Половина полуночи

Снова хочу спросить, кто не будет лезть. Снова не спрашиваю.

Завтракаем. Если это можно назвать завтраком. Разливаем чай из термоса, чай нестерпимо горячий, разбавить нечем, пить тоже невозможно.

Так и стою как дурак с чаем.

Проклевывается рассвет, где-то утробно урчат бульдозеры. Медленно проступает панорама старого городка где-то там, на горизонте, вижу череду маленьких домиков, полуразрушенная крепость на холме…

Урчат бульдозеры.

Здесь.

Совсем близко.

Пытаюсь шутить:

– Кого сносить будем?

– Тебя, кого… вот за этим и пригнали… смотрят, солдат стоит, дай думаем его бульдозерами снесем…

Вымученно улыбаюсь. Хотя мне не смешно.

Треск.

Грохот.

Звон разбитых стекол.

Хочу спросить, что там происходит.

Не спрашиваю.

– Гляди-гляди-гляди, еще один ломится!

Гляжу-гляжу-гляжу. Еще один ломится. Вскидываю винтовку, выжидаю. Что-то огромное, массивное пробирается через кусты, что-то, не знаю, что, только понимаю, с одного выстрела не взять.

Стреляем. Оба. Разом. Что-то огромное, массивное встает на дыбы, надвигается на нас, слон, не слон, не пойми, что, да нет, слонов таких размеров не бывает…

– Отходи-отходи-отходи!

Отхожу-отхожу-отхожу, что-то огромное падает к моим ногам, чуть не придавливает меня своей массой. Падаю, подброшенный дрогнувшей землей, стараюсь унять бешеный стук сердца.

Поднимаюсь.

Иду смотреть, что мы, собственно говоря, убили. Натыкаюсь на кусок флюгера, обломки шифера, еще что-то такое, знакомое…

Догадываюсь.

Дом.

Общая картина все еще не укладывается у меня в голове. Наконец, начинаю понимать.

– Мы что… в дома стреляем?

– Кто через границу ломится, в того и стреляем, что непонятно-то?

– Да нет… дома… они что… ходят?

– Что им еще делать-то… тут вишь, их сносят, старые-то дома, вот они через границу и прутся…

– А через границу чего?

– Чего-чего… они там под охраной государства, вот чего… их там отреставрируют, в порядок приведут… вот они туда и ломятся… А у нас четким по белому сказали, это старье всё снести, чтобы глаза не мозолило…

– Так чего их стрелять тогда, пусть себе бегут!

– Чего пусть бегут, приказ есть, стрелять надо!

– Да не понимаю я…

– И нечего тут понимать, приказы выполнять надо… ишь чего выдумал, понимать… чш, гляди-гляди-гляди!

Гляжу-гляжу-гляжу. Что-то крадется через заросли, вырывается на пустошь, бежит во весь дух.

Снимаю одним выстрелом.

– Ай, молодца, – кивает сержант, – молоток, парень, молоток, вырастешь, кувалдой будешь…

Рокот бульдозеров.

Треск разрушаемого дома где-то там, там.

Осторожно приближаюсь к тому, что подстрелил, похоже на лошадь, ну так и есть, лошадь… Что-то сжимается внутри, люблю лошадей, люблю, в жизни бы не подумал, что лошадь хлопну…

Лошадь…

Вспоминаю, бывают у лошади рога или нет. Вроде нет. А здесь рога есть. Не рога. Рог. Один. И крылья. А крыльев тоже вроде у лошадей быть не должно…

Слышу свое бормотание как со стороны:

– Это… это что сейчас было?

– На них охоту объявили… а там они под охраной… вот и лезут через границу…

Хочу сказать, ну и пусть лезут, жалко, что ли. Не говорю.

Ну чего заснул, ты давай, смотри в оба. Да не на меня смотри, чего ты, меня не видел, что ли? По сторонам смотри… Да и вверх поглядывай, мало ли чего пролетит…

Поглядываю. Летит. Сбиваю что-то летящее, среброкрылое, человекоподобное. Мимо пролетает стрела, выпущенная чем-то среброкрылым, сержант кидается ко мне, не задел он тебя, не, вот и молодца…