Садовый вишнь

Замок! Замок? Замок…

Два километра.

Шорох шин.

Замок.

Пять лет.

Замок! Замок!

Полтора километра.

Замок.

Пятнадцать лет.

Замок? За-а-амок.

Километр.

Замок.

Двадцать лет.

Замок? Гхм, Замок…

Пятьсот метров.

Замок.

Двадцать пять лет.

Наследство.

Сестра.

Авария.

Замок.

Двести метров.

Замок.

Племянник.

Обрыв.

Падение.

Замок.

Сто метров.

Замок?

Замок?

Взгляд с обрыва.

Замок…

Ночь, которой не может быть

Постулат первый: ночь все меняет.

Постулат второй: если ночь меняет все, то она меняет и саму себя тоже.

Постулат третий: если ночь меняет саму себя, то она перестает быть ночью.

Постулат четвертый: если ночь перестает быть ночью, она не может ничего поменять.

Постулат пятый: но тогда ночь не может изменить саму себя, и остается по-прежнему ночью.

Что возвращает нас к первому постулату…

…может быть, именно этот парадокс позволял ночи превращать безжизненные руины в шумящие города, а истлевшие остовы в спешащих прохожих. Мы не могли проверить этого – никто из нас никогда не видел ночи, планета навсегда повернула останки городов к палящему солнцу, а темной половине остался только безжизненный замерзший океан…

Ю и Сар

…рядом сидит мэнгу, надо убить мэнгу, и нельзя убивать мэнгу – он, тот, не велит, а кто он, кто тот – Йи так и не понимает: то ли сам великий Будда, то ли еще кто, перед кем сам великий Будда кажтся не более чем песчинкой на лапке муравья. Йи и мэнгу делят поровну нехитрый ужин, устраиваются на ночлег – завтра снова в путь в чужие земли. Медленно поднимаются две ю, две луны, мэнгу говорит – сар, какой сар, когда ю, ладно, пусть будет одна ю, вторая сар. Йи пытается понять, почему была одна луна, а теперь две – тот, великий, говорил что-то, что это другое небо, другая земля и другие луны, но почему все-таки две…

…мне досталась не самая плохая война – но явно недостаточная для того, чтобы оживить безжизненную планету, населить её городами. А что я хотел купить за те ничтожные крупицы, которые у меня были – я не мог позволит себе даже приличную войну с паровыми двигателями, не говоря уже о войнах, в которых было ядерное оружие, – на что я вообще рассчитывал, когда потащился с мечами и копьями оживлять планету, хотя, если посмотреть, смогли же они построить великую стену когда-то бесконечно давно…

– …этот-то? Про этого забудьте, нет его больше.

– Доигрался со своими щитами-стрелами на чужой земле? Правильно, чужие земли слабаков не любят…

– Да не в этом дело… чудовище-то надо на цепи держать, с которым на чужую землю идешь, а он не удержал…

– …первый раз слышу, чтобы чудовища на хозяев своих нападали!

– Да не так… тут другое…

…Йи больше не может сдерживать себя, вонзает клинок в грудь мэнгу, слышит, как бросаются к нему другие мэнгу, еще успевает увидеть две луны на залитом кровью небе…

…я слишком поздно понял, что не только не смогу остановить чудовище, которое по привычке набросилось само на себя – я даже не смогу вырваться от него, отделиться от него, разорвать связующую нас цепь, и чудовище, бесконечно убивающее само себя, уничтожит и меня тоже. Кто вообще придумал вызывать из небытия, из бесконечно далекого прошлого безумных тварей, бесконечно убивающих самих себя, и…