Седьмая хромосома

Родной кабинет дохнул теплом и сладким цветочным ароматом. За время отсутствия хозяина лимонное дерево в огромном горшке, занимавшее добрых полкабинета, успело зацвести. Оно всегда особенно хорошо выглядело, надолго оставаясь в одиночестве – в этом они со своим владельцем были удивительно схожи.

Кроме лимона, Сергея встретил заваленный книгами стол, старый, но отлично сносящий возраст шкаф, трёхногая тощая вешалка и образцово-показательный угол, убранный специально для сеансов видеосвязи. Инженер полил цветущее дерево и сел на стул, приняв позу греческого мыслителя. «Сколько вариантов, – думал он, рассматривая со всех сторон поставленную задачу, – Что выбрать? Может, лазеры?..».

Тут неожиданно раздался стук, от которого Сергей, погружённый в размышления, невольно вздрогнул. В кабинет бодро вошёл молодой исследователь лет двадцати в джинсах и футболке со значком в виде улыбающейся собачьей морды.

– Здравствуйте! – он улыбнулся, потрясая русыми кудрями, – меня Константин Эдуардович к вам в помощь отправил. Сказал, я то, что вам сейчас нужно. Немного обо мне: зовут Ваня, родился на Урале и с детства любил роботов, поэтому…

Сергей так опешил, что от удивления прослушал половину монолога, пытаясь убедить себя в том, что директор не мог так с ним поступить. Остановив парня на рассказе о любимом корги, инженер позвонил Константину Эдуардовичу. Внушительный синеватый бюст подтвердил слова молодого специалиста.

– Чёрт-те что… – пробурчал себе под нос Сергей, забыв, что он не один, – Я работать должен или в детский сад играть?

– Что, простите?

Ваня смотрел на него как-то открыто, честно, поразительно напоминая корги, о котором рассказывал. Но Сергея этим было не смутить.

– Я говорю, мне работать надо. Ты иди, займись своими делами.

– Нельзя, у нас ведь каждая минута на счету! Кто знает, сколько ещё будет скрываться американский спутник?

Заманчивое предложение не сработало – парень оказался на удивление заинтересованным в работе и настойчивым.

– Доверили красную кнопку ребёнку… – опять пробурчал Сергей, доставая из внутреннего кармана пиджака металлическую точилку со штампом «Сделано в СССР».

– Ух ты, что это? – заинтересовался Ваня, не в силах даже предположить назначение предмета. Современные точилки представляли собой небольшую коробочку с отверстием и кнопкой, хотя и ими мало кто пользовался – писали и чертили, в основном, стилусом по экранам. Сергей протянул нехитрое устройство молодому человеку. Тот повертел его в руках, рассматривая со всех сторон. Инженер едва удержался, чтобы не озвучить свою ассоциацию с питекантропом.

– Похоже на тёрку для моркови. Только очень мелкой, – вынес, наконец, вердикт молодой сотрудник, – знаете, чтобы красиво её розочкой складывать, как на холодце.

– Дай сюда! Морковка… – вздохнул Сергей и принялся точить огрызок своего карандаша.

Ваня наблюдал за процессом с упоением, восхищаясь диковинкой, хоть и неверно охарактеризованной. Сергей нарочно не торопился, думая, что малец сочтёт разговор законченным и уйдёт. Но Ваня счёл продолжительную паузу удачным моментом для того, чтобы поделиться своими соображениями. И когда очередная стружка упала на стол, осмелился предложить идею.

– Нужно сбивать спутник лазером, Сергей Васильевич. Это очевидно. Только бы просчитать…

– Нет, – прервал его инженер и чистого упрямства, – Никаких лазеров. Будем делать кинетическое оружие.

– Но ведь… – смутился Ваня, не понимая, как лучший специалист мог предложить такой вариант, – Его космический вариант устарел ещё на этапе создания!

– Тропосферная связь тоже устарела ещё в семидесятые. Но теперь мы все её используем, а где ваш хвалёный «современный» 5G?

– Хм, – Ваня почесал затылок, – Никогда об этом не задумывался. Возвращение к старым идеям, возможно, не обязательно шаг назад. Но всё-таки тропосферная связь победила 5G за счёт интеграции в систему нейронных сетей. Так что здесь на лицо синтез технологий, а не торжество советской инженерии, при всём уважении.

