Идущая. Филологический анализ одного психического расстройства

– Но кому-то ведь «вы» говорят? – попыталась уточнить Вика.

– Раньше, кажется, говорили старикам и просто уважаемым господам всяким, – сказал Ликт. – Но сейчас «вы» говорят только людям императорской крови. Вроде как ещё один титул.

– А почему тогда… – начала было Вика, но осеклась. «Почему мне и Раир, и Шегдар „выкали“?» – хотела спросить она. А осеклась потому, что и сама поняла. На «вы» обращаются к императрице. Слава богу, что сначала этого не знала, а то ещё больше бесилась бы от каждой Раировой реплики! И ещё это значит, что переходу Раира, наконец, на «ты» радоваться стоит ещё больше. Скорей бы завтра!

V

I don’t rightly know what I want:

but I have something to do before the end

and it lies ahead…

J.R.R. Tolkien[5 - – Скажите пожалуйста, куда мне отсюда идти? – Это зависит от того, куда ты хочешь попасть, – ответил Кот. – Мне все равно… – сказала Алиса. – Тогда все равно и куда идти, – сказал Кот. – …только бы попасть КУДА-НИБУДЬ, – пояснила Алиса. – Куда-нибудь ты обязательно попадешь, – сказал Кот. – Нужно только достаточно долго идти.]

Назавтра Вика подорвалась ни свет, ни заря, наскоро кинула что-то в рот и, прихватив, конечно, меч, выскочила на улицу. Как и следовало ожидать, Ликт и Раир ещё спали. Вика покосилась на едва начавшее светлеть небо и, скрипя сердцем, признала, что будить Раира сейчас было бы окончательным свинством. Она начала было наматывать круги вокруг сеновала, но через несколько шагов её вдруг осенило: так ведь до сих пор и не поинтересовалась, что за меч её угораздило прихватить с собой. Вика напрочь о нем забыла: без того было о чем пошевелить извилинами. Ну а теперь, раз выдалась свободная минутка…

Одним словом, девушка отправилась на своё любимое место у ручья, уселась поудобнее, положив под себя ноги (по утрам уже подмораживало, и жухлую траву покрывал иней). На рукояти едва держалась старая чёрная замша, на ощупь больше похожая на грубую бумагу и немногим её прочней. Вика потянула из ножен меч, от души надеясь, что он не рассыплется в пыль от прикосновения. Попутно девушка отметила странность: рукоять снова отчего-то нагрелась, став немного теплей ладони.

Девушка сухой травой стёрла со стали пятна какого-то густого масла. Лезвие шириной сантиметров в семь и длиной – около восьмидесяти, немного утолщалось от краёв к центру, а края были острыми, как новая бритва (в чём Вика убедилась, неосторожно попробовав пальцем), и гладкими. Но и здесь две странности привлекли внимание девушки. Во-первых, по светлой стали змеились во всех направлениях тёмные линии, как рассыпавшиеся в беспорядке пряди коротких кудрявых волос. Во-вторых, с одной стороны клинка, у его основания, над продольной канавкой по центру, темнели четыре выбитые строчки. Буквы переплетались, как в вензеле, образуя нечто вроде ажурного орнамента. Вика не удивилась, обнаружив, что может прочесть эту надпись: она уже успела привыкнуть к своей полиглотской грамотности. Надпись была на алеире (чего Вика, по совести, знать не могла).

хоженый путь обещает удачу

всхлипами давится мостик над бездной

каждый в пути оступался и падал

но кто-то отступит, а кто-то пойдет до конца

Не то, чтобы Вика особо любила поэзию в духе символизма (хотя и неприязни особой не испытывала), но эти строчки странно завораживали. И почему-то в них чудилось что-то смутно знакомое: неопределённое и необъяснимое ощущение дежа вю…

– Чего ждешь? – раздался позади голос Раира. Его манера беззвучно вырастать за спиной и подавать неожиданные реплики уже начинала попахивать традицией.

– Да так, – улыбнулась Вика. – Знакомого одного.

– Ну и? Успешно?

– Надеюсь, – хмыкнула она. – Ты не в курсе, он уже проснулся?

