Низушка айсберга

– Ага, напала, значит, на мир, темная материя, у-у, страш-шная, а Чекин вышел с мечом-кладенцом… или с бластером наперевес? Бились три дня и три ночи…

Класс заливается хохотом, парень у доски скалит зубы, пусть острит учитель, только чтобы пару не влепил…

– Да нет… он это… астрофизик был.

– Ой, как хорошо, вот мы и выяснили, что Чекин был астрофизик, а не чистильщик унитазов…

Парень фыркает. Смотрит на учителя, ну давай уже, нарисуй мне троечку, прости и отпусти… Не учил, что непонятно-то…

– И как же он это сделал?

– А неизвестно. Он еще не сделал. Сделает. В будущем.

– Вот оно как… а вы тогда откуда об этом знаете?

– Ну… из учебника…

– И из какого же? Вон их сколько у меня на планшете, может, подскажете?

Парень смотрит на учителя, говорит серьезно:

– То учебники, а то Учебник.

– Тоже верно… садитесь, троечка… вот, блин, уж про такого-то человека можно и выучить…

ХХI век

…он всегда верил в свое высокое предназначение, даже еще когда про Учебник слыхом не слыхали. Когда мы играли с другими детьми, он требовал, чтобы ему давали лучшие куски, и игрушки, какие он захочет, и насовсем. Помню, как мать пыталась стыдить его, ты что, Леженька, особенный? Помню, как он прижимал к себе какой-нибудь конструктор и кричал – да, да, особенный, особенный. Он говорил это не как капризный ребенок, который хочет поспорить со взрослыми, он действительно верил, что он особенный. И когда он говорил, что не пойдет в школу, потому что ничего кроме астрофизики ему неинтересно – я понимал, что он не капризничает, что он действительно не будет учиться, делайте с ним, что хотите – не будет.

Отец хотел отдать Олега в интернат для трудных подростков – не успел. Люди узнали про Учебник. Помню тот день, когда на пороге нашей квартиры появились люди в форме, спросили, здесь ли живет Олег Чекин. Отец забормотал еще что-то вроде, а что он натворил, но я уже почувствовал, что тут все сложнее…

DLV век

– Вы… вас машина не задела?

Чекин оглядывает людей, мало чем похожих на людей. Когда спрашивают, надо отвечать, знать бы еще, как это сделать, когда язык прилипает к небу.

– А… да нет.

– У вас кровь на лице. Дайте заживлю…

Нечеловеческая рука тянется к Чекину, так и хочется отскочить.

– С-спасибо. А вы… с какой планеты?

Смешки.

– Местные мы, местные, не бойтесь… понимаете ли, господин Чекин… Чекин?

– Ну да.

– Вы должны были умереть. Сегодня.

– Догадываюсь. Это… спасибо большое…

Чекин пытается унять дрожь в руках, не может. Сейчас бы попросить что-нибудь выпить, да у них, поди, и нет…

– Понимаете ли, нам стало известно, что вы единственный человек, который может…

ХХI век

Олег переходит улицу, какой-то лихач выворачивает откуда-то из ниоткуда, выруливает куда-то в никуда. Олег замирает, чувствует, как ёкает сердце, неужели это случится сейчас… дзинь, гр-рох, пьяный лихач врезается в цветочный киоск. Смятые решетки, осколки, чайные розы в потоках чьей-то крови.

Чекин переводит дух.

Не сейчас.

Ну конечно, в Учебнике написано, двадцать девятый год, а сейчас двадцать восьмой доползает…

…там, где другие бились над задачей многие годы, он мог решить все с первого взгляда. Он смотрел на мир настолько по-своему, что видел то, чего не видел никто. Мне кажется, родись он на пяток столетий раньше, он бы кончил свои дни на костре. Но даже в нашем веке его побаивались. Мне кажется, Темная Материя сама выбрала из миллиардов и миллиардов одного-единственного человека – достойного противника самой себе…

Жека кусает губы.

Как-то так…

Или не так…

Дался ему этот Чекин…

А как не дался, за биографию Чекина кругленькие суммы дают. Как в анекдоте. Сражается Чекин с темной материей… не смешно? Зато про Чекина.

DLV век

– Чекин, вы с ума сошли… пушку уберите.

– Быстро… выбрасывайте в небо графитные бомбы.

– До кучи атмосферу загубить хотите?

– Выше… в космос… делайте, как я сказал, или перестреляю всех.

– Чекин, вы мне за это ответите.

– Ничего он вам за это не ответит, миру-то осталось хрен да маленько…

– Ага… решили напоследок нас очередной своей выходкой порадовать…

– Не будет никакого напоследок.