– Ладно, Морковка, – Сергей смягчился, но его порядком утомил разговор, в котором он не видел смысла, – Иди, подумай, что нам делать, и изложи всё в письменном виде.

– Хорошо, Сергей Васильевич! До встречи. Рад был с вами познакомиться.

– Взаимно, – буркнул ему вслед Сергей.

Остаток дня прошёл для обоих в интенсивных размышлениях. Пока Ваня-морковка пил кофе, Сергей действовал умнее и выбирал горячий шоколад. Он давно опытным путём выяснил, что кофеин – палка о двух концах. Кратковременный стимулирующий эффект через пару часов сменяется усиленной сонливостью и упадком работоспособности. Куда эффективнее кормить мозг и прочие системы организма глюкозой – универсальным топливом, при правильной «заправке» не имеющем негативных эффектов. Морковка водил стилусом по экрану и программировал гипотетические ситуации, у Сергея же белые манжеты рубашки уже не было видно под толстым налётом графитовой пыли.

Вечером их коллеги разошлись по домам. Когда ночь опустилась на полный прохлады сад, в стеклянном здании свет горел лишь в двух окошках: на пятом и на восемнадцатом этаже. К рассвету первый всё-таки погас. Аппарат в холле мигал сообщениями о том, что больше не выдаёт двойной капучино.

В обед следующего дня Сергей встретился с Александром на верхнем этаже управления. Инженер расположился за столиком и с удовольствием ел сырный пирог со шпинатом, когда к нему подсел переводчик.

– Ну, что, так трудно было сразу сказать: мы в дерьме, нас атакуют американцы! – обиженно прокричал сквозь гомон голосов Александр.

– И тебе приятного аппетита, – спокойно ответил Сергей, ничуть не раскаиваясь, – Ты тогда уверял меня, что стоит согласиться на сомнительную сделку с израильтянами. Так что, я не был уверен, что ты в своём уме. А это прямое противопоказание для ознакомления с секретными сведениями.

Александр закатил глаза, но промолчал. Для него это было практически равно подвигу. Переводчик дождался, когда его коллега освободит крафт-бумагу от её ароматно пахнущего содержимого, и вновь обратился к нему.

– Доел?

– Ещё компот.

– Ничего, допьёшь по ходу разговора. Дело срочное! Помнишь, у нас недавно новое направление в отделе ядерной медицины появилось?

– Допустим. Но мне сейчас некогда им помогать.

– Я не об этом. Знаю одного парня из этой лаборатории. Той, что темой РИНГ занимается. Мы вчера с ним столкнулись на выходе, он спросил, как командировка, я – как дела, в общем, слово за слово, и он мне такое рассказал!

– Подожди, РИНГ… Имеешь в виду радиационно-индуцированную нестабильность генома?

– Именно! У них в работе невероятный прорыв, просто harika[4 - Удивительно (тур.)]! Как ты помнишь, два года назад они получили патент на прибор, позволяющий точечно облучать фрагменты ДНК. Потом всё как-то стихло, про них ничего не было слышно. А теперь оказалось, что специалисты научились воздействовать своим прибором на эмбрионы таким образом, что мутировавшие хромосомы повреждаются, а затем восстанавливаются уже без следов мутации. И самое главное – облучённые клетки в дальнейшем в 99 % случаев не мутируют. По крайней мере, такие результаты выдала нейросеть, обученная на результатах экспериментов над животными, в том числе приматами.

– Теоретически – понимаю, – Сергей явно демонстрировал скептическое выражение, и невозможно было сказать, скрывается ли за ним ещё что-то, – Но как достичь этого на практике… Слишком много факторов, чтобы всё предусмотреть.

– И тем не менее, мой yst?v?[5 - Друг (фин.).], предусматривают! И сейчас как раз пытаются это доказать: эксперимент, статья в большом журнале, всё, как положено. Уже сформировали группу из добровольцев – беременных женщин сроком до 4 недель. Она уже, конечно, укомплектована, но лаборант – мой давний друг. Как говорится, you scratch my back, I’ll scratch yours[6 - Английская пословица, употребляющаяся в значении «услуга за услугу».]…

– Нет! Ты с ума сошёл! – Сергей опрокинул стакан, разлив остатки компота, когда понял, к чему клонит Александр, – Даже не предлагай мне такое. Я и так видел достаточно страданий моей семьи, чтобы наблюдать ещё и их мучительную гибель от лучевой болезни. Или ты считаешь, что моя внучка – всё равно, что подопытная обезьяна?

