На пепелище веры
Юна пыталась понять, что она чувствует, но вид владелицы кафе, лежащей на больничной койке, не всколыхнул ничего в её душе. Она уже проходила через это. Её учили, что смерть – это любовь, а значит – всё, что ведёт к смерти – благо.
Девушка постояла ещё пару минут, глядя куда-то сквозь женщину, а потом, развернувшись на пятках, быстро ушла, оставляя произошедшее вместе с миссис Бойл за своей спиной.
Следующим вопросом, который завладел её разумом, стал вопрос денег. Насколько закрыли кафе – не понятно, но точно ясно то, что некоторое время она не будет получать зарплату и чаевые от благодарных посетителей. Да, есть некоторые накопления и работа флористом, но стало беспокойнее в несколько раз.
Она в волнении стала ковырять отросшие ногти на руках, сдирая их неровно слой за слоем, до мяса. Она осознала, что делает, только тогда, когда прикосновения к ногтевым пластинам не стали отдаваться болью по всем пальцам.
– Ай, – девушка затрясла кистями рук, – да что такое?!
Она подула на раскрасневшиеся подушечка пальцев, под ногти словно иголки засунули.
«Сама себя наказала», – невесело подумала она и задумалась о том, что она скорее сбежит, чем дождётся вечера для встречи с Остином. Звонок с просьбой о переносе встречи звучит разумно: так хотя бы не надо было мучиться от ожидания.
Он берёт трубку практически сразу.
– Ли слушает, – девушка аж вздрагивает от строгости его голоса, хмурясь.
– Остин, это Юна, здравствуйте! Можем сегодня пораньше встретиться? Планы поменялись…
Детектив её перебивает, не утруждаясь услышать причины переноса.
– Во сколько?
– Через час, это возможно?
– Да, – его голос стал немного мягче, но всё равно звучал так, будто он её отчитывал, – жду вас.
И он снова без прощания бросил трубку. Негодование и иррациональная злость застрекотали внутри.
– Заплесневелый сухарь, – пробурчала она себе под нос, удивляясь, что именно это пришло ей в голову.
Ко встрече Юна успокоилась и в кафе зашла уже в нейтральном расположении духа. До встречи оставалось ещё десять минут, а Остин уже сидел за столом в углу. Создалось впечатление, что она уже опоздала, но нарочно не стала торопиться – постояла в очереди, заказала кофе, с удовольствием ощущая тяжёлый, почти укоряющий взгляд детектива на себе. Предстоящий разговор стал сразу не таким невыносимым.
Наконец она подошла и присела на свободный стул, безмятежно улыбаясь детективу.
– Здравствуйте, вы хотите поговорить о Боге?
Если бы девушку спросили даже через 10 лет, почему она решила начать разговор с реальным детективом с этого вопроса, она бы не смогла ответить. Но сказанного не вернуть.
Брови детектива Ли полезли наверх в немом удивлении. Юна внутренне сжалась, ожидая ответа, но мужчина лишь коротко, одобрительно хмыкнул, словно её маленькая дерзость пришлась по вкусу.
– Сегодня я хочу поговорить о вас, мисс Хейл, – перешёл он сразу к делу.
Девушка молча отпила кофе, ожидая продолжения.
– Начнём с простого. Для разминки. Вы живёте же одна, так?
Девушка с подозрением взглянула на Остина. Вопрос показался ей странным и немного пугающим.
– А вы точно детектив, а не маньяк? Вопросы у вас…
– Юна, – предостерегающе начал мужчина, – мы же уже обсуждали с вами…
– Допустим, живу одна.
– Где ваши родители? – продолжал допрос Ли.
– Не знаю, мы давно не общаемся.
Мужчина кивнул, но его лицо выглядело скорее недоумённым.
– Но вы живете в их квартире. Вас не смутило их отсутствие, когда вы приехали?
Девушка пожала плечами. Её это нисколько не волновало, более того, она была рада тому, что никого не оказалось, когда она вернулась.
– Нет. Уехали, умерли, пропали – какая мне разница…
– Но вы же как-то попали в дом. Как?
– У меня были ключи, – ровно ответила девушка.
Это был настолько странный разговор, что стало даже смешно. Но только на мгновение. Затем стало беспокойно: Остин подозрительно точно копал в том направлении, куда Юна ни за что не хотела бы сворачивать. Если он узнает слишком много, девушка окажется в нелёгком положении. Детективная чуйка явно работала у него отлично.
