Бессмертный пони. Заметки участкового терапевта

– Ты иди, пролечись, – наставляли мы с Татьяной Арсеньевной. – Потом подпишем.

– Да как вы не поймёте?! – бушевал тот. – Мне вотпрямщас надо начинать работать, а то кого-нибудь другого примут! А денег на ваши лекарства у меня нет!

– Так Грохотова тоже с такими анализами не подпишет. Ещё и нам по шапке надаёт.

– Я скажу, что это я попросил! Только подпишите!

– Мы ведь и не отказываем. Только пролечись и анализы пересдай!

– Окочуришься тут прежде, чем на работу устроишься! – негодовал Юрик. – Или с голоду околеешь.

Потом он шёл по остальным терапевтам в надежде, что хоть кто-нибудь, да сжалится.

– Он ведь неплохой мужик по сути, – говаривала Татьяна Арсеньевна, чуткая к чужим порокам и недостаткам. – Простой, не злобный. Просто так в жизни получилось.

Но, как Юрик ни старался, тёмная часть его немного, но перевешивала. Перед каждым новым рывком он оказывался чуть ближе ко дну.

Минули годы. Мама Юрика умерла. Накопились долги за ЖКХ. И вот, Юрик поменял просторную двушку в ЖК «Стодвадцатка» на однушку в соседней пятиэтажке.

Потерял Юрик былой лоск и уверенность. Злые языки говаривали, что ноги у него чуть ли не гнить начали. Мол, инвалидность продажные врачи не дают. Да вот только не обращался к нам Юрик. Вообще не обращался. Никто же не поведёт взрослого мужика за ручку сдавать анализы оформлять инвалидность, правильно?

Но… Недуги прогрессировали, а Юрик успешно дворничал. Усердно махал лопатой в окрестностях участка. И каждый раз распахивал передо мной двери подъезда и улыбчиво приветствовал:

– К кому это моя королева пошла?

Сгубили Юрика, между тем, не недуги.

Когда тёмная сторона в очередной раз потянула его ко дну, он просто уснул спьяну и не проснулся. Высшие силы пожалели Юрика, послав лёгкую смерть.

И – знаете – отчего-то печально.

Может, оттого, что я верю в добро и всегда болела за Юрикову светлую сторону.

А, может, потому, что никто теперь не назовёт своей королевой.

Ада и пустота

Баба Ада слыла настоящим исчадием ада.

Округлая, кучерявая, с пухлыми ногами колесом и без единой морщинки в семьдесят три. Искусный эмоциональный манипулятор, чудесная актриса и при этом – человек феноменальной ядовитости и злопамятности.

Пойди туда – не знаю, куда. Выпиши то – не знаю, что. Приди ко мне – не знаю, зачем. Улыбнись так – не знаю, как. Чего хочу – не знаю, а это всё – не хочу. Это про неё.

Хороших людей для бабы Ады не существовало.

Вернее, хорошим для неё был только один человек: она сама.

По закону бутерброда, жила баба Ада на моём плохом участке! Вызывала плохую меня она ежедневно. Ну или почти ежедневно. Наверное, за неимением хорошей альтернативы…

Попала я к ней сразу. В тот же день, что на участок вышла.

И так получилось, что, не имея опыта, просмотрела у неё транзиторную ишемическую атаку. Вместо неё обозначила гипертонический криз. Но «скорую» всё же вызвала…

Последствий удалось избежать. Но баба Ада мне постоянно сиё припоминала.

– Написала б всё правильно, меня бы сразу на КТ повезли, – злобно ворчала она, когда что-то шло не так. – И положили бы в больницу. А так – домой вернули. Ну что Вы за врач!

Появляясь в её небольшой, с густым от запечатанных форточек воздухом, квартирке, я не могла уйти битый час. "Правило золотой минуты" с бабой Адой не работало. Да что там минута: с нею не прокатило бы и правило золотых суток… Жаловаться она могла бесконечно, да на всё подряд.

– Давление за двести, – плакала баба Ада, картинно покрывая ладонью лоб. – Лекарства не помогают! Что делать?!

– Давайте заменим Эналаприл на Телмтсартан, – кося под умную, предлагала я.

– Ой, да я этот телмисартан проглотить не могу!

– Так разломите таблетку перед употреблением.

– У меня ру-уки трясутся!

– Раскусите, взяв в рот.

– У меня зубо-о-ов почти нет!

– Давайте Кардосал попробуем, но он подороже…

– Никто не думает о том, как я жить буду на пять тыщ?! – подрывалась баба Ада. – Правильно, не вам же жить!

– Э-э-э… – запиналась я. И внезапно вскакивала с новой идеей, как тот самый Осёл из Шрека: – Амлодипин?!

– У меня на него аллергия, – зло возражала баба Ада. – Голова кружится и ноги отекают!

– Бисопролол, – предлагала я, уже скрипя зубами.

– Он противопоказан при бронхитах!!! Где вы вообще учились?!

– Ну а что ж Вы тогда предлагаете?! – я с возмущением захлопывала карточку габаритов микроволновки и с ехидным прищуром смотрела на бабу Аду.

Возникала невнятная тишина. Лишь нарочито тяжёлые вздохи бабы Ады её нарушали.

– Так что делать будем? – повторяла я.

– Не зна-а-аю, – она заливалась слезами. – Врач ведь Вы, а не я! Вам всем лишь бы обидеть меня. Что Вам, что «скорой»… А мне же плохо!!!

Вот и разберись: то ли назло делает, то ли тихо шифером шурша…

Я уходила, не попрощавшись. Потому что попрощаться с нею было невозможно. Бабе Аде постоянно нужен был надсмотрщик, тюремщег и санитарка с одном лице. И девочка для битья.

Спустя пару месяцев, я выстроила линию общения с бабой Адой.