На пепелище веры
– Юна? – друг провёл по воздуху рядом с её плечом, – Всё хорошо? Ты как будто снова не со мной, а где-то в другом месте.
Девушка перевела пустой взгляд на мужчину – она слишком погрузилась в свой внутренний мир. Юна почувствовала острую, почти болезненную благодарность за то, что он не трогал её: сейчас бы она этого не выдержала. Хотя удивительно, что после истерики, в которую она впала некоторое время назад из-за того, что Илья коснулся её руки в успокаивающем жесте, он вообще подходит к ней близко.
– Всё хорошо, правда. Не волнуйся, – девушка поправила волосы, – я настраиваюсь на выставку, задумалась о собственных эмоциях.
По залам в основном они ходили молча. Юна всматривалась в каждую картину до мушек в глазах, раскладывая композиции на слои. На одной картине – грусть и обида: маленький мальчик плакал над своим бумажным корабликом, который сломали мальчишки постарше, и теперь они стояли в стороне и смеялись. На второй – радость от долгожданной встречи: родители встречали в гостях дочь после длительной разлуки, собака скакала вокруг девушки. Юна же никогда не испытывала похожих эмоций, ей некуда и не к кому было возвращаться, но хотелось однажды в будущем прочувствовать, каково это, когда тебя ждут.
Девушка искала отголоски всех этих ощущений в себе, пробовала на вкус. Она наблюдала за Ильёй: мужчина сосредоточенно изучал полотна, то хмурясь, то задумываясь, разглядывая их со всех сторон. Иногда он фотографировал самые интересные для него работы или искал информацию о художниках в интернете. Так и хотелось узнать, что именно он чувствует каждый раз, когда смотрит на ту или иную картину, но это было бы странно. Поэтому девушка копировала поведение друга и продолжала двигаться по экспозиции.
Через час заныли ноги и спина, все полотна начали сливаться в одно яркое, сплошное пятно цвета и красок, вызывая головную боль. Юна присела на скамейку и осмотрела зал, в котором была. Она уже хотела искать Илью и уходить – девушка видела всё, кроме одной огромной картины в центре зала, которую она каким-то образом пропустила. Но сейчас отвести взгляд не получилось – сгорбленные оголённые спина и плечи девушки на холсте выражали крайнюю степень отчаяния; руки в волосах и профиль с невыразимыми эмоциями отдавали безумием.
Юна медленно подошла к изображению и ей показалось, что в профиле девушки она видит сама себя, но, конечно, это было не так. «Откуда ты знаешь, что это за чувства?» – девушка мысленно обратилась к художнику. Казалось, свет с картины нашёл своё место на ней и сейчас все увидят, что она такая же – ненормальная и отчаянная в своём желании оставить прошлое и жить как все остальные. Но разве так можно – не оставить от своей жизни даже пепла и начать всё сначала? У девушки на холсте не получилось. Как и у самой Юны, если быть честной.
– Так и знал, что найду тебя здесь, – раздался вкрадчивый голос у её уха, Юна вздрогнула – слишком громко он ворвался в её мир. Девушка лишь пожала плечами, продолжая смотреть на картину.
– Почему-то она напоминает мне саму себя…
– Есть такое, – Илья усмехнулся. Юна чувствовала его взгляд на себе, он изучал её так же тщательно, будто именно она была произведением искусства.
«Что-то я совсем впечатлилась», – невесело подумала она, едва не ведя плечами от дискомфорта.
Чтобы прервать неоднозначный момент и переключить тему, девушка мечтательно протянула.
– Тоже думаю, что стоит научиться рисовать. Доктор Блоссом предложила, хочу попробовать.
– Ммм, – друг оживился, – покажешь? Вот так сейчас начнёшь шедевры создавать и станешь знаменитой художницей, зазнаешься…
Это звучало настолько комично, что Юна не сдержала смешок и даже ткнула мужчину в бок локтём. Они замерли оба. Физический контакт с её стороны было делом скорее из ряда вон выходящим и от этого более ценным и для неё самой, и для него. Удивлённый взгляд карих глаз напротив затягивал. Девушка почувствовала на мгновение, как снова появляется лёгкость в груди: хотелось найти ещё повод дотронуться и рассмеяться над этим от всей души. Но она прикусила губу – казалось, что для этого сейчас не время и не место.
– Пойдём? Если честно, я уже устала, – Юна сделала пару шагов к выходу, наконец оставляя захватившую её картину.
