Большая книга по истории Ближнего Востока. Комплект из 5 книг

Фейсал и Сидки сблизились еще в 1910-х годах – оба мечтали о Великой Сирии. Офицер решил стать незаменимым для своего царственного друга – а для этого следовало быть профессионалом. Сидки окончил британскую школу Генерального штаба и начал преподавать в Багдадском штабном училище. Он пользовался непререкаемым авторитетом в армии. И, подобно многим иракским военным, Бакр Сидки ненавидел ассирийцев.

В первой половине XX века ассирийцы были в Ираке чужаками. Большинство из них покинуло Месопотамию после падения Ура – около 2000 года до н. э. Те, кто остались, населяли горный район Хаккяри на юго-востоке современной Турции. Отдельные ассирийские общины проживали к западу от озера Ван и на севере Междуречья. Ассирийцы исповедовали христианство. Церковь возглавлял патриарх-католикос – как правило, из рода Мар-Шимун.

На протяжении веков ассирийцы грезили о собственном государстве – в масштабах всей Месопотамии и соседних регионов (Вана, Диярбакыра, Алеппо, Мосула, Урмии и др.). Неудивительно, что они восприняли Первую мировую войну как шанс воплотить свои планы в жизнь. Католикос-патриарх Мар-Шимун XIX Беньямин надеялся на поддержку России. Являясь османским подданным, он объявил Порте войну от имени Хаккяри. К тому же Лондон обещал помочь ассирийцам, если они окажут сопротивление туркам.

Ассирийцы несколько лет сражались с турецкими и курдскими отрядами, но в 1917 году Российская империя рухнула. Весной 1918 года Мар-Шимуна XIX застрелили курды. В итоге ассирийцы не получили от Великобритании ровным счетом ничего – даже права голоса на Парижской мирной конференции. Международное сообщество игнорировало просьбы о создании Ассирии. При этом самый скромный вариант, разработанный ассирийскими националистами, предполагал, что их государство раскинется от Евфрата на западе до Армении на востоке, от Тикрита на юге до Диярбакыра на севере. Если бы эти мечты сбылись, то Саддам Хусейн родился бы в Ассирии.[29 - Саддам Хусейн родился в деревне Аль-Ауджа, в 13 км к югу от Тикрита.]

В реальности указанные территории были включены в состав Ирака, Сирии и Турции. Запад считал ассирийцев глупцами, курды – врагами, а турки – предателями. Наконец, британцы поселили ассирийцев в Северной Месопотамии – близ Мосула, напротив которого в древности находилась ассирийская столица Ниневия. Годы шли – но курды и арабы помнили, что ассирийцы претендовали на их земли. Такое никогда не забывается.

Все это объясняет ненависть курда Бакра Сидки к ассирийцам – а также озабоченность Лиги Наций безопасностью ассирийских общин. Тем не менее, 3 октября 1932 года британский мандат был отменен. У королевства Фейсала появился главный национальный праздник – День независимости (3 октября), который отмечается и поныне. Фрэнсис Хамфрис – последний верховный комиссар Месопотамии – стал первым английским послом в Ираке.

Впрочем, Лондон по-прежнему контролировал Междуречье. Англичане сохранили военные базы в Эль-Хаббании и Шуайбе. Кроме того, они могли консультировать Багдад по вопросам внешней политики. Британцы не собирались уходить из Месопотамии – ведь она обладала внушительными запасами нефти, которые разрабатывала английская фирма «Iraq Petroleum Company».

И все же отмена мандата и членство в Лиге Наций стали для Ирака большим успехом. Он впервые заявил о себе в статусе формально суверенного государства. Но опасения Лиги Наций насчет ассирийцев оправдались: в августе 1933 года на севере Междуречья пролилась кровь.

Все началось с того, что иракские власти решили расселить ассирийцев по всей стране, дабы разрушить очаг их проживания возле Мосула. Ассирийцы усмотрели в этом угрозу сохранению своей национальной идентичности. Они обратились к французскому правительству с просьбой предоставить им убежище в соседней Сирии. Но Париж молчал – и в июле 1933 года тысяча ассирийцев пересекла иракосирийскую границу. 27 июля они узнали, что Франция им отказала, и в августе вернулись в Ирак, где столкнулись с королевскими войсками. Ассирийцы приняли бой и за 2 дня (4–5 августа) нанесли арабам большие потери.