От этих мыслей стало подсасывать под ложечкой. Юне нужно было что-то предпринять, чтобы снять все возможные вопросы. Она старалась держать лицо непроницаемым, но Остин острым взглядом выхватывал даже небольшие изменения.
– То есть вам совершенно не интересно, где они и что с ними? Почему? – несмотря на надежды девушки, детектив вцепился в тему её семьи как бульдог.
– Как это относится к теме вашего расследования? – боязливое раздражение поднималась по венам и заставляло защищаться.
Остин подозрительно внимательно посмотрел на собеседницу, но внезапно отвлёкся на что-то (или кого-то) позади неё. Он нахмурился и мотнул головой, словно прогонял. Спина девушки покрылась мурашками, но оборачиваться она не стала, продолжая наблюдать за мужчиной.
Он снова переключил внимание на девушку и продолжил с того места, где они остановились.
– Эти вопросы имеют прямое отношение к делу, Юна. Мне нужно понять в том числе, как вы попали в секту и как выбрались. Кто вам помогал? Есть ли у вас близкие на свободе…
– Я же не в тюрьме была, какая свобода? – оскорбилась она.
Остин злобно хмыкнул, словно подтверждал свои же слова.
– Разве? А свободно уйти вы могли оттуда?
Юна поморщилась, исподлобья посмотрела на детектива, но отвечать не стала. Конечно, он был прав, но она вряд ли бы в этом призналась. По крайней мере, сейчас.
Она молчала, собираясь духом, а потом слова полились рекой, найдя благодарного слушателя.
– Я из верующей семьи. Единственный ребёнок. Мы молились утром и вечером, перед каждым приёмом пищи. Жертвовали вещи и деньги, которых и так не было…
Тяжёлый вздох вырвался сам собой.
– По воскресеньям ходили в церковь, а после отец – послушный прихожанин – избивал мать до полусмерти.
Девушка запнулась, чувствуя, как горло сжимают спазмы и жгучая, рокочущая ненависть к родителям поднимает голову, заполняя всё пространство внутри.
– А потом он избивал меня, когда я пыталась защищать мать. Я ненавидела их обоих. Её – за то, что она была слабой и не смогла уйти, а его – за то, что под фасадом приличного и любящего отца и мужа, верующего человека, оказался настоящий монстр. В 17 лет я сбежала в другой город, потом поступила в институт. Затем оказалась в общине.
На последнюю фразу не осталось почти сил, но Юна закончила то, ради чего потревожила свои шрамы.
– С родителями больше я никогда не виделась. Когда я вернулась, квартира пустовала. Соседи ничего не знали, я их не искала. Постепенно оплатила накопившиеся счета, выкинула их вещи и живу. Это и моя квартира тоже.
Остин выслушал её исповедь, витая в своих мыслях. Детектив смотрел на неё без жалости и участия, словно она рассказала прогноз погоды, а не историю домашнего насилия. Но Юна уже не хотела думать и об этом. Она снова чувствовала себя опустошённой.
«Наверное, так себя чувствуют после встречи с призраками прошлого», – отрешённо усмехнулась она.
– Хорошо, – просто ответил он, – спасибо за честность.
И неожиданно для Юны он добавил.
– Мне… жаль. Давайте закончим на сегодня, будем идти постепенно. Я пока наведу справки…
– Нет! – вскрикнула Юна, чувствуя, как кровь отливает от лица, – в смысле… я в порядке. Можем продолжать.
Остин покачал головой, чуть улыбнувшись.
– Похвальное рвение, Юна, но вы выглядите неважно. Я обещал вас не мучить.
Он встал из-за стола и накинул кожанку.
– Давайте будем на связи. Я вам позвоню, договоримся о новой встрече.
Юна слабо кивнула и в несколько глотков выпила уже ставший противным на вкус, холодный кофе. Скривилась и потом резко встала, чуть пошатнувшись, и быстрым шагом пошла к выходу. Так она долго не протянет.
Выходя, девушка почувствовала уже знакомое ощущение холода и мурашек на спине. Словно кто-то наблюдал за ней слишком тщательно. Она успела сделать только пару шагов, как её окликнул женский голос.
– Юна? Юна, подождите!
Девушка послушно остановилась и обернулась.
«Может, я что-то забыла?» – Юна увидела идущую к ней девушку в красном длинном пальто и сумочке в тон. Каблуки её сапог уверенно стучали по асфальту.
Незнакомка улыбнулась и протянула руку для приветствия.