Илья будто вернулся в себя, расправил плечи и обворожительно, как умел только он, улыбнулся и двинулся к ней.
– Конечно. Кажется, мы тут всё посмотрели. Погнали.
До дома Юны они решили прогуляться, весенний вечерний воздух приятно пах влажной землёй и первыми цветами, охлаждая голову. Перед глазами ещё мелькали отголоски полотен.
– Как тебе? – она посмотрела на задумчивого друга, – ты как-то странно затих. Не понравилось?
– Нет, скорее заставило задуматься, – мужчина вздохнул, – а точно ли я дышу полной грудью? На контрасте моя жизнь показалась мне такой серой и тусклой. В ней явно не хватает красок.
Юна удивлённо подняла брови, опуская голову и задумываясь. Если его жизнь серая, то её совершенно точно бесцветная. Но вслух она лишь предложила:
– У тебя же все карты в руках. Пробуй разное и ищи то, что тебе нравится. Ты же даже не путешествуешь особо, только сидишь и работаешь, иногда достаёшь меня своей заботой, – прозвучало резко, но девушка знала, что мужчина не обидится, – влюбись в конце концов, ну!
Илья вскинулся и поглубже спрятал руки в карманах пальто.
– Всё ты знаешь, пчёлка, – глухо, но беззлобно ответил он, – Но спасибо, я подумаю над твоим предложением.
Мужчина улыбнулся чуть натянуто только губами, стараясь скрыть сожаление и разрядить обстановку, но Юна предпочла не задумываться над его состоянием – ей хватало собственных переживаний.
Уже дома девушка заварила свой любимый Эрл Грей и приготовила привычный простой ужин – сегодня был рис. Она всё же начала читать то фэнтези про эльфов от Феликса, пролистывая слишком глупые, на её взгляд, сцены. Главная героиня уж больно часто кидалась грудью на амбразуру, не слушая более опытных союзников. Иногда девушка подскакивала на стуле и закрывала книгу, вскрикивая «Ну почему?», а потом читала дальше. Она даже подсмотрела конец, чтобы быть спокойной, что всё будет хорошо, и заранее знать, кто умрёт.
Когда уже глаза слипались и стали появляться мысли отложить произведение, Юне позвонили. Это был Илья, что удивляло, поэтому девушка моментально взяла трубку.
– Что-то случилось? – она сразу накинулась на друга, – Всё хорошо?
– Всё хорошо. Спокойно, – бархатистый голос прозвучал нарочито бодро, – Спустишься на пару минут? Я у твоего подъезда.
И он положил трубку. Юна пару мгновений смотрела с недоумением на смартфон, потом раздражённо фыркнула. Впрыгнув в кроссовки и накинув пальто сверху, вышла из квартиры. «Интриган фигов, ещё и так поздно». Она быстро спустилась по лестнице и открыла дверь – действительно, Илья был здесь. Увидев её, друг потряс каким-то пакетом и поманил её ближе.
– Смотри что, пчёлка, – мужчина передал пакет ей, – Твори и процветай! Не забудь, что ты обещала, что когда станешь популярной, вспомнишь того, кто привёл тебя к искусству.
Юна сначала ничего не поняла, но видя сияющее лицо друга, всё равно взяла подарок и внутри увидела листы для акварели, кисти, палитру и краски – акварель и гуашь. Она же сказала, что хочет попробовать рисовать. Девушка в шоке уставилась на мужчину – благодарность и чувство незаслуженности смешались в единый коктейль. Хотелось вежливо отказаться и вернуться домой, ей было не по себе принимать такой подарок – страшно быть обязанной или даже зависимой, хотя она понимала, что это просто краски и листы.
Усилием воли она заставила себя остаться на месте и улыбнуться. Юна прижала пакет к себе, посылая воздушный поцелуй, чтобы хоть как-то скрыть своё смятение.
– Спасибо большое, – выдохнула девушка, – неожиданно. И так поздно, я начала нервничать, что что-то случилось.
Илья молча наблюдал за ней, напряжённый. Было видно, что он ждал её реакции, переживал, что она не примет, потому что Юна иногда реагировала необычно даже на такие простые жесты. Она это понимала и в глубине души испытывала вину, поэтому старалась исправляться.
– Зайдёшь? – предложила девушка, чтобы отблагодарить друга, но он лишь помотал головой.
Юна поняла, что он видит её старания: настолько неловкими они были. Илья, к счастью, пожалел её и не стал продолжать разговор.
