Несотворенный мир

Я начал высвобождаться – под грохот орудий и скрежет старого мира. В какую-то минуту хитрые путы сковали меня еще сильнее – но я нашел в них слабину, мне хватило бы её, чтобы выбраться. А выбираться нужно было поскорее, потому что стены бункера предательски трещали, готовые в любой момент обвалиться и похоронить меня под собой.

Проще всего было уйти в портал – и в то же время сложнее всего, я знал, что одного-двух порталов наш мир не выдержит. Поэтому для побега я выбрал самый простой способ – по коридорам и лестницам убежища, лишь время от времени проходя сквозь стены.

– Они наступают, мой генерал…

Я смотрел, как солдат говорит генералу, что армия проигрывает – и сам не знал, зачем я остановился возле генерала, что я хочу сказать ему, тем более, что тут вообще можно было говорить, и так уже было все понятно, я видел снежную пустыню, усеянную трупами, я видел Тука, вернее то, что было Туком, а теперь лежало с проломленным черепом на заляпанном кровью снегу. И, тем не менее, я еще надеялся что-то изменить, я как по воздуху шел к генералу, я хотел сказать ему, что…

Наши взгляды встретились.

Генерал показал на меня, дал короткую команду из глубины веков:

– Пли!

Он не договорил. Ему не дал договорить кто бы вы думали – сам мир, который наконец-то устал держаться непонятно за что и закачался, осел, обрушился сам на себя. Я видел, как падают перекрытия, как рушатся балки, как рушится мир, подняв тучу пыли.

Я подхватил генерала, сам не знаю, зачем. Я все еще пытался спасти хоть что-то в этом погибающем мире, хотя уже понимал, что спасать нечего.

– Что… что вообще случилось-то?

– Мир рухнул… Он давно в аварийном состоянии был…

– Так что ж вы мне не сказали-то!

– Так я вам только об этом и говорил, вы меня не слушали!

Первый раз в жизни я ударил человека по лицу – даже и не хотел бить, как-то само собой получилось, что я его ударил, он даже не ответил мне. Мы цеплялись за обломки мира, летящего в бездну, падали вместе с тем, что было…

Нет.

Не так.

Об этом нужно было писать не так.

Этот мир стоял здесь с самого своего сотворения. Это был один из тех миров, которые нещадно разворовали прежде чем сдать заказчику – тем паче, что заказчик этого мира куда-то исчез. Тем не менее неожиданно сам для себя этот мир простоял какое-то время – он даже переживал недолгие взлеты и падения, пока не умер совсем. И даже мертвый он продолжал держаться какое-то время, пока не одряхлел вконец. Мало-помалу время и непогода сделали свое дело, и мир рухнул в последнем сражении его последних обитателей…

Да.

Вот это будет подходящим концом для истории.

Но это еще не конец.

Стремительное падение прервалось – мне показалось, что мы разбились, но нет, мы зависли в воздухе, в пустоте, остановленные неведомой силой. Я не сразу понял, от кого исходит энергия, а когда почувствовал – недолгая радость сменилась ужасом.

– Элен, – прошептал я, – Элен…

– Живы остались? – прошептал знакомый голос.

– Немножко… вот что… там под обломками мира… люди…

– Сейчас, сейчас достану…

Я смотрел, как Элен вытаскивает из-под обломков солдат, оживляет, согревает, пытается как-то обустроить в рухнувшем мире. Я помогал ему чем мог, разбирал обломки, вытаскивал убитых, перевязывал раненых, спрашивал себя, что, собственно, происходит…

– Надо бы разжечь солнце, – сказал я ближе к вечеру.

– Не было такого в планах, – помотал головой Элен, перебирая чертежи.

– А что было?

– Разберемся… я сам тут мало что понимаю. Кстати… вы у нас кем работаете?

– Конструктором был.

– Отлично. Поможете мне… разобраться.

Я даже не возразил ему, что я совсем не такой конструктор, который разбирается в мирах. Здесь это уже не имело значения. Здесь и сейчас ничего не имело значения, я даже не стал спрашивать, нужно ли убрать обломки рухнувшего мира, или мы будем строить прямо из них. Я растопил огонь в очаге, а Элен вытащил из обломков треснувшую луну, стряхнул с неё пыль и повесил над нами.

    2015 г.

Молчит океан

Океан молчит.

Беззвучно перекатываются волны, не слышно их шума.

Этот океан всегда молчит. Из него не выжмешь ни слова, он все свои слова держит в себе, вон они, лежат на дне, поблескивают разноцветными всполохами. Перекатываются друг через друга, плещутся мегабайты, гигабайты, терабайты информации.

Поисковое судно «Касперский» рассекает волны, скользит по тонкой сети. «Касперский»… Клик уже в который раз думает, давно надо было судно переименовать. Раньше на нем пограничники плавали, вот и назвали в честь какого-то древнего борца с нечистью…

– Стоп машина!

Клик смотрит, как матросы переключают клавиши под окрики капитана, как тормозит «Касперский» до двухсот узлов, тьфу, двухсот гигабайт в секунду. Замедляется, плавно дрейфует по волнам.

Клик смотрит в пучину. Отсюда ничего не видно за изобилием данных, рекламы, спама, отживших своё новостей…

– Погружа-ай!

Готовят батискаф. Хороший батискаф от Самсунг, хотя начинка, говорят, китайская. Ну да ничего, китайская тоже хорошая бывает. Иногда.

Клик вслед за остальными ловцами забирается в батискаф. Захватывает дух, когда поисковик падает с борта «Касперского» в бездну Сети.

Тут же на батискаф наваливаются отжившие свое вирусы и антивирусы, пытаются прокусить острыми зубами. Клик думает, как они уживаются друг с другом, как не жрут друг друга. Клик не знает. Клик много чего не знает.

Батискаф опускается до глубины в сто сорок терабайт, замирает.

– Ну что там у вас?

Недовольный голос в динамиках. Голос не капитана, капитан тут права голоса не имеет. Голос заказчика.