– Спасибо, что подождали. Меня зовут Алекс, я журналистка. Мне посоветовали обратиться к вам для консультаций: я готовлю большой материал по религиозным группам.
Юне стало дурно. Воздух резко закончился и во рту отчётливо чувствовалась горечь.
– Что? – только и смогла выдавить она.
Алекс продолжала невозмутимо улыбаться.
– Мне сказали, что у вас большой опыт и вы можете им поделиться.
Глава 6
Юне показалось, что это всё одна зашедшая далеко шутка. Не скрывая своего смятения, она потрясла головой. Слова приходилось из себя выдавливать.
– Кто вам такое сказал?
– Секретный, но надёжный источник. Не волнуйтесь, Юна, если вы боитесь разоблачения, можем указать вас как анонимного эксперта.
– Не волнуйтесь?! – истерично взвизгнула она, сделав шаг назад, – Девушка… Алекс, я вас не знаю. Я ничего вам рассказывать не собираюсь! Как вы вообще можете…
Журналистка, или кто бы то ни было, протянула руку, пытаясь дотронуться до девушки. Она заговорила мягко и успокаивающе, перебивая.
– У нас есть бюджет на эксклюзив. Мы готовы очень хорошо заплатить за детали.
Внезапное предложение звучало искренне заманчиво, скрывать здесь было нечего. Можно было бы назвать свою сумму и не переживать из-за закрытия кофейни. Юна бросила взгляд на Алекс: та не сомневалась в своём успехе. Журналистка принюхалась словно дикий зверь на охоте – сомнение Юны читалось во всём её облике. И сама Юна это прекрасно понимала.
– Не интересует, спасибо, – холодно сказала она и развернувшись, ушла чуть ли не бегом.
От испытываемого ужаса больно стучало в висках, но Юна не останавливалась и не оборачивалась, боясь как увидеть и не увидеть за спиной Алекс.
Только пройдя несколько улиц, девушка остановилась, пытаясь отдышаться и жмурясь от усилившейся головной боли. Конечно, за ней никто не гнался, но вновь возникшее ощущение преследования заставляло разум рисовать страшные картины того, как за ней следуют по пятам жуткие тени, которые могут схватить или даже убить её.
Решение укололо прямо в сердце и Юна вздрогнула, зарываясь глубже в пальто. Желание сбежать зашкаливало и в этот раз у девушки не осталось внутренних сил, чтобы ему сопротивляться. Ноги сами понесли её в сторону свободы и новой попытки начать жизнь без пепла прошлого. Мысли не успевали за телом, и она сдалась. Где-то в кармане пискнул телефон, но Юне было всё равно. Она знала, что хочет сделать и ничего не должно встать между ней и её намерением.
Осознать происходящее девушка уже смогла на перроне. Она держала в руке билет до соседнего города, сжав его так сильно, будто она держала спасательный канат, чтобы не утонуть. Бумага чуть хрустнула и Юна быстрым движением разгладила все заломы.
Она огляделась по сторонам, пытаясь точно осознать, где она и сколько осталось до прибытия поезда. Мысли собрать в единый клубок не получалось, они всё время ускользали к событиям минувшего дня. Слишком много всего: слишком много боли, чтобы она могла вынести это. Сбежать казалось хорошей идеей – даже без вещей и каких-либо перспектив.
Юна хрипло и тихо рассмеялась, садясь на ближайшую свободную скамейку. Темнело и свет включившихся фонарей наполнял её замысел побега странным, нереальным флёром. Запах железной дороги и чего-то не слишком приятного, как это всегда бывает на маленьких вокзалах, наполняли тело слабостью и спина согнулась под собственной тяжестью. Девушка опёрлась локтями на бёдра и закрыла лицо руками, выдыхая. Скоро она будет далеко от всех проблем.
Когда девушка выпрямилась, вокруг были видны очертания зала ожидания – она сидела на одном из железных стульев в углу, пытаясь слиться с серой стеной и стоящим рядом вендинговым автоматом с кофе. Каждый раз, когда кто-то заходил, она дёргалась и напряжённо всматривалась в проход. Хотелось исчезнуть, стать незаметной, хотя бы до отправления поезда. Юна даже старалась не дышать, чтобы не выдать себя.
Она сбежала. Ей нестерпимо захотелось свободы после трёх лет служения. Воздух в общине стал вязким и спёртым, девушке не хватало места. Юна боролась с собой несколько месяцев: называла это эгоизмом, больше и усерднее молилась и работала, изводя себя, но искушающие, гнилые мысли не оставляли её.