– Уже поздно, тебе завтра рано вставать, – мужчина, пожелав спокойной ночи, уверенной походкой двинулся навстречу слегка подсвеченной фонарями темноте, а Юна постояла с прижатым подарком к груди ещё несколько минут и вернулась домой.
Как только девушка переступила порог квартиры, на неё напал детский азарт и она разложила на кухонном столе всё, что было в пакете. В груди разгорался огонь нетерпения – очень хотелось прямо сейчас изобразить всё то хитросплетение чувств, что томилось внутри. И Юна не стала отказывать себе в этом удовольствии. Она распаковала гуашь и окунула пальцы в синий цвет, нанесла несколько несмелых мазков – краска приятно холодила кожу и придавала чувство контроля – девушка могла сейчас творить всё, что угодно. Она смешивала цвета, наслаивала их прямо на бумаге. Искусство захватило Юну полностью, она даже не понимала, что именно рисовала – линии и штрихи сами изворачивались в как причудливые, так и в геометричные формы, на её рабочем холсте не осталось живого места.
Когда девушка взглянула осознанным взглядом на картину, у неё свело живот от воспоминаний – казалось, они раздирают внутренности. Липкость красок на пальцах теперь не дарила покой, а напоминала кровь – бурую и засыхающую. Юна явно почувствовала тяжёлый запах ржавчины, от этого скрутило ещё сильнее, затошнило. Она постаралась дышать ртом и глубже, чтобы не начать паниковать, но тело действовало быстрее головы. Девушка с отвращением взяла листок и подожгла его лежащей в ящике стола зажигалкой – пламя очищает. Она понимала, что это безумие, такое же яркое, как было у девушки с картины, но поступить иначе в этот момент не могла.
Распространяющийся по бумаге огонь завораживал, грел пальцы, а дым с приятной щекоткой заполнял лёгкие. Юна не хотела, чтобы это заканчивалось. Изображение никак не исчезало из её мыслей – окроплённая кровью стена часовни с небольшим окошком, напротив которой она молилась каждый день. Превращаясь в пепел, воспоминание оседало на руках и поверхности стола.
Когда всё закончилось, она так и не смогла убрать золу, лишь сгребла краски и листы обратно в пакет, отбросила его в угол, а затем яростно стала отскребать краску с рук.
– Ну давай же, давай! – Юна остервенело отмывала палец за пальцем, царапая кожу ногтями: хотелось поскорее избавиться от ощущения грязи.
Очистив руки, девушка помыла ещё и раковину от остатков пигмента – не должно было остаться ни единого свидетельства её помешательства. Вместе с чистотой пришло и долгожданное спокойствие. На удивление даже очень приятное.
«Неужели рисование действительно помогает? Сначала было плохо, а сейчас уже лучше. Умиротворение такое… радостное. Словно у меня сильно болел живот, а потом прошёл, и от отсутствия боли я чувствую облегчение».
Покой не оставил девушку и в ночи, поэтому впервые за долгое время она проснулась по-настоящему отдохнувшей и в приподнятом настроении. Даже дождь, который по всей видимости и не думал прекращаться, как и работа в выходной день, не вызывали раздражения. Хотелось сделать что-то необычное, и Юна чувствовала, что нечто новое уже на пороге.
День в цветочном не отличался от других: всё было до боли рутинно, спокойно и, конечно, непросто. Розы для возлюбленной, лилии для подруги на день рождения, ещё один смешанный букет для мамы – Юна болтала с покупателями, слушала их истории, даря частички своей беспричинной радости. Холодная вода сегодня не так жгла кожу рук, а тяжёлые коробки не тянули спину. В перерывах между клиентами она собирала композиции для витрины – их позже разберут суетливые встречающие.
Приход Феликса вечером ощущался как свет в хмурый день – коллега был всё так же ярок и игрив, хотя сегодня Юна почувствовала в нём сдвиг, словно внутри переключили лампочку с тёплого света на холодный.
– Ну какой день сегодня, скажи, а? – он бросил рюкзак на стул в углу и подмигнул девушке.
Юна кивнула, улыбнувшись. Наконец можно расслабиться, её смена подходит к концу.
– И какой же?
– День, когда всё меняется, госпожа Хейл, – Феликс замер на минуту, потом вскинул палец к потолку и кинулся к рюкзаку, – смотри.
Он протянул девушке листовку приятного нежно-голубого цвета. Юна нахмурившись, взяла бумажку – это была реклама тренингов под многообещающим названием «Возвращение к себе: как стать счастливым уже завтра».
