Мой космос. Моя вселенная

Понимая, о каком "развлечении" идет речь, четко ответила:

– Нет. В таких развлечениях не заинтересована.

Мужик склонил голову в другую сторону, как бы между прочим заметил:

– Я ведь могу и не спрашивая попользоваться, что мне твое разрешение, ты же рабыня. Услышав эти слова, моя выдержка дала трещину, и я буквально выплюнула:

– Никогда ей не была и не стану, я свободный человек! – на мои слова падальщик противно заржал и меланхолично заметил:

– Свободный человек в клетке не сидит. Не рабыня говоришь…но скоро ею станешь. Так какая разница когда начинать? Я не обижу, тебе понравится. Удел девки подол повыше задирать, да ноги пошире раздвигать, – и снова засмеялся противным скрипучим смехом. А я в который раз подивилась узколобию мужиков. Что Корш, что этот, все в постель тащат, и главное уверены, что от манны небесной отказываюсь. Правду же говорят – мужчины причинным местом чаще, чем головой думают. Везде одни озабоченные.

Чтобы не спровоцировать на ненужные мне действия падальщика, тщательно подбирая слова ответила:

– Думаю, что твое предложение капитану не понравится. Полезешь ко мне, я бревном лежать не стану. Тебе еще попотеть придется, чтобы хоть что-то обломилось. А попортишь перед продажей товарный вид, Корш врядли обрадуется. Как ты думаешь, что он ценит больше: тебя, как работника или лары? Я думаю, ответ ты знаешь.

И действительно в точку попала! Лицо мужика немного перекосило, видно лары Коршу важнее собственных подчиненных. Резко поднявшись во весь рос,  падальщик активировал закрытие клетки и пообещал:

– Мы вернемся к этому разговору позже, сладкая, лететь еще два дня, может и уговорю капитана разрешить мне с тобой разок поиграться.

Отвечать не стала, лишь потихоньку выдохнула сквозь сжатые зубы, когда мерзкий тип отошел от места моего заключения. Но, расслабляться было рано. Падальщик направился не к двери выхода, а вплотную подошел к той самой большой клетке с маталлическими дверями. И только сейчас я заметила, что за спиной у падальщика еще один вещмешок. Значит, в этом ангаре нас трое. Да и Корш упомнал, что у него теперь три товара. И кто же третья жертва нашего предпреимчивого капитана? Судя по тому, что содержат третьего пленника в укрепленной клетке по типу бункера, его боятся. Так силен? Или там вобще не человекоподобный гуманоид, а зверь или монстр? Пока я строила предположения, кто же все-таки внутри, мужик активировал открытие дверей и моему взору предстала ужасная картина…

То, что снаружи казалось большой клеткой, на самом деле оказалось тесной каморкой, в которой сидел пленник номер три. Сидел, это мягко сказано. Стоя на коленях, был прикован металлическими цепями по рукам и ногам. Даже шею охватывал широкий железный обруч, который не давал заваливаться вперед. Все цепи были связяны между собой, спеленали пленника, не давая тому шанса пошевелиться. За спиной падальщика рассмотреть как он выглядит, было сложно, но то что мужчина большой и сильный, видно сразу. Падальщик снял со спины третий вещмешок, а я подумала о том, что со скованными руками, врядли у пленника номер три получится поесть. Но оказалось что кормить его никто и не собирался. Лысый мерзавец, достал из мешка бутыль с водой и небольшую железную чашку, больше похожую на миску для собаки. Поставил ее на пол, перед лицом, так как голову пленник поднимать не собирался. И медленно, демонстративно, явно наслаждаясь ситуацией переливал воду в миску. А когда та в бутылке кончилась, расстегнул ширинку, помочившись туда же. Закончив, с издевкой поинтересовался:

– Ну как, генерал? Пить хочешь?

А я, смотря на это омерзительное действие, пыталась совладать с бурей негодования, гнева и ненависти в душе, которая становилась все больше с каждой секундой. Мрази. Просто конченые мрази. Мало того что содержат в нечеловеческих условиях, так еще и гнобят, издеваются как хотят!

Так и не дождавшись какой-либо реакции от пленника на свою выходку, падальщик, наклонившись к самому лицу, прошипел:

– Ничего, генерал, через два дня все равно сдохнешь. Корш тебя наемникам сдаст, а те, церемониться не станут. Если учесть, сколько ты из их братии народа положил и отправил в колонии, то еще сам молить о смерти станешь! До сыта своей кровью напьешься!

