Луна на Луне

Может быть.

У него дреды.

Нет, не у Элери.

И не у моего сына.

А у него.

Я не знаю его имени, и мне кажется, никогда не узнаю.

Он смотрит на меня, безошибочно определяет:

– Три процента.

Мне кажется, я ослышался, мне кажется, это ошибка какая-то, насмешка судьбы. Осторожно переспрашиваю:

– Чего… три процента?

– Вы живете в трех процентах миров.

– Но…

– …точно совершенно. Слушайте, прямо странно как-то, точность такая… вы правда человек?

– П-правда. А вы?

Спохватываюсь, я же пришел его арестовывать, да какое там – арестовывать, разобраться надо, почему он видит, почему, почему, почему он видит эти окаянные миры, почему никто, кроме меня – и него…

Спрашиваю. Осторожно, боюсь спугнуть:

– Как… как ты это видишь?

Он многозначительно смотрит на самострел в моей руке, кивает, всем своим видом показывает, чтобы я бросил оружие.

Бросаю.

Он исчезает в распахнутом окне, расправляет крылья.

Проклинаю себя, что не взял крылья. Проклинаю себя, что бросил оружие. Проклинаю себя…

В другой реальности у него тоже были дреды. В той, в которой я застрелил его вчера. И в третьей реальности у него были дреды – в той, где я убью его завтра. А в этой реальности я показываю ему свою карту миров, он смотрит, недовольно качает головой, нет, нет, не так, вт здесь еще две вселенных, а тут вообще никакого мира нет, где ты здесь мир увидел, да точно тебе говорю, есть мир, да нет там никакого мира, это отражение, вот, смотри, вот мир, вот отражение, а тебе уже мерещится невесть что…

Они врываются в комнату ни с того ни с сего, их четверо, узнаю своего босса, которому утром клялся и божился застрелить этого, с дредами, других в лицо не знаю, да это и не важно…

Делать нечего.

Навожу самострел на своего собеседника.

Перехожу в соседнюю реальность, чтобы передохнуть, натыкаюсь взглядом на Элери, если это Элери, перебрасываюсь туда, где целюсь в своего сына…

Что-то происходит. Проще сказать – я перехожу в четвертую реальность, но это будет неправдой. Что-то случается, три реальности сближаются, ближе, еще ближе…

Держу на мушке сына.

Его зовут Этери.

У него дреды.

Взвожу курок…

Пиджакман

– Следующий! – говорит Джакман.

Ничего не происходит. Никто не заходит.

– Следующий! – повторяет Джакман. Уже резче.

Заходит человек, молодой мужчина. Джакман сразу про себя отмечает – полноват.

– Ну что же, – Джакман протягивает пиджак, – надевайте.

Мужчина старательно выжимает из себя весь воздух, залезает в пиджак. Джакман видит запавшие глаза, острые скулы, похоже, голодал неделю-другую, прежде чем сюда пришел. А все равно природу не обманешь, видно, что кость широкая…

Портной оглядывает человека, переглядывается с Джакманом.

– Не пойдет.

– Ну что же… всего хорошего.

– Да вы погодите, это я располнел за зиму…

– Ага, и кости широкие стали. Всего хорошего.

– Следующий! – говорит Джакман.

Входит женщина. Джакман и портной в замешательстве.

– М-м-м… моя прекрасная леди, вы ничего не перепутали?

– А что? Три высших, одно техническое, конструктором работала…

– Да нет, я не про то. Пиджак-то мужской, у нас женских-то нету…

– А что, женщина в мужском пиджаке ходить не может?

Джакман смотрит на крохотную грудь женщины, нравятся ему такие крохотные груди, никуда не денешься – нравятся…