Взяв из сейфа Аарона некоторую сумму на проезд (много брать не решилась), одним ранним утром после ночных молитв Юна ушла из поселения с одним пакетом. Она знала, что её будут искать, как только обнаружат, что её нигде нет. И конечно, она понимала, что если её поймают, то замаливать своё исчезновение придётся долго. Но так хотелось посмотреть на мир вне общины! Девушка верила – если они и правда её семья, то примут обратно свою блудную сестру и дочь, когда она вернётся.
До города девушка нашла пешком, адреналин гнал вперёд, а каждая проезжающая машина заставляла осторожно замирать. Она добралась до вокзала и купила ближайший билет до родного городка. Осталось только дождаться…
Объявили прибытие поезда, и Юна попыталась затеряться в толпе выходящих на перрон пассажиров. Всё шло как ни на есть удачно, и девушка на секунду потеряла концентрацию. Псы Аарона (так она про себя называла приближенных к лидеру мужчин) поймали её, когда она входила в вагон.
– Юна, нам пора домой. Ты заставила нас поволноваться. Аарон ждёт тебя, – твёрдо сказал Хью.
Мужчина всегда был одним из самых рьяных последователей их веры и помимо того, одним из самых страшных – почти 2 метра ростом, крупный как лось и весь в шрамах. Юна каждый раз думала, что своим служением он искупает грехи своего прошлого. Девушка думала, что он может свернуть ей шею одним движением рук. Но сейчас Хью был предельно спокоен и даже насмешлив.
– Да, Юна. Пошли. Если не будешь сходить с ума, тебя все поймут. Мы же семья… – вторил Зак: второй её преследователь, такой же крупный и преданный, как и Хью.
Юна не могла сказать ни слова. Она послушно вышла обратно на перрон и опустила голову, рассматривая свои ноги и обувь своих двух загонщиков. В голове зашумело, силы покинули её тело и сопротивляться было невозможно, да и опасно.
Оба мужчины крепко держали её за плечи. Девушка знала, что там останутся синяки после такой хватки. У Хью зазвонил телефон.
– Да. Нашли, скоро вернёмся. Отбой, – быстро проговорил он, выпрямляясь струной.
Видимо, звонил сам Аарон. Больше он не перед кем настолько не выслуживался. Действительно: верный пёс.
А телефон всё звонил и звонил. Юна нахмурилась, провожая краем глаза поезд, который мог бы привести её к свободе.
«Почему он всё не умолкает? Разве Хью не ответил?»
– Да ты возьмёшь трубку или нет? – пробурчала она в воздух и двинулась за мужчинами.
Зак легонько её подтолкнул, и девушка споткнулась о ступеньку, повисая на их руках. Плечи неприятно растянулись под тяжестью собственного тела.
– Ой, – вскрикнула Юна, – больно!
Она осмотрелась по сторонам: перрон, скамейка, свет фонарей. Сильно помятый билет, который девушка снова сжала в кулаке. Телефон звонил у неё, и судя по всему, звонил долго. Юна глянула на экран: Илья.
– Привет! – она попыталась придать своему голосу бодрость, чтобы не беспокоить.
– Привет, – его мягкий тон согревал изнутри, – ты как? Услышал новости…
Он замялся. Юна тоже ничего не говорила – она не понимала до конца, где находится и что происходит.
– Я не знаю… – честно и тихо ответила она, – сложно такое быстро… переварить.
Переварить. Девушка почувствовала, что подобрала правильное слово. Всё произошедшее сегодня застряло костью в горле и вылилось в её совершенно неразумный порыв.
– Хочешь, приеду? – друг своим вопросом словно выстрелил в упор, – ты же сама не попросишь…
Юна хмыкнула: укол в её сторону засчитан. Девушка прислушалась к своим ощущениям. Если и возвращаться домой, то в этот вечер она точно не хотела быть одна.
– Хочу, – признание далось на удивление просто, – я буду дома через полчаса…
– Ни слова больше, – в его голосе послышалась улыбка, – жди!
Илья отключился, и Юна уставилась на экран телефона. Подошёл её поезд, но девушка так и не встала со скамейки.
«Почему так невыносимо?» – тоскливо подумала она.
