– Там ножки нет, свалишься.
Вздохнув, Грэхард сложил руки на груди и остался стоять, с тоской разглядывая какой-то пыльный и поеденный мышами гобелен, наполовину прибитый к стене, наполовину спадающий складками на пол.
Дерек отряхнул руки.
Подумал, нагнулся и отряхнул колени.
Со стоном выпрямился и выразительно вздохнул.
– Она почти ничего не ест, – с глубокой тоской в голосе возвестил владыка, который в последнее время уделял отчётам о меню жены больше внимания, чем отчётам казначейства.
В бессилии опустив руки, Дерек вяло утешил:
– Ей требуется время.
Но голос его звучал слишком неуверенно и ломко, чтобы кого-то утешить.
– Князь не виноват, – вдруг решительно сказал Грэхард, пронзая Дерека мрачным взглядом. – Нужно найти доказательства и предоставить ей.
Тот развёл руками, соглашаясь с тем, что идея здравая и рабочая.
Два дня они на пару придумывали и составляли доказательства, подделывали документы и подговаривали свидетелей. Оба чувствовали себя весьма оживлённо: им казалось, что они наконец делают что-то стоящее, что поможет им вернуть их солнечную и живую Эсну.
На третий Дерек ворвался в её комнаты с громким и радостным криком:
– Эсна, Эсна! Смотри, что мы нашли! – размахивая для наглядности внушительной бумагой.
Отвлёкшаяся от своих терзаний Эсна бумагу взяла. Искусно состаренный лист содержал в себе приказ о той самой рекогносцировке, подписанный генералом Свэрнестом – ещё одним погибшим в той битве военачальником.
– Он почему-то затесался в мои походные бумаги, – обстоятельно объяснил подоспевший Грэхард, нёсший в руках огромный кожаный баул, реально наполненный самой огромной кучей разносортных бумаг. – Ума не приложу, зачем его туда запихнули!
Эсна удивлённо взглянула на баул, который с громким стуком был устроен возле её постели.
Затем перевела взгляд с лица одного заговорщика на другого. Оба они выглядели возбуждённо и радостно.
Эсна не была особо проницательной, но и эти двое оказались дрянными актёрами.
– Уйдите, пожалуйста, – слабо попросила она, откладывая принесённый ей документ.
Заговорщики удивлённо переглянулись.
– Но как же… – попытался воспротивиться Дерек. – У нас ещё и свидетель есть, вон, за дверью ждёт!
Наличие невесть откуда всплывшего свидетеля окончательно убедило Эсну, что ей лгут.
– Просто уйдите, – слабо попросила она, откидываясь на подушки.
Показав глазами на баул, Грэхард без слов велел Дереку подобрать реквизит и свалить.
Тот понятливо кивнул, с трудом ухватил тяжёлый короб и скрылся.
Грэхард остался.
Присев на кровать жены, он взял её за руку. Та вяло попыталась высвободить свою ладонь, но сил не хватило.
– Эсни… – проникновенно начал Грэхард.
– Прекрати, – сухо оборвала она его и больным ломким голосом спросила: – Зачем вы мне лжёте? Зачем вы мне всё время лжёте?
Лгали ей, по правде сказать, так редко, что обобщать это конструкцией «всё время» было более чем неуместно; но Эсне в тот момент казалось, что все только так и делают – отец, Дерек, и даже сам Грэхард.
– Эсна, твой отец действительно тут не причём, – мягко, но уверенно всё же вернулся к своей мысли он. – Поверь мне. Я там был. Я знаю.
Она обиженно отвела глаза и капризно спросила:
– Но кто тогда, Грэхард? Всё сходится, что это он. Нет других вариантов. Больше некому было убивать Дэрни.
Скривившись, владыка помолчал. Потом неохотно признался:
– Это я приказал убить его.
Эсна нахмурилась, не понимая, зачем он говорит ей такую очевидную ложь.
– Ты? – она всё-таки вырвала свою руку и приподнялась на локтях, чтобы вернее заглянуть ему в лицо. – Но зачем это тебе?
В какой-то момент ей подумалось, что такая вероятность, и впрямь, существует. Он явно был раздражён её расследованием, и вполне мог прикрыть его в такой… странной и категоричной манере.
Однако лицо Грэхарда, словно высеченное из камня, было слишком мрачным.
– Я приказал убить его, – медленно, словно не желая говорить то, что говорит, ответил он, – потому что он и в самом деле слышал, кто отдал тот приказ.
В ужасе предчувствуя, что он скажет сейчас что-то кошмарное, что-то, что опять перевернёт ей всю жизнь, она нахмурилась и одними губами переспросила:
– И кто же?
Он молчал с минуту, глядя на неё странно, пронзительно и тяжело одновременно, и она в этом взгляде прочитала ответ раньше, чем он произнёс:
– Я.
Она всё никак не могла разорвать зрительный контакт.
Из её головы вынесло все мысли до единой, осталось только чистое, глубокое недоумение.
– Но… зачем?
Она даже не была уверена, о чём именно спрашивает: зачем отдал такой приказ – или зачем скрывал – или зачем признался?
Грэхард наклонил голову. Его глаза стали совсем тёмными.