– Почти, – сквозь зевок выговорил Раир. – Сейчас я его умою…

Пару пригоршней текучего холода спустя Раир подумал, что это «почти» не было, в общем-то, преувеличением, скорее, наоборот. Повинуясь проснувшейся вместе с ним жажде деятельности вкупе со здоровым человеческим любопытством. Раир приземлился на начавшую уже стряхивать иней траву, заполучил меч для осмотра. На какой-то миг Вике показалось, что его лицо напряглось, словно меч обжёг руки, но реплика Раира сбила мысль:

– Вот это тебе повезло, девочка! Таких мечей во всем мире десятка не наберется!

– Да? – недоверчиво покосилась на меч Вика. – А ничего, что он… того… полосатый?

Раир рассмеялся, спугнув несколько птиц, устроивших спевку на соседнем дереве.

– Полосатый! – проговорил он сквозь смех. – Сразу видно знатока! – он редуцировал смех до улыбки и пояснил:

– Меч из такой стали и волосинку на лету срежет, и любой другой меч перерубит. И…

Раир, держа правой рукой за рукоять, левой осторожно взялся за клинок и согнул его. Вика, непроизвольно напрягшись, ждала треска и разлетающихся со звоном осколков. Острие коснулось рукояти, Раир выпустил клинок, и он упруго выпрямился со звуком, похожим на затухающее пение струны.

– За этот меч можно замок от колодцев до шпилей со всеми людьми купить, да и то я бы не отдал, – серьёзно сказал Раир, возвращая меч. – Мой – из той же породы. Береги его.

Вика помолчала, ожидая продолжения, но Раир закончил. Она подождала ещё чуть-чуть, чувствуя, как её понемногу начинает трясти от нетерпения, и сказала, удивившись, как зазвенел её голос:

– Ну так что? Начнём урок?

Раир спокойно улыбался, и сидел неподвижно, следя за течением воды. Вика недоумённо посмотрела на него.

– Раир, – позвала она. – Приём! Ты что, спишь, что ли?

Раир молчал. Пока Вика пыталась понять, нервничать ей или злиться, оба этих чувства прочно укрепились в ней, так что, не усидев, она вскочила на ноги и начала сбивчивый и пространный монолог на тему «ну что за свинство, ты же обещал». Некоторое время Раир с видимым интересом слушал, потом повернул голову, ослепительно улыбнулся и сказал:

– Сядь.

Вика села, похлопала глазами, открыла рот, но Раир сказал раньше.

– Урок первый: не суетись. Толку от этого на моей памяти не добивался никто, а вот неприятностей можно заработать столько, что хоть впрок их суши. Урок второй: умей ждать. Не надо никуда спешить. Чем без толку суетиться, лучше соберись с мыслями, и потом действуй быстро и точно. Урок третий: расслабься. Сжаться в кулак ты всегда успеешь, оно и не трудно. По сути, весь мир только и делает, что сжимает разнообразные кулаки. Но только поняв, что значит по-настоящему расслабиться, ты убедишься, как крепок может быть правильно сжатый кулак. Понятно?

– Понятно, – кивнула Вика («Тоже мне, бином Ньютона, – подумала она. – Было бы что понимать!»). – А теперь покажи мне, пожалуйста, как меч хоть в руках держать!

– И ничего тебе не понятно, – усмехнулся Раир. – Понятно – это когда вся насквозь осознаешь, что именно так и есть, а иначе быть не может. Когда не только разумом поймешь, но и сердцем поверишь.

В этот же день Вика поменяла обмотку на рукояти меча и вычистила его под руководством Раира настолько идеально, насколько это достижимо. Дело оказалось проще, чем ей думалось: стоило взяться за дело, как руки сами справились, словно знали, в каком направлении класть витки. Замша легла идеально с первой же попытки, точно эту рукоять Вика обматывала уже не раз и автоматически вспомнила давно знакомые движения.

Раир, сидевший рядом, снова уронил тогда на неё странный тяжёлый взгляд, но Вика этого не заметила.

Фехтовать она не взялась ни в этот день, ни в следующий. Раир учил её расслаблять мышцы и успокаивать мысли, учил внимательней слушать себя: и смутные сигналы сердца, и каждую клеточку тела. На третий день к ним присоединился Ликт, заявивший, что иначе зачахнет от обиды и зависти в зарослях сирени за сараем.

Научившись слушать каждый сантиметр своего тела, обнаруживаешь вдруг, что каждая мышца слушается тебя удивительно быстро и точно. Усвоив это, Ликт осуществил, по его словам, мечту детства: научился шевелить ушами, чем и порадовал однажды Раира и Вику.

Дни неторопливо и неумолимо становились холодней и короче, потом зарядили дожди, но Раир, войдя во вкус, заявил, что начатое дело из-за непогоды бросать не собирается, и продолжал дрессировать своих подопечных, объявив, что теперь-то возьмётся за дело всерьёз. Ликт и Вика недоверчиво переглянулись: по их представлениям, «всерьёз» началось с полмесяца назад. И только проснувшись назавтра, Вика поняла, что Раир высказался совершенно справедливо: тело вопило, что вчера по нему бегало стадо подкованных мамонтов. К ручью девушка пришла все равно на рассвете, исключительно из вредности: сама ведь напросилась! – но безумно хотелось не продолжать эти издевательства над собой, а поспать недельки этак четыре. Тем не менее, этой самой вредности хватило даже на нормальную походку и неперекошенное лицо, назло Ликту. Который, впрочем, выглядел вполне прилично, и Вика украдкой завистливо поглядывала на него, пытаясь определить, правда ли ему хоть бы хны, или это он притворяется (Ликт, к слову, так и не сумел решить для себя такой же точно вопрос, украдкой завистливо поглядывая на вполне бодрую с виду Вику). Второй день оказался не легче первого, на третий стало уже терпимо, но на четвёртый день Раир раскопал где-то три круглые гладкие палки, чуть больше метра длиной каждая («от самбо к кэндо» – откомментировала Вика и смеялась в гордом одиночестве). Часов через пять палки бессовестно потяжелели, а к вечеру и Ликт, и Вика снова не чувствовали рук-ног. Ещё через две недели Раир счёл для своих подопечных возможным взяться и за настоящие мечи.

Первое время, проходя курс «кэндо», Вика и Ликт тренировались преимущественно друг на друге, Раир вошёл в роль рефери и выходить из неё не торопился. С самого начала Ликт оказался не таким профаном, как Вика, но первое время оба послушно падали, куда уронят, с почти одинаковой частотой. Потом, примерно к тому времени, когда мечи сменились стальными, как-то неожиданно оказалось, что девушка побеждает заметно чаще. А ещё через неделю Ликт недовольно признал, что победить её ненамного проще, чем Раира (против которого ни он, ни, впрочем, Вика, не могли продержаться дольше пары минут).

Раир терзался. Сложно не испытать гордости, когда твоя ученица растёт так быстро, что это кажется невозможным. Но кто сказал, что проще не пугаться этих успехов, которые не только кажутся невозможными? С такой скоростью не учатся. Ни верховой езде, ни местным языкам. За такое короткое время реально усвоить блок или атаку, но невозможно довести правильное дыхание и умение двигаться до автоматизма. Не было ни плавного развития вначале, ни видимого топтания на месте, пока накапливаются навыки, ни стремительного рывка затем. С самого начала обучение пошло с головокружительной скоростью. И объяснить это можно только одним.

Но у кого получилось бы не радоваться успехам ученицы? Ученицы, схватывающей на лету, перенимающей с восторгом и переиначивающей тут же на свой лад… Раир вздумал однажды научить её отражать фирменный свой удар (который ни разу ещё никто отразить не умудрился). Разумеется, бил он вполсилы и вообще осторожно, но у девушки (на голову его ниже и чуть ли не вдвое тоньше), разумеется, всё равно ничего не получалось. Раир, тем не менее, не терял оптимизма. Но на двадцатой, наверное, попытке, Вика, вместо того, чтобы принять удар, отвела его в сторону, а сама одним быстрым до неуловимости движение оказалась у Раира за спиной – прежде, чем он успел что-то сообразить. Если бы дело происходило всерьёз, ничего сообразить он и не успел бы, а свалился бы с длинной раной через весь правый бок.

– Здорово, – признал он. – Но, вообще-то, я тебя несколько другому пытаюсь научить, ты не заметила?

– Ага, не заметишь тут, как же, – хмыкнула Вика, пытаясь перевести дух. – Только, чтоб отбить такое, не девушкой надо быть, а медведем, как минимум!

– Тебя уже не бесит упоминание, что ты девушка? – ехидно усмехнулся Раир.