– И что это? – для девушки это название ничего не говорило, но звучало слишком знакомо, чтобы заинтересоваться.
– К нам приехали классные ребята. Они проводят лекции разные по психологии, тренинги и говорят, скоро запустят курсы по самопознанию, – Феликс говорил с какой-то инородной гордостью, будто он сам был организатором этого мероприятия.
Что-то в его тоне заставило Юну напрячься. Она слышала уже похожие интонации раньше, и они были предвестниками более глубокого погружения тему, чем ей бы хотелось.
– Ты так говоришь, будто уже побывал на этих лекциях, – протянула она, проверяя свою гипотезу.
Парень с энтузиазмом закивал, радуясь, что девушка поддержала разговор.
– О да, я был уже на трёх лекциях, представляешь? И всё бесплатно, – он указал на листовку, – ты тоже можешь прийти послушать, у них следующая встреча послезавтра.
– А ты хоть знаешь, что это за организация? Бесплатный сыр обычно бывает в мышеловке, – неприятные ощущения прошлись по телу, кожа покрылась мурашками. Казалось, ещё немного, и Юна ухватится за нить правильной мысли, но пока все догадки от неё ускользали.
– Тут указано, – Феликс выхватил у неё рекламку и ткнул пальцем, показывая, – Некоммерческая организация «Путь Разума». И вот тут они пишут: «Открываем вам дорогу к самим себе».
Девушке показалось, что из цветочного холодильника дунуло ледяным воздухом и температура в помещении стала ниже на несколько градусов. Она посмотрела на счастливого коллегу и хрипло вынесла приговор, наконец понимая, что ей это напоминает.
– Феликс, – она сглотнула накопившуюся от напряжения слюну, – это самая что ни на есть секта…
Глава 5
В возникшей тишине смех парня зазвучал для Юны как злая ирония.
– Юна, ты чего? Я, конечно, догадывался, что ты немного параноишь, но чтобы настолько…
Он тряхнул волосами, а Юна молчала, пытаясь себя убедить, что она права. То, что говорил, и то, как говорил Феликс, звучало непримиримо знакомо – она сама когда-то была такой, но во много раз хуже – она верила, что спасает людей.
Парень рассмеялся громче, словно пытался заглушить её слова.
– Это же не религиозные фанатики. Психология чистой воды. Их реклама сейчас повсюду, у них даже сайт есть и соцсети.
– А как ты вообще их нашёл? – девушка решила поискать известный ей паттерн здесь.
– Я же говорю, рекламу увидел. Отсканировал QR-код и зарегистрировался на встречу.
Юна задумавшись, продолжила собираться домой. Она ещё раз кинула взгляд на листовку – никаких скрытых смыслов, на первый взгляд, но лучше её сохранить. На её бывшую общину не похоже – нет прямой вербовки, никто не вещает о Боге. Может, и правда она слишком переживает и везде видит опасность. Психологические тренинги имеют право существовать и без привязки к всякого рода подозрительным собраниям.
– Ладно, наверное, ты прав. Звучит и правда адекватно, – Юна махнула рукой и пошла к выходу. Листовку она сложила и спрятала в кармане пальто.
Разговор с Феликом не отпускал её весь остаток вечера и настолько занял мысли, что руки сами потянулись к дневнику. Девушке хотелось выплеснуть все вопросы в эту практически пустую книжицу: никто косо не посмотрит за её предположения и не покрутит пальцем у виска. Она открыла новую страницу и зависла, собираясь с духом.
«Путь Разума. Почему они появились сейчас? Кто они? Я чувствую, что с ними что-то не так. Да, это не религия, как раньше, но психология – такое же манипулирование сознанием, как и вера. Можно было бы посетить их лекции, но я боюсь…»
Девушка бессознательно грызла ручку: а почему её вообще это беспокоит? Почему она так взъелась на коллегу, если это даже не её дело?
Тревога схлынула как уходящая волна, Юна отмахнулась от остатков волнений и дописала, ставя точку в своих метаниях и уходящем дне:
«Не понимаю, почему вообще это меня должно касаться. Феликс пусть ходит, а я туда не сунусь».
Следующее спокойное, и наконец, выходное утро было прервано настойчивым звонком мобильного. Юна со стоном укрылась одеялом с головой, но телефон не утихал. Тогда, начиная злиться, девушка всё же взяла трубку.
– Слушаю, – резко ответила она.
