Primavera навсегда

– Мой дирижёрский опыт небольшой, я могу оценивать, скорее, как музыкант. С созданием камерного оркестра есть некоторые трудности. Скрипка, альт, контрабас, виолончель – тембры ограничены, в отличие от симфонического многотембрового звучания. Но Абязов создал хороший коллектив. Они берутся за большие, сложные программы, он сам хорошо перекладывает музыку. И с годами заметен рост. Играют тщательно, аккуратно и, главное – они единомышленники, а это уже заслуга дирижёра. Я не делю музыку по стилям, я делю её на плохую и хорошую. Если зритель не получает удовольствия, работа оркестра не на уровне. Оркестр Абязова доставляет удовольствие.

Михаил Цинман, скрипач, концертмейстер оркестра Большого театра России:

– Как дирижёр он очень профессионален. Это редкое качество у музыкантов, которые «переквалифицировались» в дирижёры. Я смотрю на его руки и вижу, что он действительно управляет оркестром, а не просто машет под музыку, показывая себя. Он тактичен, великодушен и благороден по отношению к музыкантам как дирижёр. Он даёт им возможность раскрыть себя. Я с ним знаком с консерватории – вместе учились, играли в квартете. Он успешно учился и звучал очень тепло. Первый раз после консерватории мы встретились, когда я приехал в Казань играть с симфоническим оркестром РТ с Фуатом Мансуровым. Тогда и договорились о совместном концерте. Так началось наше сотрудничество. Он замечательный музыкант и организатор. И создал чудесный оркестр – свежий, чистый, строгий, полностью оправдывающий своё весеннее название. А идея создания камерного оркестра витала в воздухе ещё с консерватории, даже что-то пробовали организовать там. Но не вышло. Рустем эту идею довёл до логического конца, при этом сохранив кристальную чистоту отношения к музыке, что в наше время ценное качество. Это определяет все достижения.

Концерт Шопена

Юрий Тканов, альтист, профессор Московской консерватории:

– Я приехал в Казань с подачи Миши Цинмана. Дело в том, что в музыкальной среде существует внутрицеховой профессиональный рейтинг, и слухи о коллективах распространяются с завидной регулярностью – вот там-то есть приличный оркестр, с которым нескучно играть. И все друг друга оповещают о возможных творческих вариантах, поле деятельности-то ограничено. Хочется поиграть со многими, попробовать себя в разных планах. Рекомендация Цинмана оказалась даже слишком скромной. Я нашёл здесь солидных музыкантов, несмотря на их молодость, высокий профессиональный уровень подготовки оркестра и прекрасного дирижёра.

Анатолий Луппов:

– Среди музыкантов Казани Абязов наиболее талантлив во всех отношениях. Блестящий скрипач, которому нет равных, и талантливый композитор. Он первый, кто представил обработку татарских песен для скрипки с оркестром. У него это получилось интеллигентно, талантливо и красиво. Он вполне мог быть действующим композитором, но, как сам считает, занят более важным делом – своим оркестром. И вывел его на большую профессиональную высоту. Он дирижировал моими мелкими вещами и симфонией «Кара урман». Такого проникновения в музыку, которое сделал он, я никогда не слышал. Это было выше моих требований и похвал. Эта симфония на фестивале «Европа-Азия» в 1996 году была признана одним из лучших произведений. И это не только моя заслуга, но и его. Он дирижёр высочайшего класса, его понимание музыки – явление. И всё это зиждется на замечательном образовании и воспитании. Я также считаю, что он – один из немногих, кто восстановил старинное понятие о музыканте. Ведь, например, тот же Бах был и органистом, и скрипачом, и дирижёром, и композитором. Универсальность в полифоническую эпоху и в эпоху романтизма была нормой – композиторы становились за пульт, а скрипачи сочиняли музыку. Такое смешанное образование и воспитание считают сейчас на Западе лучшим. Абязов восстановил эту традицию у нас и поднялся на уровень мировых стандартов. И как композитор, который для него пишет, могу сказать, что с первых же совместных работ я готов отдавать ему всё, что написал и ещё напишу.

