Игра в камешки

– Этого! – закричал он, гоня моего любимого белого тугута.

– Он тощенький, невкусный ещё! – завопила я и с неприязнью подумала: «Ну надо же, из всего большущего стада выбрал именно моего оленёнка!»

Мы молча посидели на брёвнышке. Туллай присмотрел ветвисторогого оленя старшего пастуха Эрчэни:

– Тогда этого!

Я вспомнила, что Эрчэни обещал мне оленя. Может, этого и отдаст.

– Ладно, гони его сюда!

Я закинула аркан[6 - Арка?н – длинная верёвка с петлёй на конце для ловли животных.], затянула петлю на оленьих ногах и привязала оленя к дереву.

Из чума выбежали женщины.

– Зачем поймала?! – закричала мама.

– Радость большая, – с казала я важно. – Туллай приехал. Вкусное мясо надо.

– Но ведь олень принадлежит Эрчэни!

– Эрчэни обещал мне ветвисторогого! – я в это уже и сама поверила.

Олень рвался из петли, потом упал и подвернул ногу. Мама развязала верёвку, но он почему-то не смог встать. Тут появился и его хозяин.

– Ты ведь хотел подарить мне этого оленя, правда? – закричала я, прыгая и пытаясь заглянуть Эрчэни в глаза. – У меня радость – Туллай приехал!

Пастух посмотрел на моего гостя, на меня, взял Тул лая под мышки и подбросил высоко-высоко! Туллай завизжал от радости и от страха, а я запрыгала вокруг – просто от радости. Я поняла, что Эрчэни подарил мне оленя. Я не обманула гостя!

Вечером мама с Марией сварили мясо, и я узнала, что Мария – сестра Эрчэни, а Туллай – его племянник, поэтому ветвисторогого забили в честь встречи родных. А мне пастух подарил другого оленя.

Сопливые люди

Зимой я строила дома из снега и прокладывала длинные норы в сугробах. В норы прятала собак. Варежками мне служили мукчу – зашитые рукава мехового комбинезона. Я просовывала руки сквозь небольшие отверстия в них, а потом втягивала обратно, чтобы согреться. Мукчу были постоянно мокрые от снега. Шкура, из которой они были сшиты, не успевала высыхать и портилась. Мама пришивала новые рукава, тыкала мне в нос сгнившие:

– Бессовестная девчонка! Ни мать, ни вещь ей не жалко!

Брат шутил:

– Говорят, если человеку в нос тыкать испорченные мукчу, он станет сопливым.

– Пусть бы лучше сопливой да бережливой была, – вздыхала мама.

Однажды к нам приехал русский ветеринар. Он беспрерывно сморкался и чихал. «Наверное, ему в нос часто тыкали мукчу», – догадалась я, но прямо спросить об этом не решилась. Да и разговор они с братом вели не по-нашему.

– Узнай, отчего у него нос такой длинный и сопливый, – приставала я к брату.

– Чего?! Иди, не мешай, – сердился он.

Гость и брат целыми днями возились с больными оленями. Я наблюдала за лечением. И ходила за ветеринаром по пятам, приглядывалась к его носу. Он спотыкался об меня и быстро-быстро что-то говорил. Глаза у него были синие, как льдинки. Бедняга.