Закончив говорить, падальщик, коротко и резко ударил мужчину в живот, потом не останавливаясь еще и еще, а я подавшись вперед, выкрикнула:

– Прекратите! Хватит! Вы трус и мерзавец, раз бьете человека, который вам не в состоянии ответить! – не могла я молча смотреть, как эта скотина избивает скованного мужчину. И как только я это прокричала, произошло два события: первое – падальщик, слава богам, перестал дубасить пленника, и разъярено направился к моей клетке.  Это плохо. Я бы сказала даже паршиво. Второе – скованный мужчина резко вскинул голову, в упор посмотрев на меня. И все. Полный аут. Как только наши взгляды встретились, во мне будто взорвалась сверхновая! Ощущение было такое, что меня вот вот разорвет на миллионы маленьких кусочков, а когда соберет обратно, такой как прежде мне уже не быть. Янтарные глаза смотрели так, как будто я вся, от волос на голове до пальцев ног, принадлежу ему. Вырваться из омута глаз, в котором разгоралось пламя обладания и обожания, не преставлялось возможным. Казалось, как только прекращу смотреть, то чувство родства и единения, которые вызывал в моей душе этот неизвестный мужчина, уйдет безвозвратно. Пришла в себя от непонятных чувств только тогда, когда прутья моей клетки вновь поехали вниз, а я, увернувшись от разъяренного падальщика, метнулась в угол, где лежала сумочка, и быстро вытащила балончик и нож. Молниеносно развернувшись к насильнику, выставила впереди себя правую руку с ножом, в левой, до побелевших пальцев зажала баллончик с перцем. Сейчас, каждая клеточка моего тела звенела от напряжения. Я была готова дать яростный отпор, если мерзкий помощник капитана сдвинется еще хоть на сантиметр в мою сторону. Поэтому внимательно следила за падальщиком, который стоял в метре от моей руки с ножом, мерзко ухмыляясь.

-Девочка, неужели ты думаешь, что меня остановит твой игрушечный ножик? – нарушая звенящую от напряжения тишину, спросил падальщик.

-Смотри, как бы игрушечный ножик не добрался до твоих причендалов, – в тон ему ответила я, и еще крепче перехватила рукоять. Было страшно. Очень. Но без борьбы я не сдамся!

-Угрожаешь? Напрасно. Ты им даже взмахнуть не успеешь, как я тебя уже разложу прямо здесь, на потеху девчонке и генералу, – говоря это, падальщик сдвинулся ко мне на пол шага, от чего мне тоже пришлость сделать шаг назад, почти уперевшись спиной в прутья.

-Я смотрю, про капитана ты уже забыл? – предприняла я попытку достучаться до мужика, – он не обрадуется если ты мне навредишь.

-Скажу, наказал за дерзость, и заметь, не совру. Тебя никто не просил заступаться за вояку, но видно, что держать свой язык за зубами тебя не учили, – притворно вздохнув, продолжил: – знаешь, так даже интересней. Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее хочется тебя трах…, – не дожидаясь конца преложения, резко выбросила руку с баллончиком вперед и от всей души распылила его в лицо падальщику. Тот даже дернуться назад не успел, истошно закричал поняв руки к лицу, пытаясь стереть с глаз жгучий перец. Не теряя ни секунды, я выхватила закрепленное на поясе мужика оружие. Поняв что его разоружили, падальщик  зарычал и попытался на ощупь определить мое местоположение. А я, толкнув того ногой в спину, нажала на единственный курок, молясь про себя чтобы это был спусковой механизм. И молитвы были услышаны. Сгусток синего пламени прошил мужчину до костей, и тот, как подкошенный рухнул на пол клетки,  больше не подавая признаков жизни.

Глава 6. Рука, протянутая в трудную минуту, запомнится на всю жизнь.

Первые несколько секунд после выстрела, еще сжимая пистолет в руке, я пребывала в каком-то заторможенном состоянии. Смотря на безжизненное мертвое тело, в моей голове билась лишь одна мысль – убила. Я убила живое существо, мужчину. И, несмотря на то, что какой-то частью сознания я понимала, что это была вынужденная мера, что мне хотели причинить вред и я лишь защищалась, я все равно была убицей. Совершила преступление против своей женской природы, которая наоборот должна дарить жизнь, а не отнимать ее.