Токката и фуга Иоганна Себастьяна Баха

Фуат Мансуров, художественный руководитель и главный дирижёр симфонического оркестра РТ, профессор:

– Рустем – бывший мой студент, но в те времена я не наблюдал у него склонности к дирижированию. И когда он меня однажды пригласил на свой концерт в КГУ, я был приятно удивлён. Это было добротно. Он серьёзный и пытливый музыкант, и то, что он делает, можно только всячески приветствовать.

Борис Тищенко, композитор, Санкт-Петербург:

– К Абязову меня направил глава «Нового передвижничества» Всеволод Всеволодович Задерацкий, и это было очень удачным знакомством. Я ему очень благодарен за то, что он так замечательно сыграл мою Третью симфонию. Она сложна тем, что в оркестре каждого инструмента по одному – одна флейта, одна скрипку, одна флейта-пикколо и т. д. Рустем приложил большие усилия, и физические, и моральные, дабы собрать такой состав для исполнения моего произведения. Результатом я остался более чем доволен. Я открыл для себя прекрасного дирижёра.

Реквием Моцарта

Игорь Фролов, скрипач, композитор, профессор Московской консерватории, руководитель камерного оркестра «Московская камерата»:

– Я знаком с Абязовым со времён Всероссийского конкурса, в котором он участвовал, а я был председателем жюри. Потом я приезжал с гастролями в Казань, а однажды получил приглашение сыграть совместно с его оркестром свои сочинения для 1 и 2 скрипок. Это доставило мне искреннюю творческую радость. Авторы ведь очень трепетно относятся к исполнению своих произведений. Его оркестр, в котором все музыканты так молоды, отличается чистотой исполнения, а работа дирижёра – яркостью трактовки. Я очень доволен этой встречей.

Резеда Сабитовская, директор Казанского музыкального училища:

– Могу сказать, что он очень музыкален, артистичен, прекрасный скрипач и тонкий музыкальный исполнитель с хорошей скрипичной школой. Редко встречается человек таких разносторонних талантов и увлечений. В оркестре ему удалось собрать хороших музыкантов. И, я думаю, он счастливый человек, потому что смог реализовать себя так красиво и празднично.

Зиля Сунгатуллина, солистка оперного театра им. М. Джалиля, профессор Казанской консерватории:

– Как только он появился в Казани, на него обратили внимание. Он начал с исполнения своих обработок татарских народных песен. Его трактовка была настолько своеобразна, что можно было говорить о новом звучании этого жанра. Потом он стал директором ССМШ – тоже успешно. А после создал и свой оркестр. Я несколько раз пела с ним и осталась довольна. Сейчас все значительные события в Татарстане не проходят без его участия. Он тончайший музыкант, образованный человек, дирижёр высокой культуры. У него всегда своё видение в музыке, удивительное чувство стиля. Он слышит нюансы. По-моему, музыканты понимают его даже по взгляду. А ещё мне нравится, как он аккомпанирует.

Соната Бетховена

Толибхон Шахиди, дирижёр и композитор из Таджикистана, участник III фестиваля «Европа-Азия, 98»:

– Я отдал Абязову своё произведение для исполнения на фестивале «Европа-Азия, 98» и ни минуты не пожалел. Мне приходиться много ездить, но такого оркестра не встречал давно. Это редкость. Когда я пришёл на репетицию своего концерта, то уже через пять минут понял, что мне здесь нечего делать. Высокий профессионализм – это полностью заслуга дирижёра. Я доволен, и, если ещё раз представится возможность поработать вместе, я её не упущу.

Георгий Кантор:

– Абязов – универсальный музыкант, органично сочетающий в себе блестящего скрипача и глубокого, с разносторонними интересами дирижёра. Он предан скрипке и всячески её пропагандирует. Он незаурядный композитор и аранжировщик. У него множество превосходных обработок для скрипки и оркестра, что повышает его музыкальный рейтинг.