Знакомый сухой тон сделал это утро ещё хуже.
– Мисс Хейл, доброе утро. Детектив Ли. Вы завтра сможете подойти в кафе у участка на небольшой разговор?
Юна внутренне скривилась, Остин напомнил о себе раньше, чем она хотела бы. Она, конечно, предпочла, чтобы он вообще о ней забыл. Но розовые очки давно разбились, нанося осколками слишком болезненные раны от суровой реальности.
Понимая, что молчание затянулось, девушка произнесла.
– Во сколько? Я завтра работаю…
– Во сколько вам удобно? Давайте встретимся вечером, после работы, или в обед.
Она задумалась, накручивая прядь волос на палец.
– Давайте после работы. Называйте адрес, я подойду, – Юна решила не сопротивляться, поддаваясь безысходности положения.
– Я пришлю вам сообщением, – детектив отключился, даже не попрощавшись, и девушка откинула практически сразу пикнувший оповещением смартфон.
Она ощутила, как тучи сгущались над ней даже в это достаточно солнечное утро, вызывая череду мелких неприятностей: сначала Юна ударилась мизинцем о ножку стула, потом разбила свою любимую чашку и под конец ударилась головой о стол, пока подметала осколки.
– Куда уже хуже? – взмолилась она в потолок.
Аппетита не было, поэтому она вернулась в кровать, надеясь переждать этот день с книгой и телефоном.
Но оказалось, всегда есть куда хуже…
Когда Юна на следующее утро подходила к «Кофейному уголку», она сразу почувствовала неладное, воздух словно стал плотнее и холоднее, заставляя поёжиться и посильнее закутаться в пальто. Подозрительно недалеко стояла полицейская машина, дверь была приоткрыта. Девушка сначала подумала, что миссис Бойл как обычно проветривала помещение. Но потом она заметила в окнах странный беспорядок и ускорила шаг, надеясь, что ей показалось.
Девушка толкнула дверь, вместо колокольчика её встретил жалобный скрип. Она оглядела помещение – не показалось: внутри был хаос. Стулья опрокинуты, раскиданы крышечки и салфетки, на полу липкие следы обуви, пахло приторно-сладким запахом разлитых сиропов – Юна увидела пустые стеллажи за стойкой. Ноги подкосились и мир перед глазами поплыл.
Юна как в тумане подошла ближе к барной стойке и увидела распахнутый кассовый ящик. Он был пуст. В голове запульсировала одна мысль, не давая даже пошевелиться: «Я забыла закрыть кассу». Она запустила руки в волосы, сжала у корней до приводящей в чувство боли и тихо застонала от ужаса.
За стойкой был эпицентр разрухи – грабители не стеснялись выдвигать абсолютно все ящики и разбросать бумаги – подписанные накладные, инструкции, технологические карты и всё остальное покрыли пол ковром. Девушка потянулась убрать это всё, вернуть как было. Раздались шаги. Она услышала строгое «Мы уже сняли отпечатки. Ничего не трогайте» и вздрогнула, выпрямившись, будто застигнутая на месте преступления. Юна слишком разволновалась, чтобы заметить полицейских. Среди них также была и Нэнси Дорт – дочь миссис Бойл. Бледная и с красными от слёз глазами, она выглядела так, будто вот-вот упадёт.
– Юна, ты здесь! Я тебе уже хотела звонить… Маме совсем плохо стало, увезли в больницу, она первая этот кошмар увидела, – женщина тихо всхлипнула, но снова взяла себя в руки.
Она пояснила офицерам.
– Это сотрудница мамы, она работает в этом кафе.
Один из них – мужчина средних лет – кивнул и обратился к Юне.
– Мисс, представьтесь, пожалуйста.
Во рту пересохло, а на лбу выступили первые капельки пота – слишком много полиции в её жизни стало – не к добру. Юна открыла рот, но звук пошёл не сразу, первые звуки прорвались сипением.
– Юна Хейл, – сердце заходилось в неровном, бешеном ритме.
– Вы работаете здесь, всё верно? – мужчина что-то записал в планшете.
Юна поспешно кивнула и ещё раз подтвердила.
– Да, всё верно, – хотелось всё рассказать как можно скорее, только так, чтобы её сейчас не обвинили в том, что произошло.
– Вы были последней из сотрудников, кто был в кафе?
Юна почувствовала, как кровь прилила к лицу, щёки горели. Всё, это конец.
