Не забудь меня похоронить

Мы тебя найдем…

Ты сам сдашься…

Два других голоса исчезли так же быстро, как и появились.

Ты ведь забыл…

Тело пробила дрожь, я дважды обернулся и остался стоять. Много раз слышал голос во сне, но ни разу – наяву. Именно этот голос – нет. Рука сама потянулась за наушниками в кармане, но я не успел спрятаться за шумом рок-музыки.

– Эй, парень. С тобой-то все нормально?

Моего плеча коснулся знакомый мне мужчина. Только сейчас в его глазах была боль и злость.

– Здравствуйте… Кот. – Я немного оробел. В черном мужчина выглядел устрашающе, злой и усталый взгляд добавляли ему суровости.

– Давай в машину.

Не дожидаясь ответа, Кот вышел. Пришлось бежать за ним. Мы сели в темно-синюю иномарку.

– Не думал, что вы мне ответите.

– Бывает. – В голосе не было иронии, только боль. – И зови меня Василий. Кстати, тебе Алексеич сказал?

– Нет, в газете был некролог. Кто-то из работников похоронного агентства впечатлялся тем, где ваш отец служил в свое время.

Кот поцокал языком.

– Он этим не гордился, ну да ладно. Что ты хотел?

– Расскажите, что случилось.

– Женщина какая-то к отцу пришла. Закрылся он с ней, потом пообедал с нами. И вроде такой как раньше почти. Потом собрался и в церковь сходил. Я обрадовался. А он после еды говорит: «Ну, теперь и помереть можно». Никто ничего плохого не подумал, а он ушел в комнату и. Взял пистолет – и пулю в лоб. Как так, а?

– Это странно. Не чувствовал в нем подобного. – Мужчину мучила совесть, но он хотел исправить что-то, а не умереть. – А что за женщина, как выглядела?

– Ну, баба как баба. Ноги от ушей, волосы черные, платье черное. Глаза, наверное, голубые, а может, и зеленые, кто бы ее разглядывал. Она сказала странно: «Вы ему белую простыню постелить не забудьте». Мы еще переспросили, в смысле? А она…

– «Похоронить не забудьте», – закончил я за него. Меня снова трясло. Он кивнул.

– И жутко так стало. Я подумал – может, какая дурацкая современная шутка. А потом отец застрелился.

– Спасибо, что рассказал… и.

– Давай на «ты». Кто она, знаешь? И делать мне что?

Господи, дай верный совет. Василий Кот смотрел на меня, будто я знал больше него. Будто я был святым или вроде того. Что сказать? Я дотронулся до креста под рубашкой.

Боже, дай мне верных слов… для этого человека.

– Похорони. Отпеть тебе его не позволят. Но сам помолись. Попытайся жить по совести. Увидишь ту женщину – обходи стороной.

– Да я если найду ту ведьму – убью. – Он сжал зубы.

– Лучше позови меня.

– Тоже поквитаться хочешь?

– Нет. Задать пару вопросов.

Он прищурился.

– Ну хорошо. Ты батин подарок держи при себе, от всего твое Слово Божие не спасет.

Я хотел спросить, что же в подарке, потому как все еще его не распечатал. Но мы остановились, и Кот открыл дверь машины. Я вышел. Не знаю, полегчало ли ему от рассказа. Но мне было паршиво. Зачем я спросил? Зачем мне эта ведьма? Да и ведьма ли она? Одержимая наверняка. Или просто женщина.

А что делать с бесплотным голосом?

Я сел на автобус и поехал знакомым маршрутом к старому кладбищу. Часовня встретила меня темными окнами и закрытыми дверьми. Я прошел по тропинке к могилке деда.

Не люблю кладбища – всегда вспоминаю там сны.

Не люблю кладбища – там тихо, но шумно, стоит только прислушаться.

Я сел у могилы деда.

– Что пошло не так, а, старик? Кто тот смотритель часовни? Что значит – похоронить? Отца похоронили ведь. И давно уже. Да и как это можно забыть?

Только я так ни разу и не был на могиле.

Не смог. Она там, дальше. Но что такое полста метров для совести?

Зазвонил телефон. Это был отец Игорь.

– Ты где, крестник? Что творишь?

– Гуляю, – уклончиво ответил я, рассматривая падающие листья кладбищенских берез. Здесь бы читать Цветаеву, но ее надо читать летом, когда сквозь листву пробивается яркое солнце, когда и вправду можно искать землянику.

– Зайди ко мне, как освободишься, Кирилл.

Я посмотрел на часы.

– Хорошо, я через сорок минут буду?

И все же… Я шел не спеша вдоль могил. Не позволял себе оборачиваться. Не смотрел на землю – хотя и видел то блестящую монету, то кольцо. Я знал уже, это морок, демонические шутки. Если не поднимать с земли, не выносить за ограду погоста, то ничего не случится. Но если взять, то кто знает, что будет дальше. Бывали болезни, одержимости. да и совсем жуткие вещи: парень тетрадку на кладбище нашел, писал там имена, а те люди умирали.

Шагал я спокойно, расправив плечи. Теням – а они пока молчали, – теням нельзя давать и намека, нельзя давать шанса усомниться в силе.

Выйдя на дорогу, я обернулся. Часовня по-прежнему была заперта. Что старец имел в виду? Миновав ограду, я позволил себе прибавить шагу, чтобы успеть на автобус.