Сущность Эф

Вспоминаю.

Открываю документ.

Смотрю.

Пытаюсь понять, что я увидел, четырехугольное, высокое, что это за круги по всем четырем сторонам, штрихи на кругах, линии…

Опускаюсь.

Ищу, сам не знаю, что. Нахожу. Неожиданно сам для себя нахожу, сравниваю – от кругов остались только отверстия, прямоугольник почти разрушен.

И все-таки это именно то, что указано в документе. С вероятностью девяносто три процента.

Спускаюсь.

Чувствую притяжение, падаю – свободно, мертвая пустыня несется навстречу.

Выпускаю парашют.

Всегда хочу растянуть этот момент свободного падения, когда чужая земля несется навстречу, грозится разбить меня насмерть.

Выпускаю колеса, думаю, меняю на гусеницы.

Ползу.

Смотрю на прямоугольную громадину, ползу дальше, как указывает карта, выпускаю лапки, когда приходится подниматься по ступенькам.

Оставляю посылку.

Продолговатые обрезки металла с круглым сечением, на одном конце заостренные, на другом имеющие плоское утолщение, перпендикулярное самому отрезку. В количестве 61 штука.

Плоский металлический предмет, заостренный на конце. На другом конце предмета находится отверстие, в которое вставлен материал непонятного происхождения…

Две штуки. Разной формы.

Дугообразные металлические предметы с круглыми отверстиями по краям. В количестве шести штук.

Что-то там еще нужно про корону сказать.

Уже не помню, что.

Вышел Месяц из Тумана…

– Я знаю, кто убийца, – сказал почтенный Фонарь.

Я изумленно посмотрел на своего друга: почтенный фонарь и раньше удивлял меня своими прозрениями, но на этот раз я понял, что не ожидал такого откровения даже от Фонаря.

– И… кто же это? – спросил я на всякий случай.

– Месяц.

Я посмотрел на далекий серпик месяца, застывший над ратушей, и не поверил своим ушам.

Но… что-то я не припомню, чтобы месяц играл большую роль в наших событиях… он вообще держится особнячком… Уж не будете же вы осуждать его только за то, что он не показывается на шумных вечеринках и не ходит ни к кому в гости?

– Нет-нет, дело совсем не в этом… Ах, Чайник, Чайник, какой же вы все-таки чайник… Да как вы не понимаете, у него же есть ножик!

– Ножик?

– Ну да… разве не знаете – вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…

– …буду резать, буду бить? – подхватил я.

– Вот именно!

– И вы думаете…

– …я уверен.

Мне стало не по себе:

– И что, вы предлагаете прямо сейчас пойти и арестовать Месяц?

– Ну да.

Я смотрел на Фонарь – он явно не понимал всей абсурдности своего предложения, в самом деле, как можно было представить месяц, запертый в тюрьму. Ссориться с фонарем не хотелось, и я осторожно ответил:

– Давайте… давайте я зайду к Месяцу на чашку кофе… или напишу ему письмо. И мы всё узнаем.

Фонарь презрительно фыркнул и заскрипел – он был явно не согласен со мной, но ему нечего было возразить.

Драм смотрит.

Драм слушает.

И даже не смотрит и не слушает, а как-то по-другому… сразу и не понять, как…

Сигнал.

Откуда сигнал?

Извне.

Это что-то новенькое, чтобы извне, давненько не было, чтобы извне.

Драм прислушивается.

Весь.