Олег Сакмаров:

– Когда я приезжаю в Казань, я всегда даю Рустему прослушать свои работы и вижу, что, несмотря на то, что он занимается совершенно другой музыкой, он, как настоящий, глубокий музыкант, всегда понимает, о чём идёт речь. Он всегда может мне сказать, что и почему ему не нравится. Думаю, что «Аквариум» он не очень любит, он ему и музыкально и психологически не близок, но он всегда объективен. Его оценка аранжировок и композиторских ходов всегда на профессиональном уровне. Разговаривать с ним на эти темы очень интересно. А меня, в свою очередь, всегда интересует его деятельность. То, что он привозил в Питер, мне очень нравилось. Мне вообще нравится, как он выглядит во фраке – это вызывает у меня безумную радость и щенячий восторг. Нравится, как играет его оркестр. Он смог сохранить какой-то студенческий энтузиазм, в роке это называется «драйв». Такой напор есть в их работе на сцене. Его дирижёрские транскрипции очень яркие, броские. Подача доступная и оригинальная, люди в зале не скучают. Это дар. Он прекрасно знает природу инструментов, и поэтому звук сверкает. Многие композиторы пишут просто за роялем, не учитывая, а иногда, не зная фактуру инструментов. А такой мастер своего инструмента, как Абязов, «вытягивает» из него всё, что можно. Скрипач он великолепный. Я его отношу к разряду экстраброских виртуозов. Есть скрипачи интроверты, есть – экстраверты. Именно последние становятся настоящими эстрадными кумирами в хорошем смысле. Сколько помню, он всегда был склонен к исполнению блестящих и ярких вещей. А нашей классической сцене, на мой взгляд, очень недостаёт подобных личностей. На академической советской сцене всегда царил культ серьёзной скуки, подальше от всякого намёка на юмор и живость. Абязов ломает эти стереотипы в исполнении. Он делает классическую музыку интересной. Не случайно на его концертах так много народа.

Ноты Ференца Листа

Во время дискуссии в Ташёвке Сакмаров подтвердил эти слова, сказанные ранее.

Рустем Абязов:

– Никто не предполагал, что Олег пойдёт в рок, поп и так далее. И я не предполагал своего нынешнего поприща. Даже не готовил себя к этой мысли. А Олега все прочили в большие учёные, потому что он поступил в Ленинградскую консерваторию при немыслимом конкурсе. В тот год было 17 мест и 16 медалистов. Осталось 1 место на 30 претендентов, и на него взяли Олега. Я же готовил себя к роли скромного педагога в школе. Нас к этому приучали с самого начала: кроме как педагогами, вам всё равно никем не стать.

Полонез Шопена

Олег Сакмаров:

– Неправда, ты уже в школе был ярким солистом. Мендельсона играл с оркестром.

Рустем Абязов:

– И, тем не менее, был готов к скромной роли. Я поменял менталитет только на 3—4 курсе консерватории, когда увидел, что все педагоги – играющие музыканты. Почему и мне не попробовать?

Олег Сакмаров:

– А у меня всегда было ощущение тебя, как человека звёздного, лидера. Я всегда знал, что ты будешь всяким там лауреатом всяких конкурсов. Но дирижирование оказалось для меня неожиданностью.

Рустем Абязов:

– А вот ты уж совершенно неожиданно для меня стал специалистом в андеграунде.

Концерт Генделя

Олег Сакмаров:

– У меня уже несколько лет бродит идея использовать тебя с оркестром «в мирных целях». В чём-то авангардном. Но пока я не готов к этому ни морально, ни материально. Я давно заметил, что на твоих концертах от оркестра исходит сильная энергия. И я давно понял, что дело не в написанных нотах, а в том, какие люди их играют, что они при этом чувствуют, какие эмоции передают. Я в одном из своих альбомов использовал кусочек твоей записи «Дивертисмента» Моцарта. Вырезал его, обработал и построил на нём песню. Было интересно слышать внутри моей песни твой оркестр.

Рустем Абязов:

– То, что ты проповедуешь сейчас, это, в основном, импровизация, а я в этом смысле всё-таки ретроград. Музыканты оркестра, выходя на сцену, всегда знают, что они будут играть. Во всяком случае, не то, что им взбредёт в голову в тот или иной момент. Я не отрицаю импровизацию вообще. Джаз, например, я просто обожаю. Но сам к этому не стремлюсь и не способен, наверное.

Ирина Сакмарова:

– Это просто конец века: есть переломные знамения. Музыка ведь меняется. И люди, её меняющие, есть.

Олег Сакмаров:

– Да! Вот мы с Рустемом, например.

Ирина Сакмарова: