Идущая. Филологический анализ одного психического расстройства

«Ну и к чему она клонит? – думал Раир. – Хотя, может, ни к чему и не клонит, а просто интересно человеку, из-за чего жизнь пошла выплясывать на ушах. В любом случае, пока всё нормально, а она имеет такое же право знать эту историю, как и любой другой. У неё даже больше на это прав, если на то пошло».

– Нда… не лучшая история, которую я стал бы рассказывать на ночь, – сказал Ёваск. – Впрочем, не так много там-мм… рассказывать. Дело, скажем, в том, что за… хмм… десять лет до смерти императрице предсказал святой Тхэам, что, умерши, она возвратится в этот мир, да… Возвратится, соответственно, в день осеннего равноденствия, в полнолуние, в том же месте, где… мн-м… умрет. В Даз-нок-Рааде, то есть, как вы знаете. Да, таким вот образом… Это одно. Кроме того, предполагается, что она, скажем, возможно, потеряет память, и некоторые… хм-нм… источники говорят, что меч Реды, Ланг-нок-Зеер, и Олинда – медальон, соответственно, заключавший в себе её силу, н-да… Что меч и медальон сами найдут свою хозяйку, то есть, что бы ни случилось. Вот. Ну а потом -… хмм-м… конец света обычно называют, хотя в ранних, скажем, записях: у того же, скажем, Тхэама, точных указаний нет… Да… Только, соответственно, предсказания Реде огромной, ещё большей, то есть, силы и могущества в новой жизни. Вот. Таким вот образом.

– А ты не знаешь случайно, как выглядел медальон? – спросила Реана. – Или меч.

Ликт к тому времени весь извёлся, даже ногой под столом задёргал: ну зачем она все это выспрашивает?

– А как же, – сказал Ёваск тоном лектора, услышавшего именно тот вопрос, на который ответ припасён заранее. Он с удовольствием начал рассказывать, и Реана чувствовала, как на сердце сжимаются холодные витки колючей проволоки. – В мече ничего особенного не было, кроме… мм… качества, разумеется. Из лучшей дазаранской стали, да… той, что с волнистым узором, и отличной работы. Да, таким вот образом. А внешне – очень, скажем, простой меч, совершенно без украшений. Вот. Рукоять обмотана простой чёрной замшей, мн-да. Согласно легенде, меч был выкован задолго до рождения Реды, да, таким вот образом… Но хмм… рукоять сделана точно по её руку. Да, была ещё одна… мм… деталь, но этого, правда, точно никто не знает, – только говорят, что у основания клинка на мече было что-то написано и… мм… надпись эту не мог видеть никто, кроме Реды, соответственно. Н-да… А медальон… Круглой формы, небольшая, скажем, вещица, да… из белого металла, и на ней не то выгравированы, не то вырезаны две капли, втекающие одна в другую…

Его прервал трубный звук, вдруг донёсшийся с площади.

– Интере-эсно… – сказал Ёваск. – Я открою на всякий случай окно, послушаем, мн-да… что там надумали объявлять, – закончил он, поднимаясь. Ставни открылись одновременно со вторым звуком трубы, потом прогудело в третий раз, и невидимый, но отлично слышимый глашатай начал:

– От имени Совета величайшего, несравненного, блистательного, справедливейшего и непогрешимейшего! Благородный сосед наш император кадарский передаёт. К великой скорби всего просвещённого мира совершилось ужасное: силой чёрного колдовства своего и бесчестных своих заклинаний отвратительная ведьма, известная из летописей под именем Реды, возродилась. Благородный сосед наш император объявляет, и Совет величайший, несравненный, блистательный, справедливейший и непогрешимейший одобряет следующее. Ведьму оную надлежит задержать живой и тому способствовать словом и делом. Буде же кто сообщением или иначе как благословенному делу сему окажет помощь, тот будет награжден щедро. Если же кто дерзко осмелится недоносительством, укрывательством или иным каким-то образом бесчестной ведьме способствовать, будет тот справедливо наказан со всей необходимой суровостью. От имени Совета величайшего, несравненного, блистательного, справедливейшего и непогрешимейшего и во славу пяти стихий!

Глашатай замолк, и некоторое время четверо в комнате тоже сидели молча. Первым голос подал Ликт.

– Так что ты думаешь о тех, кто такие слухи распространяет, и о тех, кто им верит? – с нервным смешком спросил он Ёваска. Тот только покачал головой.

