Вкус фламинго

Вкус фламинго
Мария Александровна Хаустова

История человека, прошедшего все этапы исправительной системы времен Советского Союза и Российской Федерации и разочаровавшегося в ней. Книга посвящена матерям, которые отказываются от своих «трудных» детей.Жизнь Саньки Александрова – страдания и борьба. Его идеал – воровская жизнь, которая дала ему крышу, одежду, деньги, круг общения, привилегии. Но идеал будет разрушен. Система окажется гнилой и несовершенной. А тюремная иерархия – мнимой.Дизайн фотообложки: Галина Ульянова. Фото из личного архива.Содержит нецензурную брань.Содержит нецензурную брань.

Вкус «Фламинго». Мария Хаустова.

Кому? Зачем?

Я работала корреспондентом более девяти лет. Вела информационный правовой проект, в связи с чем, приходилось выслушивать разные позиции сторон и искать вопросы на ответы не только у правоохранительных структур, но и у людей, оказавшихся совсем по другую сторону буквы закона.

Почему они туда попадали, какие поступки совершали и совершали ли, всегда разбирался суд и выносил своё решение. Мне приходилось бывать на разных процессах, но все они были похожи одним – страхом за свою будущую жизнь.

Не важно, кто стоит за решёткой, мужчина или женщина, боятся все. Когда я видела подследственного, которого вот-вот осудят, думала не только о сроке, который ему светит, меня всегда волновало – а что такое могло произойти, что он это совершил? Почему он вырос именно таким? Это же не вдруг произошло… Что этому предшествовало?

В 2012-м году мне удалось получить ответ на этот вопрос дважды. Сначала в кабинете редакции газеты «Новая жизнь», где я тогда и работала, появился мужчина лет 58 и сказал: «Маша, если Вы когда-либо соберётесь писать книгу, сделайте это обо мне. Я отсидел 14 лет и 7 месяцев, а потом меня признали не виновным». Судьба кирилловчанина меня поразила. Он долго рассказывал, что ему пришлось пережить, но начинать книгу я пока не решалась. Видимо, всё до поры и до времени. Несколько месяцев спустя я познакомилась с мужчиной далеко не из нашего района и не скажу, из какой области. Тогда ему было 38 лет. Он недавно освободился из мест лишения свободы и отдыхал в нашем городе у друзей. Кирилло-Белозерский монастырь – место, где не только изучают историю края и России, но и ведут разговор с Богом. У нас там церковь. Беседа с Александром (и не совсем Александровым) у нас завязалась спонтанно и продлилась несколько месяцев. Тогда он мне сказал, что всё началось с пятилетнего возраста. Его воровская биография ведёт отчёт с детства. Именно тогда он впервые украл конфету «Фламинго» и остался безнаказанным. Это была его первая кража, вслед за которой пошла одна за другой. И вы знаете, сейчас он понимает, что что-то делал не правильно, но до сих пор во всём винит… мать. Самого родного человека, который отказался от него в самом начале его пути. Винит. И, как мне кажется, небеспочвенно. Прочтите и решите для себя сами, права я или нет.

Я уже хотела садиться за книгу, но не только для того, чтобы написать эту историю и сказать, чтоб больше никто не повторял Сашкиного маршрута. Я хотела, чтоб её прочитало два человека – мать Александра и ещё одна знакомая женщина, которая, как кукушка оставляет своих детей везде и повсюду, отказываясь от них, как от котят. Я ни в коем случае не хочу никого осуждать. Я хочу показать, что из этого может выйти.

Толчком к пониманию того, что история Саньки, действительно, нужна, стал и ещё один случай. Я ездила в Череповец и на площади Металлургов познакомилась с ребятишками 10-летнего возраста. Спросила, как дойти до ЧГУ. Они скопом вызвались меня проводить до места, а по дороге один из них – Вася его звали – вынул из кармана моей кожанки телефон и деньги. Я не заметила бы ни в жизнь! А он вдруг сказал: «Я у Вас все деньги свистнул, а Вы даже и не заметили!» Моя рука скользнула в карман и не обнаружила там ни копейки. «Да я давно заметила, – сообразила я. – Просто шанс тебе дала. Вот жду». «Чо – реально заметили? Да? А чего ждёте?» – напугался он. «Да когда обратно положишь», – посмотрела пристально на него я и отвернулась в сторону, будто эта ситуация для меня ничего не значила. Он выпучил глаза и уставился на меня. Я чувствовала на себе его взгляд, а вот как положил всё обратно – нет. «Знаешь, Вася, совсем недавно мне встретился человек, который когда-то вёл себя как ты… – начала я свой рассказ. – Сейчас он сидит на строгом режиме в Шексне. Кстати, не так далеко от вашего города. Не с того начинаешь, паренёк… Подумай».

Ребятишки смолкли, а потом, когда буря утихла, заговорили, закричали: «А пойдёмте с нами сегодня на Соборную! Там вечером драка! С Вами нас точно родители отпустят!»

«Вкус «Фламинго» я осмысливала в течение нескольких лет, и только в 2017-м выложила всё на бумагу. Это история для мам, которые не должны повторить историю женщины, отказавшейся от своего сына. Что из этого вышло? Смотрите!..

Мария Хаустова.

P.S.: Все имена и события в произведении вымышлены. Любые совпадения с реальными людьми и событиями являются случайностью.

Вкус «Фламинго»

Посвящается матерям,

которые отказываются

от своих «трудных» детей.