Запал бежать пропал так же быстро, как и возник. Звонок друга ощущался как свет солнечных лучей, пробивающийся сквозь грозовые тучи. Она чувствовала, как тьма вокруг неё рассеивается, позволяя ей согреться. Хотя бы сегодня.
Невидящим взглядом она проводила уходящий состав. Разбережённые воспоминания оставили горькое послевкусие и гудящую голову. Перед глазами всё ещё мерцающими пятнами плыли изображения её побега. Юна осознала, что практически не помнит ничего из нескольких следовавших месяцев, после возвращения. Молитвы, работа, ритуалы и снедающие стыд и вина за то, что она сделала. Всё это сопровождалось ощущением тумана в голове и болью – физической и душевной.
Медленно поднявшись, девушка спрятала смартфон в карман пальто и направилась к выходу. Вечер для середины апреля был тёплым и ясным; месяц ласково наблюдал за возвращающимися домой после работы или учёбы людьми, игрался с проплывающими редкими облаками. Юна на миг остановилась и прикрыла глаза, представляя, что все гнетущие её мысли исчезли за горизонтом вместе с другими пассажирами.
Нужно было торопиться, скоро приедет Илья. Она хотела заскочить в магазин, потому что дома у неё был набор сыпучих продуктов – Эрл Грей и крупы – постно и скучно. Всё, как Юна любила.
Илья был тайным сладкоежкой. Тайным, потому что он вряд ли бы признался в этом даже себе, но она видела, как блестят глаза друга при виде различных десертов. Девушка набрала несколько видов кремовых пирожных – эклеры, шу и птифуры, замечая, как поднимается настроение от приобретения таких ярких, но неважных для неё прошлой, мелочей. Для себя Юна взяла немного яблок, бананы, несколько йогуртов и замороженную пиццу с пепперони – награда за пережитые за последнюю неделю трудности.
Домой несостоявшаяся беглянка вернулась в гораздо лучшем расположении духа, чем уходила утром. Она торопилась, друг должен прийти с минуты на минуту. Привычными движениями девушка поставила чайник, достала кружки и красивую, тёмную с большими белыми цветами, баночку с чаем и включила духовку.
Через 10 минут воздух на кухне прогрелся и наполнился запахом запекающегося магазинного теста и расплавляющегося сыра. Юна поймала себя на том, что суетится и занимает руки: поправляет занавески, переставляет посуду, протирает столешницу, время от времени поглядывая на большие квадратные часы, висящие на стене.
Наконец раздался звонок в дверь, хозяйка поспешила встретить своего гостя. Илья подмигнул ей и, заходя, быстро сбросил своё длинное чёрное пальто.
– Держи, это к чаю, – друг протянул девушке полный пакет еды.
Она удивлённо посмотрела на мужчину, резво взяла пакет и не сказав ни слова, с предвкушением потащила его на кухню. Ей было интересно, что же он такого мог принести да ещё и в таком количестве. Вспомнив про друга, уже из кухни она смущённо крикнула.
– Проходи. Ты всё знаешь.
– Ага. Уже, – Илья весело хохотнул и уже через минуту вошёл на кухню, начиная разбирать пакеты.
Тем временем Юна достала пиццу и разлила чай по большим кружкам. Если к чему у неё была стойкая, не проходящая со временем неприязнь, так это к распитию любых напитков из маленьких, фарфоровых чашечек. От этого процесса веяло лицемерием. В семье они пили чай и кофе только так, особенно, когда приглашали гостей, создавая видимость благополучной семьи. В секте же наоборот кружки были разных форм и размеров. И уже в свободной жизни девушка купила себе большую розовую кружку. Для Ильи она подобрала такую же по размеру, но только белую с золотыми узорами.
– Спасибо, – улыбнулся друг, – смотри, что принёс…
Юна перевела взгляд на стол и увидела в прямом смысле кучу сладостей – печенье, чизкейк и даже пахлава.
– Пахлава? – вопросительно протянула она, – Оригинально.
Илья хитро посмотрел на неё. Юна знала, что он пошутит до того, как он открыл рот.
– Пчёлы же любят мёд, Юна, разве нет?
Девушка прыснула от смеха и приподняла бровь. Пчёлы, ну конечно.
– Ты знала, да… – с притворной угрюмостью то ли спросил, то ли подтвердил друг.
Кивнув, она подошла к холодильнику и достала купленные ранее пирожные.
– У меня для тебя тоже кое-что есть…
В глазах мужчины загорелись звёзды, что он неумело постарался скрыть. Юна поставила угощения на стол и пальцем приблизила ближе к Илье.
