Следы следов

– Двадцать четыре, – вставляет кто-то.

– А ваше настоящее прошлое…

– Да вот все ищу…

Чувствую какую-то фальшь в его голосе, присматриваюсь, понимаю, что раньше мне таких людей видеть не доводилось, да человек ли это, или…

Он понимает, что я знаю его тайну, прикладывает палец к губам, чш, чш, никому ни слова…

Мельница и самолет

…мельница и самолет…

Мельница и самолет.

Ау! Мельница и самолет!

– А… да-да, сейчас-сейчас, – самолет появляется, торопится появиться, волнуется, что заставил автора ждать, от волнения самолет получается неправильным, сейчас, сейчас, он все починит, сейчас все будет как надо, турбины на месте, мотор на месте.

А мельница… ау, мельница? Мельница не торопится, вот уж казалось бы, что там так долго делать, мельницу, нет же, уже битый час её ждем. Ладно, мельница старенькая, её и простить можно.

Итак, мельница и самолет… автор дает им время, чтобы они познакомились друг с другом, ну еще бы, им потом целую книгу вместе путешествовать…

– Здр-равствуйте, – трещит мельница, изумленно смотрит на самолет, – кто вы?

– Я самолет, я умею летать на огромные расстояния, пересекать океаны…

– Очень приятно, – кивает мельница, – а я мельница…

…и… и что?

И дальше что?

Ау, мельница!

Ну что это такое – очень приятно, неужели мельница не удивляется? Неужели не смотрит с восхищением на самолет, чудо инженерной мысли, во времена средневековой мельницы такого не было, неужели мельница не удивляется, что самолет умеет летать?

– Эка невидаль, – фыркает мельница, – я тоже летать умею!

– Это как это вы летать умеете? – не понимает автор.

– Ну как, как, обыкновенно, как… – мельница смущается, разводит крыльями, тут же спохватывается, – ой-ой-ой, что я наговорила!

– А что такое?

– Ой… я же не должна была этого говорить… Простите… никто не должен был знать, что мельницы… мельницы…

– …умеют летать? – подсказывает автор.

Мельница не отвечает, заливается слезами, ну вот, что я наделала, что я наделала, никто не должен был знать, что мельницы летают, никто-никто…

Мельница трещит крыльями, вылетает из окна, скрывается в подернутом тучами небе.

– Вот те на, – автор разводит руками, – интересно, куда это она полетела? К своим, что ли?

– Да вряд ли к своим, – парирует самолет, – сородичи расправятся с ней очень сурово, если узнают… Н-да-а, не повезло мельнице…

– …а вы сможете догнать её?

– Гхм… постараюсь… Но что-то мне подсказывает, что мельницы летают быстрее…

Часолуние

– Ну и где они? – хозяин выдвигает ящики стола, многозначительно смотрит на меня, потом на пустую стену, потом на пустой прикроватный столик, – и где?

Холодеет пол под ногами – по идее он должен проваливаться, но почему-то предпочитает похолодеть. Осторожно пытаюсь что-то сказать, кажется, голосом еще владею, и на том спасибо…

– Но… это не я…

– А кто же, если не вы? Кроме вас тут не было никого между прочим!

Затравлено оглядываю комнату, хватаюсь за соломинку:

– Окно… окно было открыто.

– И что, хотите сказать, кто-то в окно по отвесной стене забрался?

– Ну… мало ли…

Что-то не видел, чтобы у кого-то в городе крылышки выросли…

Хочу парировать – а вдруг, понимаю, что плохое я выбрал время и место, чтобы парировать.

– Я вызываю полицию, – гавкает хозяин, кажется, он говорить вообще не умеет, только гавкать.

– Но у меня…

Меня уже никто не слушает, мой голос беспомощно теряется в углах темных комнат…

– …выворачивайте карманы, – мычит констебль, кажется, говорить не умеет, только мычать.

– Но у меня… их нет.

– Выворачивайте! – снова грозное мычание, – вот и посмотрим, есть они у вас или нет…

Терпеливо поясняю:

– Так у меня… карманов нет.