Не забудь меня похоронить

* * *

У порога церкви я снял наушники и перекрестился. Посмотрел на золотой купол, увенчанный крестом. Толкнул тяжелую деревянную дверь. До сих пор иногда хотелось постучать и спросить: «Можно?»

– Отец Игорь?

Он сидел на лавочке у окна и, как когда-то со мной, разговаривал с женщиной. Она что-то сказала, понизив голос, и мне послышались знакомые нотки призрачного тембра. Может, это я просто брежу и у каждой девушки или женщины слышу тот голос? Схожу с ума?

Взял свечу и поставил ее около иконы Сергия Радонежского.

– За здравие разума раба твоего Кирилла, – шепотом сказал я.

Я стоял и смотрел в огонь. А через огонь – на почитаемого Святого. Сквозь высокие окна пробивался слабый осенний свет.

В огне… хотел бы я увидеть в огне что-то. Как героиня одного известного фильма. Увидеть будущее или прошлое, увидеть и понять. Но нет. Я смотрел в огонь и видел только огонь. Огонь и немного – себя.

– Кирилл? Кирилл, ты меня слышишь? – Отец Игорь коснулся моего плеча и вырвал из мыслей. – Кирилл, это Оксана. Оксана, это мой крестник, Кирилл. Он завтра вам поможет. – Не хотелось смотреть ей в глаза, но отец переспросил: – Кирилл? Ты меня слышишь?

– Да.

И я в упор встретился со взглядом синих глаз. Синий принято сравнивать с небом или морем, но мне не хотелось сравнивать. На мгновение показалось, что только ее синий – настоящий, чистый цвет в мире. А остальное – подделка. Удивительно, но, кроме ярких глаз на светлом лице, остальное было предельно однозначным. Черное платье, черный плащ, черный платок. Черные волосы, прядкой выбивающиеся из-под платка. Черные – да не совсем. В огне свечей на них играли красновато-шоколадные отблески.

Сказать, что я лишился дара речи, я не мог, потому что действительно его лишился. Она была красива, но меня парализовал страх. Я чувствовал ужасающую неизбежность.

Она чуть улыбнулась, взяла меня за руку и мягко произнесла:

– Кирилл? Ты поможешь моей сестре?

– Да…

Она задержала мою руку в своей на мгновение, потом отпустила, и наваждение прошло.

– Скажешь номер телефона?

– Зачем? – Я продолжал изрядно тупить, и даже отец на меня странно посмотрел.

– Я тебе позвоню, Кирилл. – Мое имя она произносила совершенно по-особенному, мягко и нежно.

Я представил, как буду слышать ее голос в телефонной трубке, и невольно вздрогнул.

– Лучше напишите в мессенджер. – Я продиктовал ей цифры.

– Хорошо. Только пообещай мне. – За маленькую паузу между словами у меня в сознании промелькнуло пустое кладбище, а Оксана закончила: – Обращаться ко мне на «ты».

Пришлось кивнуть. Оксана поблагодарила отца, перекрестилась перед Сергием Радонежским и вышла.

– Красивая девушка, – сказал отец Игорь. Он тоже смотрел ей вслед. Смотрел… Эй, отче, неужели она тебе действительно понравилась? А как же матушка?

Дверь храма закрылась за девушкой, и мы уселись на скамейку.

– Она вчера пришла к нам в храм, у нее сестра одержима. или Оксана так думает. Но девочке плохо. Поможешь? Я знаю, ты стараешься не использовать свой дар просто так, да и Церковь не одобряет экзорцизм. Мы вроде и должны все бесов изгонять уметь. но в них никто не верит, потому и не умеем. Пойдешь?

– Да я.

– Я-то уж точно не могу просто так пойти. Девочка, видишь ли, католичка. Они недавно в город переехали. Будет неуместно, если пойду я. А ты – ты пока просто парень.

Я помолчал.

– То есть вы знали. Да? Отец Игорь?

– О чем знал? – Он с любопытством посмотрел на меня. И я понял, что нет. Не знал. Это просто совпадение. Но слово я уже сказал. Я глянул на лик Святого Сергия: нет, мозгов мне не прибавилось.

Рассказать? Промолчать?

– Давайте пройдемся.

– Хорошо. – Он встал. – Тогда я все закрою, вечер уже, служба закончилась. Пойдем.

Мы шли по тропинке, и я смотрел, как загорались фонари. Изо рта вырвался пар. Холодало, мерзли руки. Отец Игорь шел размашисто в длинной черной рясе. Он имел смелость ходить в ней почти всегда. Даже школьные родительские собрания его мало смущали. А я? Насколько я могу быть смелым?

– Я. виноват. Не сказал.

– Чего? – Он остановился и посмотрел на меня. – Кир, ты же знаешь, ты мой крестный сын. Ты можешь открыть мне все что угодно.

– Я…

У него зазвонил телефон.

– Сейчас, подожди, я отвечу! Что? – Он обернулся. – Кир, срочно вызови такси до 4-й больницы!

– Что случилось?

– Вызвал?

Я кивнул. Он вздохнул пару раз, я знал – он мысленно читает молитву.

– Аня на операции.

Я молча показал ему телефон с приложением. Мигало «машина будет через две минуты». Мы сели вместе. Всю дорогу он молчал, а я не смел заговорить. На подъезде к больнице отец Игорь сказал:

– Ты придешь и завтра мне все расскажешь. Обещаешь?

Я кивнул.

– Пойдем.

Мы зашли вместе в больницу. Если бы я знал, что завтра не наступит никогда… Аня оказалась жива, и, в общем, ничего страшного. Просто тетя Света, как ее звал знакомый врач, она же матушка Фотиния, сильно перенервничала и объяснила отцу Игорю не очень понятно. Аппендицит. Ничего действительно серьезного и непоправимого.

Когда я пришел домой, Славка уже спал. Коробка была под кроватью. Внутри оказался тяжелый деревянный футляр, обтянутый потертой тканью. Там на бархате лежал старый наган со сложной гравировкой на рукоятке и пули к нему.