Переводчик ожидал подобной реакции. Он терпеливо достал салфетку и промокнул ей залитый сладким напитком стол, и только затем продолжил.

– Не мне рассказывать тебе о банановом эквиваленте[7 - Понятие, используемое для характеристики радиационной активности источника путём сравнения с активностью калия-40, содержащегося в обычном банане. Чаще всего его применяют как аргумент в защиту ядерной энергетики.]. Кстати, я читал, что из-за бананов действительно иногда срабатывают датчики радиации – правда, в США… Ты не руби с плеча, Серёга, подумай, взвесь всё, только не слишком долго – про сроки ты сам слышал.

– Послушай меня, – Сергей тронул друга за плечо и вдруг стал невероятно серьёзен, – Я понимаю, что ты хочешь помочь. Но твой жизненный опыт несоизмеримо мал по сравнению с моим. Ты как нейросеть, которая обучалась на трёх картинках, тогда как я – на трёхстах тысячах. Понимаешь? Я сейчас работаю над очень важным вопросом, и прошу не беспокоить меня с такими безумными идеями – а твои идеи, прости за прямоту, именно такие. Не подходи ко мне с ними и вообще с чем-либо ещё, хотя бы какое-то время.

Как мог, Сергей буквально разжевал свою мысль, уже много раз деликатно поданную в различных красивых обёртках. Он делал это постоянно, априори полагая (и зачастую – небезосновательно) что окружающие вообще мало что понимают, а потому успешный результат коммуникации чаще всего достигается тогда, когда обращаешься к человеку, как к идиоту. Максимально доступно. Безо всяких ставок на интеллект – это совсем как в рулетке, заветное «зеро» выпадает лишь в 3 % случаев.

Теперь посыл и философия, стоящая за ним, оказались понятны слишком хорошо. Александр, хоть и удалился спокойно, всё же был обижен таким отношением друга. Вот уже в который раз он пытается вытащить Сергея из жизненных передряг – и мало того, что ему не говорили «спасибо», так теперь и вовсе попросили держаться подальше. На подобные предложения Александр всегда реагировал болезненно, поскольку его пространные размышления, следовавшие за постоянно повторяющимся «кстати», обычно оказывались неуместны. Но всё же Сергей ошибся, поставив переводчика в один ряд с прочими людьми, потребляющими исключительно «разжёванную» информацию, словно интеллектуальные младенцы. Александр выделялся из этой катастрофически обширной группы хотя бы тем, что отдавал себе отчёт в своих чувствах, всегда старался их сформулировать и пустить в продуктивное русло. И теперь он, судя по всему, удалялся как раз в поиске такого подходящего места, по которому можно будет пустить поток оскорблённых чувств и энциклопедических знаний.

Несколько напряжённых рабочих суток прошло с того момента, как Ваня удалился к себе в кабинет. Сергей о нём ничего не слышал и работал в одиночестве и практически с наслаждением. Получать удовольствие от дела, которому посвятил несколько жизней подряд, мешали лишь мысли о нависшей угрозе и о том, какая огромная ответственность лежит на плечах инженеров «Заслона». Сергею невольно вспоминалась притча, о бриллианте, расколоть который боялись самые знаменитые ювелиры. Сложную работу в поучительной истории выполнил подмастерье, потому что не понимал истинной ценности камня, и рука его была тверда.

Хотел бы Сергей достичь подобного уровня уверенности при полном понимании происходящего. Опыт в его случае играл злую шутку, только заставляя сомневаться всё больше и больше. Слишком много вспоминалось случаев, когда полностью исследованные и проверенные механизмы начинали работать не так, как задумано. Продумывая каждую идею до мельчайших деталей и делая превосходный чертёж, он чувствовал себя Робертом Скоттом, любующимся канистрой с керосином, запаянной оловом. И инженер отметал идею за идеей, находя их недостаточно надёжными. Его раритетная точилка уже сгрызла три карандаша, а подходящий вариант до сих пор не был найден.

Как раз в один из таких моментов, когда очередной ватман был смят и неаккуратно засунут в пространство между стеной и переполненным мусорным ведром, в дверном проёме показался Ваня. Глаза его сияли энтузиазмом.

– Морковка? – удивился Сергей, – Что, снова пришёл точилку посмотреть?

– Вовсе нет. Я с идеей.