***

«Руки вверх, я сказал!» – брызжа слюнями, кричал в рупор ментяра. «Стрелять буду!» – неслось чрез пелену мельтешащего в воздухе снега. «Вы окружены!» – раздалась автоматная очередь в холодном воздухе.

Из узких дверок отделения банка друг за другом высыпала команда, облаченная в спецовку и доверху экипированная. «Лежать, б.я!» – прямо на выходе один из красных приложил Саню прикладом. В глазах потемнело, и новоиспеченный террорист упал. Ноги онемели и не могли двигаться. «Какого хрена?! – кричал сиплый голос. – Я спрашиваю, какого хрена он лежит?! Быстро его поднять!»

«Встать, с..ка! Встать! – прилетел чёрный ботинок по скулистому Саниному лицу. – Быстро! Ещё захотел?!» Пелена сошла с глаз и прокатилась красной капелькой по щеке. «Опять…» – пронеслось в его голове…

«Я по два раза не повторяю! – щёлкали редкие зубы во рту опера. – Подъём!»

***

Автозак притормозил у местного отделения полиции и из машины выкинули избитого Саню: «Пшёл!»

Посиневшие от мороза ступни 45-го размера шагали по колючему снегу ментовского двора. «Обувь отдайте…» – медным голосом спросил Александр. «Ага, щас!» – услышал в ответ он раскатистый смех. Босым Саню вели на допрос. Он перепрыгивал замерзшие лужи и пытался не вскрикивать от боли, когда натыкался на острые пики наста, чтоб ещё больше не злить мусоров. Уж он-то знал, чего от них ожидать… «Может, тебе ещё и куртку дать?» – подтрунивали над ним менты. Мурашки по Сашкиной спине не переставали бегать. Причём не только от холода. Такую реакцию его организм выработал ещё в детстве…

Сладкий привкус шоколада

1980–е…

– Сашка! Сашка! Эй! Ну, ты где? – доносился Ленкин голос из кухни. – Иди! Живо! Твоя очередь картоху чистить!

– Моя? – слышался детский голосок из дальней комнаты. – С чего это моя?! Пусть Витька чистит, ну или Серёга с Ванькой! Чо я-то?

– Может, ещё Наташку заставим? Где дак ты первый, а тут дак не причём?! Нет, уж, Сашечкин! Ножик в руки – и смело в бой! – не унималась старшая сестра. – Скоро в школу пойдёшь, а картошку чистить так и не научился!

Но Сашке было не до картошки. Он тянул настольную лампу от стола под кровать, в место, где строем маршировали тараканы. Этот звук раздавленных крыльев коричневых генералов, господствующих в кирпичной трёхэтажке с момента заселения туда жильцов, уже не пугал мальца. Он с азартом истреблял всех и каждого по очереди. Впалые Сашкины глаза следили за передвижением ненавистных жильцов и, прищуриваясь, подавали команду длинным рукам, вооружённым тапками.

«Кр-рщ», – хрустели противные насекомые, до упора размазанные по половицам.

– Сашка! Эй! – вбежала Ленка в комнату.

–Ай! – вскрикнул от боли Сашка, только что ударившийся головой о железную мачту кровати. – Достала, тощая! Вечно всё из-за тебя!

– Сам достал! Обувайся и бегом на кухню мне помогать! Мать с работы придёт – задаст трёпу, что ничего не готово.

– Ой, что она там задаст?! – сгребал в одну кучку маленькими ладошками убитых тараканов Сашка. – Ты ж знаешь – я сбегу, да и всё!

– Есть чем похвастаться! Молодец!

– А чего? И Витьку с собой подобью!

– Витька не побежит!

– Витька?! Ха! – вспрыгнул Сашка с пола и открыл рот, чтобы крикнуть брата-погодку…

«Дилинь… Дилинь… Дилинь-дилинь», – раздалось у входных дверей.

Кудрявая тучная женщина невысокого роста с сумкой-авоськой наперевес появилась в прихожей. «Ребята… Я пришла, – грубым голосом, доставшимся ей от своей матери по наследству, с придыханием астматика прохрипела она. – Картошку пожарили?»

Ленка взяла из маминых рук красную сетку и, стряхнув с её волос какую-то палочку, прилипшую после мытья двух школьных этажей и смены на торфопереработках, унесла продукты на кухню.

«Мам, давай снять помогу», – прибежал Сашка к матери и хотел уже стащить резиновые сапоги с опухших ног. «Не надо, – охая, покряхтывала она. – Витя, Витя, помоги…»

Витька покосился на младшего брата и с надменной ухмылкой прошёл к матери. «Ой, да и снимайте! Не очень-то и хотелось!» – с обидой пробурчал себе под нос Сашка и, развернувшись, потащился к себе в комнату, как в квартире снова раздался звонок. Только теперь уже длинный и протяжный. Казалось, что на кнопку кто-то жал изо всех сил, боясь, что звоночек вырвется и убежит.

«Это папка! Это папка! Папка пришёл! – волчком вился у двери Санька. – Я! Я открою! Я сейчас открою! Мам, пододвинься, я сам!»

Сашка смотрел снизу вверх на маму и не хотел видеть её надменного и одновременно пугающего вида. Она возвышалась над худеньким мальчонком, закрывая всё дверное пространство, в которое со всей яростью уже давно ломился Сашкин отец.

– Надежда, открывай! – слышался пьяный голос из-за тоненького деревянного полотна, покоцанного недавними визитами Виктора.

– Ага! Щас! – дерзила мать. – Бегу и волосы назад! Иди, Витя! Иди отсюда! Я сейчас милицию вызову. Нечего робят пугать.