Нестрашный мир

– А где моя дедушка Ленин?! – (нащупав под подушкой «Русский язык» 1985 года издания) – А вот она Ленин!

Хор:

– Ээ-э-э! Ээ-э! Ксю. Ксю. Ксс-са. Ксю. Я хочу домой, город Выборга!

На чердаке волонтёр Алишер пробует тростниковую флейту. Легко дует в неё:

– ууу… ууу…

– ээ-э-э! ээ-э-э!

– ксю. ксю. ксю.

– хочу город Выборга…

– ууу… ууу…

Мы всё-таки встаём (деваться окончательно некуда) и отправляемся варить кашу для оркестрантов.

Проходя мимо двери, я замечаю, что Настя успела одеться и сидит на застеленной кровати. Она провожает меня медленным взглядом черепахи Тортиллы.

– Настя! – говорит Света. – Что надо сказать?

– Доб-ро-е ут-ро!

* * *

По воскресеньям, уложив детей,
ключ повернув на четверть оборота,
мы шли среди развешенных сетей
на берег, где зелёные ворота
заканчивались. Дальше мы не шли.
Смотрели на окрестности земли.

Мы заставали час, когда вода
озёрная становится отвесной,
и можно перепутать без труда
рыбачьи острова и Град Небесный.
Шуршанье днища и уключин скрип,
горит на мачте призрачный светильник,
и ожерелье из сушёных рыб
висит на перевёрнутой коптильне.

Сквозь темноту просвечивали брёвна,
обкатанные озером. Внутри
спокойно спали, там дышали ровно
и ёжились в предчувствии зари.

На кромке озера, на одеяле мха
послушай, как Вселенная тиха:
то рост луны,
и мерный треск цикады, и ровное дыхание стиха.

* * *

Дорогой Лёва!

Сегодня пятнадцатое сентября, а каждое пятнадцатое число у нас в Фонде собрание.

Начинается всё с того, что я прихожу (потому что это собрание моими глазами).

Код двора, дверь Фонда, звенит колокольчик, хлопает дверь.

В полупустой пока администрации накурено и сыро. Алина поедает паданцы, горкой лежащие на кофейном столике. Я заглядываю в соседнюю комнату и здороваюсь со спиной В.П., главного и единственного бухгалтера. Он не слышит.

Ладно, возвращаюсь и сажусь на продавленное сиденье. Не оглядываясь, входит И.Б. – быстрая, маленькая, с нахмуренным лбом и сигаретой в зубах.

– Здравствуйте, И.Б.

– Здрасьте, – бормочет, полуобернувшись, И.Б.

– Вова! – кричит она в соседнюю комнату, – он говорит, что можно!

– А кстати говоря, если получится то, что я задумал, – рассуждает Ж.Ж. откуда-то из коридора, – мы сможем получить двадцать – двадцать! – тысяч зеленью. Ми-ни-мум! Тот олигарх, с которым я вчера говорил, сам сказал…

– Ну-у-у, Женя. Это нам вообще не подходит! – говорит И.Б., нажимая на слово «вообще». – И почему ты вечно пьешь со всякими алкоголиками?

– Ира, ты несправедлива. Я пять ночей составлял обращение для Матвиенки. Спал пятнадцать минут. Это давний проект… Мы свободно можем рассчитывать… Десять тыщ поощрительных для каждого сотрудника. Долларов, конечно, не рублей. – Красивым жестом нищего миллионера достает пачку сигарет и закуривает.

И.Б. мечется по комнате. Хлопает дверь, входит Катя с неизменным рюкзаком и выражением лица:

– Мама, – начинает она, повернувшись к И.Б., – оставьте мне пятницу для индивидуальных. И у меня нету денег на автобус.

Через полчаса в крошечное помещение набивается пятнадцать человек, Катя вооружается блокнотом и карандашом – так начинается кровопролитное действо: надо разодрать рабочую неделю на пятнадцать частей и рассовать всех по двум маленьким комнатам.

Вокруг Кати и блокнота собирается толпа, причем каждый старается заполучить первую половину буднего дня.

– Я не могу ездить из Зеленогорска из-за двух часов!

– Я же езжу со Ржевки ради часа!

– У меня получается трехчасовой перерыв между занятиями!

– Кто ко мне поедет в десять утра в воскресенье?

– Нужно же куда-то запихнуть Данилу!

– В понедельник работает шесть человек. Распихайте их равномерно по вторнику.