– Мн-да, мне теперь несколько меньше нравится жить в этом мире – если о Реде уже на площадях кричат и сулят вознаграждение за её поимку! – он удивленно хмыкнул. – Ха, хотел бы я поглядеть на того беднягу, который попытается её остановить. Хотя нет, не надо лучше, поберегу нервы!..

– А ты не бойся, – сказала Реана. – Это, слава Богу, пока не о Реде. Это, к сожалению, обо мне.

Ликт чуть не на метр подпрыгнул в кресле, уставился на Реану, потом на Раира: оба они сидели с лицами непроницаемыми совершенно.

«Ну и что ты делаешь, сумасшедшая?! – возмущенно подумал Раир. Теперь ещё кричи на каждом углу, что это тебя Шегдар вызвал! А как, интересно, потом доказывать каждому будешь, что ты – не Реда? Ты же в такое дерьмо вляпаешься, что мало никому не покажется! А вытаскивать тебя мне потом придёся? Ах ты, нечисть! Ну и дальше что? Не рот же ей затыкать! Верго его всё забери!»

Ёваск смотрел совершенно ошалело, потом спросил:

– Что ты имеешь в виду?..

– Опиши мне Реду, – вместо ответа попросила она. Ёваск пожал плечами, но послушался.

– Ну, классическую иконографию я, скажем, описанием не считаю… А вот историки… хм… если не врут, то Реда была невысокого роста, пропорционально сложена, мда… и с резкими чертами лица. Волосы, скажем, длинные, каштановые… – Ёваск запнулся. Она успела когда-то снять гребень, державший волосы, и они рассыпались по плечам и спине, ловя красноватые отблески огня… Купец продолжил. – Только кожа… мм… необычно темная. Скулы… – Ёваск снова запнулся. Реана была первой виденной им девушкой с загорелой кожей и выступающими скулами: в этом мире практически не встречался этот тип лица, а загара тщательно избегали. Но он продолжил. – Ну и глаза, соответственно, зеленые…

Она повернула голову и подняла глаза, мерцающие холодной зеленью морской бездны. Ёваск отшатнулся. Реана засмеялась – горько и жутко, потом вдруг, судорожно вдохнув, замолчала и опустила голову на обхватившие одна другую ладони. Руки приятно холодили лоб, а три пары удивлённых глаз давили на макушку. Минуту… или две.

– Извините, – тихо сказала она, поднимая голову. – Я лучше пойду… посплю.

Остальные молча смотрели, как она встала, прошла по комнате и закрыла за собой дверь. Несколько секунд ещё было тихо, потом Ёваск спросил:

– Ну и как это… гх-м… понимать?..

«Хор-роший вопрос! – подумал Раир. Очень хороший! Я и сам бы у кого-нибудь с огрромным удовольствием то же самое спросил! Только единственная, кто на этот актуальный вопрос ответить в состоянии, благополучно ушла. А расхлёбывать мне теперь, разумеется, кто бы сомневался! Нашел себе занятие на ближайшую пару сотен лет: вытаскивать эту девчонку из всевозможных неприятностей, которые она с энтузиазмом себе отыскивает! „Ну и как это понимать?“, вот уж действительно!»

– Не знаю, – честно сказал он. – Позвольте, в качестве извинения, рассказать, как на самом деле нас троих свела Тиарсе.

«Валяй», – чётко было написано на лице Ёваска, и Раир рассказал. Что Дракон вызвал не ту, что втроём они сбежали, что переждали месяца полтора в горах, а потом на старой дороге услышали драку…

– Но сейчас-то зачем она это… мм… устроила? – спросил Ёваск.

– Я сразу сказал, что этот вопрос не ко мне, – пожал плечами Раир.

– Ты выбирай теперь, – внезапно сказал Ликт Ёваску с неопределенной интонацией, – кому верить: официальном императорскому заявлению или троим незнакомцам.

– Кому верить: трем незнакомцам, спасшим, значит, мне жизнь, или Дракону, о котором, соответственно, я знаю слишком много, чтобы ему… хмм… симпатизировать… – усмехнулся Ёваск. – Не самый сложный выбор в моей жизни, поверь уж! Таким вот образом… Уже поздно, – добавил он. – Давайте разбредаться по спальням.

– Да, – кивнул Раир. – Завтра нам нужно уходить: если по городам уже кричат такие новости, нам лучше нигде не задерживаться.

– Как скажете, – согласился Ёваск, вставая. – А ты здорово врёшь, парень, – вдруг весело подмигнул он Ликту. – Из тебя неплохой купец вышел бы!