Дрожащими руками отбросила в сторону оружие. Поняла, что к горлу подкатывает тошнотворный ком и меня сейчас банально вырвет. Я только и успела добежать до дальнего угла клетки прилегающего к стенке ангара, где согнувшись попалам, избавилась от содержимого своего желудка. Немного прийти в себя помогла Аннаис, которая тихонько позвала меня из соседней клетки. Честно, пока на первом плане стояла моя борьба за честь и жизнь, я даже не думала про нее и генерала, что стали свидетелями стремительно разворачивающихся событий и моего преступления.

Утерев рот тыльной стороной ладони, с трудом встала с колен. Ощущая дикую слабость после пережитого кошмара и его последствия, обернулась к девочке. Она со смесью страха и дикого переживания на лице смотрела на меня, вцепившись обеими руками в стальные прутья. Все так же медленно, ноги были словно ватными и отказывались идти быстрее, я подошла к ней и прямо через прутья обняла малышку. Она, судорожно всхлипнув, стиснула меня в обьятьях насколь это позволяла клетка, и заревев, сбивчиво начала шептать, как испугалась за меня, думала что потеряет и она, опять останется одна. Я же слушая ее, гладила девочку по голове, а сама тихо плакала, выплескивая скопившееся напряжение за последние несколько часов. Признаться, такого морального опустошения я не испытывала никогда в жизни. Простояли мы так минут пять, и немного подуспокоившись, расцепили объятия. А я, взяв заплаканное лицо Аннаис обеими руками, смотря прямо в глаза, еще раз пообещала:

– Малышка! Я тебе уже говорила, и повторю еще раз, я тебя не брошу! Сделаю все что в моих силах, чтобы выбраться с этого проклятого корабля и вернуться к нормальной жизни, любой ценой, – и кивнув себе за плечо на мертвого падальщика, горько заметила: – даже такой страшной. И сейчас мы с тобой начнем осуществлять наш план спасения. Но для начала, ты должна мне пообещать: ты беззаговорочно слушаешься меня и делаешь все что я тебе скажу. Скажу беги-побежишь, скажу прячься-значит пойдешь и спрячешься. А если попрошу меня бросить и спасаться самой, ты без колебаний это сделаешь, –  видя, что девчушка открыла рот чтобы возразить, еще крепче, но не причиняя боли сжала ее лицо и жестко спросила: ты меня поняла? Аннаис, только так у нас с тобой есть шанс покинуть это место. Девчонка положила свои маленькие ладошки поверх моих и дрожащим голосом ответила:

– Хорошо, Оливия. Я сделаю так, как ты скажешь, обещаю. А я, услышав нужные мне слова, чуть расслабилась и, напоследок погладив мягкую щечку, отстранилась.

– Так, первое что нужно сделать это вытащить тебя из клетки, – говоря это, понимала, что нужно подойти к трупу и вытащить у него из кармана пульт. Стараясь не смотреть на обгоревшие края раны с кусками плоти, с трудом перевернула тяжеленного мужика на спину. Найдя, то что искала ринулась открывать Аннаис. Как только прутья въехали в пол, еще раз крепко, уже понастоящему обняла малышку.

– Что будем делать дальше? – спросила Ходящая, а я кивнув в сторону третьего пленника, ответила:

– Так, с тобой разобрались. Теперь давай поможем генералу.

– Он нам не опасен? – осторожно выглядывая из-за меня, Аннаис рассматривала узника.

– У нас на Земле есть пословица: "Враг моего врага-мой друг", – так вот, самое время ее проверить. Говоря это, вновь провалилась уже в знакомый янтарный омут, где ярко горевший огонь глаз не обжигал, а наоборот, обещал защитить, укрыть от опасностей всех миров. Под напряженным взглядом генерала, обернувшись к девочке, попросила:

– Стой здесь, – и с осторожностью, подошла почти вплотную к мужчине. Теперь меня и его разделяло не больше чем полметра. Сейчас ничья спина не закрывала мне обзор, и я могла хорошенько рассмотреть того, чей один только взгляд проникал в самые дальние уголки моей души.

Высокий, мощного телосложения, с атлетический типом фигуры. Крепкая шея, мужественный разворот плеч. Накаченные в меру руки с четким прорисованым рельефом. Широкая грудная клетка и спина, с перекатывыющимися стальными мышцами, мускулистый торс и крепкие, сильные ноги.  Совершенное в своей природной красоте мужское тело.

Лицо мужственного, волевого человека. Невозмутимого ничем. Правильные, но жесткие черты лица. Высокий и широкий лоб с прямыми линиями черных густых бровей, прямой нос с небольшой горбинкой, четко очерченные скулы и немного выдвинутый вперед подбородок, который как бы указывает на сильный, закаленный в боях характер. Губы тонкие, сжаты в прямую линию. Глубоко посаженные, опушенные ресницами глаза необычного, янтарного цвета, зрачок в форме ромба. Взгляд пронизывающий, сканирующий и не упускающий ни единой детали. Волосы иссиня-черного цвета, с прической спортсмена: выбритые в висках и затылке на минимум, имеет чуть объемные верх. Одет генерал был в военную форму, по типу нашей, которую носили офицеры. Черная, лаконичная и уже изрядно потрепанная и изорванная в нескольких местах. Но даже в таком виде, прикованный, генерал излучал мощную энергетику силы и уверенности.

"Вот так вот, Лив", – про себя подумала я. Стоило попасть в другой мир, чтобы найти свой идеал мужчины. Хорош, даже слишком! Вот такому мужчине не жалко отдать свое сердце в пожизненное распряжение. А внутренний голос ехидненько заметил: "Пора бы уже, а то так в девках и помрем!"

Наверное, мой немой восторг его мужественной красотой, отразился на лице, так как генерал удоволетворенно хмыкнув вопросительно поднял бровь. А до меня дошло, что я уже пару минут зависла и просто любуюсь мужиком, чуть не капая слюной на пол. Мысленно дав себе подзатыльник, состряпала самое невозмутимое выражение лица и спросила:

– Меня понимаешь? Умеешь говорить? – хм, а голосок-то дрожит. Опустив голову в знак согласия, генерал чуть скосил глаза на сковывающие его цепи.

– Это цепи Кадара, он не может тебе ответить из-за них, – чуть не вскрикнула, когда за спиной раздался тихий голосок Аннаис, подошедшей почти вплотную.

– Аннаис, я же тебя попросила ждать там? Быстро же ты забыла про данное мне обешание, – резче чем хотела, отчитала Ходящую.

– Не злись, Оливия. Просто ты не знакома со многими вещами миров, а я многое читала и изучала в академии, хотела тебе помочь, – опустив голову, расстроенно ответила девчушка, а я пожелев о резкости, уже мягче спросила:

– Что за цепи и какой у них принцип действия?

– Цепи Кондара запрещены законом в большинстве мирах. Дорогой и магически сильный артефакт. Настраивается только на того, на кого одеты, впитывая ауру и энергетику через кровь. Видишь? – Аннаис протянула руку указывая на шею пленника. А я наконец-то разглядела, что показывала мне девчушка. С виду гладкий обруч, внутри был усеян одинаковыми острыми шипами, которые при любом движении мужчины впивались в его плоть, моментально впитывая кровь.

– Цепи не позволяют ему говорить, он может только стоять, стараясь не шевелиться, ведь каждое движение причиняет невыносимую боль, – продолжила рассказывать Аннаис, – а еще, цепи сдерживают его вторую суть, не дают внутреннему зверю вырваться, совершить оборот. В этом их магическая состовляющая.

– Какому зверю? Аннаис, ты знаешь кто перед нами? – развернувшись в пол оборота, чтобы видеть обоих, требовательно спросила я.

– Если я не ошибаюсь, генерал из расы рарков, причем высших. Ведь так? – напрямую обратилась Ходящая к пленнику. Тот утвердительно чуть кивнул головой, а я невольно вскинувшись, попросила:

– Не шевелись! Тебе же больно! – и в ответ получила полный теплоты взгляд, от которого почему-то, заалели румянцем щеки. "Ну вот, он мне нет никто, а я уже забочусь о нем, да еще смущаюсь как школьница от каждого взгляда!" – мысленно проворчала я. А вслух спросила:

– Как снять эти цепи Кондара?