское отражение с правильными чертами лица, похожее на те, которые используют для рекламы мужского одеколона или йогурта для всей семьи, глядя на заплывающий глаз и порез на щеке после неравной схватки в подворотне с двумя наркоманами и не вовремя подоспевшим туда полицейским, Ястреб думал о том, что не может позволить себе – ни-че-го.

Он загнан в угол, как стареющий зверь, шакалами. Он в ловушке. Прибывший участковый, не разобравшись в ситуации, здорово пнул его пару раз по почкам, но Хоукмен вдруг ощутил мгновение странного удовольствия. Ему хотелось, чтобы его пнули еще, и еще. Ничто не могло заглушить его внутренней неудовлетворенности. Только острая физическая боль.

Ястреб постоял под душем минут десять, дав прохладным каплям стекать по его упругому мускулистому телу с афрозагаром. Иногда он даже незаметно гладил свой торс, свои напряженные мышцы на руках, обнимал себя за воловью шею. Но не потому что нравился себе. Он хотел ощутить, каково это – испытывать удовольствие от прикосновение к чему-то такому, настолько совершенному. Он знал, что возбуждает женщин. Их всегда тянуло к нему, как к магниту. Еще бы, годы тренировок, белковое питание, строгий режим, сырые перепелиные яйца по утрам. Но сам он давно не испытывал ничего подобного. Может, женщины вообще никогда не интересовали его по-настоящему?

Но и к мужчинам он не питал никаких особо нежных чувств. Животные? Хоукмен поморщился от одной этой мысли. Чего только не надумаешь, стоя в душе. Может быть, боль? Ошейники, бандаж. Хм… Нет, это тоже что-то не то. Все это так избито! Его просто ничто не заводит. Человек-ястреб испытывал депрессию и отчужденное состояние от самого себя.

Завернувшись в махровое белоснежное полотенце и надев пушистые тапочки с помпонами, Ястреб проследовал в гостиную, включил полицейскую рацию и подошел к окну. Все тот же серый снег… Внизу у подъезда виднеются фигурки под зонтами, стоящие у подъезда уже часа два – поклонницы Егора Крида ожидают его после гастролей в Костроме.

«Вооруженное нападение на Юго-западе Москвы. Подозреваемые движутся по Можайскому шоссе. Объявляем план-перехват. Повторяю. Подозреваемые движутся…»

Ястреб выключил рацию. «Опять мир спасать… опять мне». Несколько секунд моральных терзаний, но все-таки ноющая боль в спине, зависший в воздухе вопрос: «Ради чего?» и противная изморозь за окном перевесели перспективу отважной погони по Можайке. Хоукмен уселся в большое удобное кресло со спинкой, повторяющей его контуры (личное изобретение отца), накинул на ноги плюшевое одеяло и включил телевизор.

По телевизору шла передача «Поле чудес». До Хоукмена она доносилась, словно из какой-то другой реальности, далеким эхом, постепенно он впал то ли в дрему, то ли в сон наяву.

Все проблемы всегда из детства. Но некоторым приходится тяжелее всех. Непросто оправдывать родительские ожидания, когда один твой отец – Супермен, способный преодолевать атмосферу и раскручивать, словно мячик, одним указательным пальцем ось Земли, а другой родитель – пусть и не так крут, зато богат, интригующ, и главное – всего добился сам. И даже латексный костюм с крыльями ночного создания – целиком и полностью его изобретение. Как и костюм ястреба для сына. Резиновую шапочку с ушками Хоукмен до сих пор с любовью хранил в шкафу. А вот суперменовый лук всегда вызывал в нем какое-то ущемленное чувство недостижимого идеала, и он, не без некоторых угрызений совести, передал суперкостюм в музей косплея в Лас-Вегасе.

Когда его родители поняли, что никто во всем огромном мире не может сравниться с ними, и что им обоим сложно найти вторую половинку, которая бы в полной мере соответствовала им во всем – они решили воссоединиться. И это был, поистине, небесный союз. Вдвоем они усыновили мальчика. Маленький ястребенок сам подошел к ним, когда они приехали с визитом в детский дом, он прильнул к ним, как птенчик, обняв одного за ногу, а другого – за руку. Малыш так растрогал их обоих, что они тут же взяли его себе, и поклялись вырастить его настоящим Героем! За которого им обоим будет не стыдно – настоящего Самсона, Аполлона, Зевса, Одина!

И вырастили. И даже переехали в Россию, поскольку на Родине двум главным супергероям Вселенной развернуться было уже негде. Их время давно ушло, и их место заняли другие, молодые и дерзкие, ироничные парни эпохи постмодерна. Чистая беспримесная суровость и кристальный героизм стали никому не нужны. Хоукмена даже крестили в русской православной церкви и нарекли Алексием. То есть «Алешенькой». Но знали об этом очень немногие. Можно сказать, почти никто.

Из мягкой плюшевой неги под звуки монотонного телевизора, Алексея вырвал звонок в дверь.

Он заглянул в глазок. За дверью стоял его весьма упитанный, кудрявый (или просто лохматый) сосед с нижнего этажа.

– Э-э… привет, – поздоровался сосед.

Вид могучего обнаженного ястребиного тела, прикрытого одним маленьким полотенцем и сурового взгляда из-под густых бровей, похоже, не смутил его.

– Я тут слышал, что ты летать любишь. Сгоняешь на соседнюю крышу? У них там телик не работает. Наверное, антенну повредило.

– Я занят, – сухо ответил Алексей.

– Да, понятно. Пятница. Расслабляешься. Опять «Красавицу и чудовище» пересматриваешь? – подмигнул сосед. Алексей при этом помрачнел.

– А в соседнем доме – помехи. Помоги, а? Ну, че ты, бро. Ты же всегда всех выручаешь.

Последнюю фразу сосед уже договаривал тише. Алексей смотрел на него своим самым опасным, испепеляющим взглядом, под которым обычно плавился металл и лопались стекла.

Но сосед работал в микрофинансовой организации «Используй шанс – займи у нас», к тому же фрилансил в свободное время и в «Царькофф-банке», поэтому испепеляющими взглядами его было не напугать.

Алексей захлопнул дверь. Но все же заглянул в глазок.

Сосед продолжал мяться у порога и просительно смотреть на дверь.

Леша вздохнул. Нет, не получится отрешиться от мирской суеты сегодня вечером. Уединиться, помедитировать. Все равно пятница насмарку.

Он надел брюки, накинул куртку и вышел за дверь. Радостный сосед побежал вперед, нажимая на кнопку лифта.

– А я думал, мы полетим, – болтал он, пока они спускались на лифте, а потом поднимались на последний этаж соседнего дома. – Где твои крылья, бро? Может, стоит захватить их? Мы что, так и пойдем?

Но Алексей молчал. Так они поднялись на чердак. А оттуда – на крышу.

Ветер на крыше был еще сильнее. В лицо неслись колючие снежинки, липли на лицо и на ресницы. Алексей достал из кармана специальное устройство и провел им вокруг антенны.

– Сигнал отличный, – сказал он. – Помехи явно не от этого. Наверное, на станции что-то.

– Полетим на станцию? – с надеждой спросил сосед.

– Вызовем коммунальные службы.

Алексей направился к выходу. Но дернув несколько раз за ручку двери на чердак, не смог ее открыть. Дверца не поддавалась.

– Никак, да? – посетовал сосед. – Ай-яй-йя, ты извини, что так вышло. Но по-другому тебя было никак не выманить, – вдруг признался он.

Алексей оглянулся.

Толстенький сосед все так же стоял под летящим снегом, но за его спиной разверзлись большие полупрозрачные крылья с густым оранжевым отливом.

– Оранжевый шершень? – изумленно произнес Алексей, не веря своим глазам.

– Да, это я. Пришлось поселиться рядом с тобой, даже маскироваться особо не пришлось. У тебя что, плохая память на лица? Ты меня даже не узнал!

– Последний раз мы виделись 6 лет назад, и ты тогда валялся, как полумертвая пчела, истратившая весь запас яда в жале. Я думал, с тобой покончено.

– Но я выжил, – подтвердил Шершень. – И вызываю тебя на бой.

– Как-то неожиданно…

– Я тебя предупреждал насчет крыльев. Теперь пеняй на себя.

И Шершень метнулся стрелой прямо на противника, отчаянно жужжа крыльями и выставив вперед свое жало. Оба повалились на крышу и покатились по ней. Надо признать, что Шершень за это время поднабрал силенок, а вот Ястреб совсем расклеился, иначе никак было не объяснить, что он не расправился с этой надоедливой пчелой за пару минут. Ему никак не удавалось подобраться к нему. На этот раз они сошлись в настоящей равной схватке. Стойкого перевеса все не было, сверху оказывался то Шершень, то Алексей. Оба потеряли счет времени, но, кажется, что прошла уже вечность. И оба были уже без сил. Наконец, Шершень отполз, пытаясь отдышаться, и отплевываясь от залетающего в рот снега, не в силах больше двинуться с места.

Алексей, с налипшими на заплывший глаз снежинками и истерзанным шершневым жалом телом, тоже едва дышал.