Раир осторожно постучал.

– Не заперто… – тихо послышалось из-за двери через несколько секунд. Раир вошел. Девушка сидела на ковре, обхватив колени руками и исподлобья глядя в пол перед собой. Раир присел рядом.

– Что с тобой такое? Ты весь вечер сидела сама не своя. Зачем было просить Ёваска рассказывать о Реде, если не можешь спокойно о ней слушать? И что это за сольное выступление под конец?

Она подняла голову.

– Ты помнишь, как мы выбрались из замка? Случайно, – она криво усмехнулась, – да, совершенно случайно! – я нашла потайной ход, который никто не открывал после Реды, и о котором даже и не знал никто… А открывается ход вот этим… – Она разжала ладонь, Олинда скользнула вниз и закачалась на цепочке. – Милая маленькая безделушка из светлого металла, и две капельки по кругу, втекающие одна в другую… Ты ведь слышал Ёваска, что он рассказывал? – Она посмотрела на Раира, тот молчал, глядя на покачивающийся медальон… – И, так же случайно, я нашла себе меч – случайно, первый, попавшийся под руку… Его тоже, правда, никто после Реды не видел, хотя искали ведь, наверняка! А я случайно наткнулась через триста лет… Ты ведь помнишь мой меч? Совсем уж ерундовая деталь: ты же хорошенько мой меч рассматривал, а ты не заметил, там ничего не было написано? На самом видном месте, у основания клинка, четыре строчки… Можешь не отвечать, я и так знаю, что не заметил, и Ликта если спросить, он тоже не видел – никто на мече Реды не видит надписи, кроме… меня!.. Здорово, правда? – Она криво и жалко усмехнулась и, сжав кулаки, вскочила на ноги, не в силах сидеть спокойно…

– Триста лет эти полулегенды лежали смирно, в них даже не верил никто толком, а стоило мне появиться, как – пожалуйста, вот они, выползли! Ну почему именно я?! Что я такого сделала, ну почему меня этот гад, этот помешанный колдун-недоучка высвистал хрен знает куда, и какого дьявола вся эта дрянь, трёхсотлетней паутиной заросшая, липнет ко мне, как кот к сметане?! А ты молодец, удивительно просто, ведь сразу понял, кто я!.. – И она рассмеялась странным, похожим на рыдания, смехом, каким никогда раньше не смеялась, а потом вдруг поняла, что не может остановиться.

– Виктория, – мягко сказал Раир, – не говори ерунды. Все это не причина сходить с ума…

– Виктория? – рассмеялась она. – Не-ет, ты обознался, это не мое имя, я ж ведьма, мертвая, трехсотлетней выдержки!

– Прекрати! – скомандовал Раир, встряхнув её за плечи. – Ты – это ты, что бы ни вытворяли всякие помешанные колдуны-недоучки! И никакая ты не ведьма, просто у тебя истерика, но от этого не умирают, слава пяти стихиям, не то в мире давно бы уже никого живого не осталось…

– И отлично бы, спокойнее было бы, – буркнула Реана. – И, слушай, хватит меня трясти, я же не погремушка!

– Вот и хорошо, – удовлетворённо сказал Раир.

– Что хорошо? – недоумённо спросила Реана. – Что я не погремушка?

– И это тоже! – рассмеялся Раир. – Но я, вообще-то, о твоем возвращении в мир вменяемых людей.

– Ох, Раир, мне стыдно… – смущённо сказала она. – Если это была истерика, то первая в моей жизни… и последняя, надеюсь! Я так устала… – добавила она, обессилено примостив голову на плечо Раиру.

– Ничего, – сказал он, – это всё неважно.

– Важно, – грустно возразила Реана. – Это ведь правда всё. Да и Шегдар, если на то пошло, не помешанный колдун-недоучка. К сожалению.

– Что «к сожалению», это верно! – хмыкнул Раир. – Но все проблемы потерпят до завтра. А вечером и умные мысли спать хотят. Пока постарайся лучше хорошенько отдохнуть, – посоветовал он. «Не бойся! Мы с Эглитором что-нибудь придумаем!» – мысленно пообещал он, стараясь убедить себя, что и правда есть способ избавиться от Реды не только самым простым и радикальным методом, который сразу приходит в голову…

– Ага, – зевнула Реана. – Хорошо бы…

– Ну, тогда спокойной ночи, – сказал Раир, выходя.