– Да, я в пятницу убрала всё, посчитала и закрыла кафе на выходные. По субботам и воскресениям мы не работаем. Всё, как обычно, – голос ровный, убеждающий и себя, и остальных, что она всё сделала правильно. Что это не её вина.
Офицеры переглянулись, Нэнси спрятала лицо в руках. Юна опустила взгляд, рассматривая подтёки сиропов на полу.
– На двери видны следы взлома, – подтвердил другой, более молодой, мужчина, – Миссис Дорт, мы изучим записи с камер…
Он замолчал, подбирая слова, а Юна подумала о том, что сейчас новости будут не из приятных. Приподнести её помог напарник, говоря прямо, не учитывая чувства ни Нэнси, ни Юны.
– Но мы советуем вам не надеяться, миссис Дорт, что из этого выйдет что-то путное. Если это не мелкие хулиганы, в чём лично я сомневаюсь, видео нам не помогут. Вы не первые, кого грабят за последние несколько месяцев, скажу вам по секрету, и виновных найти не удалось… Дело непростое.
Юна не выдержала напряжения и резко выпалила, перебивая.
– Ну так работайте лучше, а не как обычно! Нам-то что делать?
Её грубость не произвела на по-деловому равнодушных к их беде и утомлённых офицеров никакого впечатления, зато Нэнси смотрела на девушку широко открытыми глазами.
– У вас же есть страховка? – мужчины переключили всё внимание на дочь миссис Бойл.
Та начала выгибать пальцы на руках, думая.
– Я… Я не знаю, мама всем занималась… – женщина говорила всё тише, совсем терясь и осознавая, что ей теперь надо этим заниматься.
Мужчина постарше устало вздохнул. Снова что-то записал у себя.
– Так, хорошо. Кафе мы опечатываем, будем работать. Узнавайте про страховку. И вы не волнуйтесь, всё самое страшное уже произошло.
Офицеры двинулись к выходу, Нэнси пошла с ними. И Юна не стала задерживаться: оставаться было страшно – атмосфера давила и какофония запахов испорченных продуктов уже въедалась в одежду. Она выскользнула из кафе и остановилась рядом с женщиной. Нужно было понять, что делать дальше и есть ли к ней какие-то вопросы.
Больше полезного девушка не услышала, и когда они с миссис Дорт остались вдвоём, женщина обратилась уже к ней.
– Юна, к сожалению, мы пока работать не будем. Я или мама вам позвоним, как всё решим, – Нэнси поникла совсем, голос устало потерял все краски.
Юне нестерпимо захотелось поддержать её, ведь косвенно и она считала себя виноватой в случившемся.
– Нэнси, могу я вам как-то помочь?
– Нет, Юна, спасибо… Только если… навестите маму за меня? Не могу смотреть на неё, убитую горем… Это было её детище, – Нэнси достала телефон, – Я перешлю вам адрес.
Девушка кивнула, но мыслями никак не могла вернуться в настоящее. Сейчас она готова была сделать всё, что угодно, только чтобы облегчить тянущую и глухую боль. Теперь до встречи с Остином было слишком много времени, нужно было чем-то себя занять.
Попрощавшись с миссис Дорт, Юна побрела в сторону остановки. По пути девушка зашла в супермаркет купить апельсинов и что там ещё приносят в больницу. Она также заскочила в цветочный, в котором работала, и не болтая лишний раз с Феликсом, прикупила букетик полевых цветов.
Миссис Бойл спала после приёма лекарств, когда девушка зашла в палату. Юна аккуратно поставила пакет на тумбочку, потом попросила какой-нибудь сосуд под цветы, и также их разместила рядом с продуктами. Она бросила взгляд на пожилую женщину: её расслабленное лицо было антитезой к происходящему.
Юна пыталась понять, что она чувствует, но вид владелицы кафе, лежащей на больничной койке, не всколыхнул ничего в её душе. Она уже проходила через это. Её учили, что смерть – это любовь, а значит – всё, что ведёт к смерти – благо.
Девушка постояла ещё пару минут, глядя куда-то сквозь женщину, а потом, развернувшись на пятках, быстро ушла, оставляя произошедшее вместе с миссис Бойл за своей спиной.
Следующим вопросом, который завладел её разумом, стал вопрос денег. Насколько закрыли кафе – не понятно, но точно ясно то, что некоторое время она не будет получать зарплату и чаевые от благодарных посетителей. Да, есть некоторые накопления и работа флористом, но стало беспокойнее в несколько раз.