– Ну что ты делаешь? – простонал он, – Я стараюсь не есть сладкое.
Игривый настрой вытеснил всё остальное, и Юне так захотелось подразнить друга, посмотреть, как он борется с собой. Девушка открыла коробку с эклерами и подцепила один, наблюдая за реакцией мужчины. Вероятно, он ожидал, что подруга предложит ему, но Юна сама откусила кусочек, стараясь делать это как можно аппетитнее.
Илья закатил глаза и упрямо взял кусок пиццы.
– В каком ты сегодня шаловливом настроении, пчёлка, – хмуро пробурчал он, – Не смешно…
Девушка даже задумалась, не перегнула ли она палку. Она уткнулась в чашку и неожиданно громко отхлебнула чай, чуть не подавившись.
– Ладно, – смягчился мужчина, не сводя с неё глаз, – на самом деле, очень забавно. Ты невероятно милая сейчас… Ну и соблазнила меня своими сладостями, твоя взяла.
И Илья потянулся за пирожными, едва не облизываясь. Юне стало так легко внутри, что она задорно и громко рассмеялась. Как ей хотелось проводить так каждый день. Девушка посмотрела на друга – он поймал её взгляд и, сразу же зажмурившись от удовольствия, словно напоказ, доел шоколадный эклер.
В этот вечер она даже не вспоминала ни Остина, ни Алекс, ни ограбленное кафе. Кажется, не было темы, которую они с Ильёй не обсудили. Точнее, Юна по привычке больше слушала, чем говорила, но от этого не было менее комфортно. Просьба, которая сформировалась на языке, была озвучена быстрее, чем девушка успела подумать.
– Илья… – его имя прозвучало как отчаянная мольба, но ей так не хотелось оставаться одной, не хотелось возвращаться обратно во тьму, – Ты… ты останешься сегодня?
Мужчина сначала недоверчиво посмотрел на неё, а потом хрипло переспросил.
– Ты хочешь, чтобы я остался?
– Да, – просто сказала подруга, – ты же знаешь… у меня диванчик есть. Он удобный…
Стало неловко. Может, стоило предложить ему свою кровать, а самой лечь на диван? Руки начали зудеть, и Юна подавила желание оторвать все ногти, точнее то, что от них осталось после сегодняшнего приступа тревоги. Девушка положила их на колени и начала заламывать пальцы, чтобы как-то себя занять, пока друг молчит.
– Конечно, я останусь, – ласково проговорил Илья, – я на самом деле думал, что ты попросишь… даже взял зубную щётку и домашний костюм…
– И ты молчал?! – вскочила девушка.
Она одновременно испытала облегчение и злость на него за то, что заставил поволноваться.
– Ну ты же должна была помучиться, – задумчиво протянул мужчина.
Встав из-за стола, он подошёл ближе к ней и повторил.
– Как я мог тебя оставить после того, что ты пережила сегодня? Я останусь, если ты просишь.
Юна смотрела на него, стараясь впитать каждую черту: едва заметную родинку на щеке, его тёплый, чуть озорной взгляд.
«Он останется… ради меня… со мной».
Она сделала шаг, потом ещё один и осторожно уткнулась лбом ему в грудь. Ей нужно было опереться хоть на кого-то. Хоть на мгновение. Юна знала, что друг не тронет, что он не опасен. Илья замер, почти бесшумно втягивая воздух носом, а после, едва заметно, почти не касаясь, провёл ладонями по её плечам, по лопаткам.
Девушка почувствовала, как что-то внутри надломилось от вспыхнувшей холодным пламенем нежности. Слезы сами подступили, и Юна разрешила себе пролить их. Она не могла понять, почему плачет; пустота внутри словно выжимала из себя последнюю горечь, чтобы на этой выжженной поверхности могло вырасти что-то новое и более сильное.
– Ну что ты… – прошептал Илья, – плачь, пчёлка. Тебе станет легче…
И девушка сильнее прижалась к мужчине, полностью сметая выстроенные собой же границы тактильности, убивая отравляющий страх позволить другому человеку быть рядом.
Его тепло успокаивало, и в попытке вобрать в себя больше этого ощущения сознание вспыхнуло символической картиной. Юна почувствовала, как стоит на коленях в часовне и молится, обращая свой взор к Богу. Слева на плече – ладонь Аарона, тяжёлая, непреложная, давящая. А справа – возник Илья в ореоле мягкого золотого свечения.