Позор иракской армии спровоцировал антиассирийскую истерию. Правительство бросило лозунг «Отечество в опасности!». Арабские националисты яростно призывали к «священной борьбе против захватчиков и агрессоров». Ассирийские деревни на севере Ирака были окружены войсками под командованием Бакра Сидки – и там началось массовое истребление мирных жителей. Самым известным эпизодом этой трагедии стала резня в Сумайиле 7 августа. В уничтожении ассирийцев активно участвовали курды и бедуины. По слухам, Багдад платил им за каждого убитого ассирийца. Позже власти торжественно назвали эту бойню «спасением Отечества» и «славной победой иракского оружия».

Авторитет Бакра Сидки упрочился. Вместе с ним на первый план выдвинулся амбициозный министр внутренних дел Хикмет Сулейман. Именно он отправил войска в Северную Месопотамию – усмирять ассирийцев.

В августе 1933 года Бакр Сидки и Хикмет Сулейман превратились в национальных героев. Сидки повысили до звания бригадного генерала. Фрэнсис Хамфрис в то время ловил рыбу в Скандинавии, а Фейсал отдыхал в Швейцарии.

Поездка в Швейцарию была для Фейсала жизненной необходимостью: после вступления Ирака в Лигу Наций его здоровье ухудшилось. Короля встревожили телеграммы из Багдада, и он решил вернуться – вопреки советам врачей, считавших, что августовский зной Междуречья губителен для царственного пациента. Сам пациент нервничал так, что почти не спал – по ночам он пил кофе и курил. Фейсал даже хотел отречься от престола, но здравый смысл подсказал ему дождаться встречи с Хамфрисом. Хамфрис прибыл из Скандинавии 23 августа и заявил, что ничего страшного не произошло: все правительства ошибаются, а Великобритания и дальше будет помогать Ираку.

Слова дипломата нисколько не утешили Фейсала. Монарх приехал в Багдад в разгар празднования «победы» над ассирийцами – и вдруг понял, что все это случилось без него. Бакра Сидки и Хикмета Сулеймана чествовали, солдат, вернувшихся из Сумайиля, осыпали цветами – а о короле забыли, словно его и не существовало. Фейсал чувствовал себя слабым и ненужным. 2 сентября он снова улетел в Швейцарию. Командир британских ВВС – последний человек, с которым Фейсал говорил в Ираке – вспоминал, что король искренне поблагодарил его за верную службу. Это была не вежливость. Это было прощание.

8 сентября 50-летний Фейсал скончался в Берне от сердечной недостаточности. Усопшего доставили на английском корабле в Хайфу. Там гроб погрузили на самолет и отправили в Багдад.[30 - Впоследствии в Хайфе была возведена мемориальная колонна. На ней две надписи. Первая гласит: «В память о трансфере тела Его Величества, великого правителя арабов, короля Фейсала I». Вторая надпись – это высказывание Фейсала: «Свободу не дают и не берут, свобода народа находится в его собственных руках».] Столичные улицы наводнили тысячи иракцев. Самая большая толпа собралась в аэропорту. Когда самолет с телом Фейсала приземлился, люди завопили от горя – и их душераздирающие крики эхом прокатились по всему городу.

Фейсал был не просто монархом. Он являлся членом древней династии Хашимитов, потомком пророка Мухаммеда и героем Великого арабского восстания – который, вопреки всему, добился для своего королевства хоть и формальной, но – независимости. Ошибки и неудачи Фейсала уже никто не вспоминал – ибо благодаря ему Ирак стал первым суверенным арабским государством послевоенного мира. Поэтому в сентябре 1933 года все иракцы – от багдадской элиты до нищих крестьян из глухих деревень – горевали, не стыдясь своих слез. Месопотамия оплакивала короля Фейсала I – человека, подарившего ей будущее.

Глава 2

На пути к свободе. Гази I

Лучший повелитель – тот, кто умеет повелевать собой.

    Арабская пословица

Фейсалу наследовал единственный сын – Гази I. В 1933 году он снискал народную любовь на волне антиассирийских настроений – после резни, учиненной Бакром Сидки. 27 августа Гази – тогда еще кронпринц – прибыл с инспекцией в Мосул. Город до сих пор лихорадило. Любой инцидент мог спровоцировать истребление всех христиан Северного Ирака, не только ассирийцев. Гази надлежало вести себя очень осторожно – но он этого не понимал.

Мосульцы встретили принца бурными овациями и криками: «Долой англичан! Долой колонизаторов!» Гази произвел смотр победоносных войск и похвалил храбрых солдат. Среди почетных гостей присутствовали бедуинские шейхи, чьи люди грабили ассирийские деревни.

Словом, Гази понравился иракцам – и это произошло как нельзя вовремя. Спустя две недели наследный принц стал королем.

Сын Фейсала занял престол в возрасте 21 года. Он был вспыльчивым и обаятельным юношей с военной выправкой и громким голосом.

Гази хорошо водил автомобиль, разбирался в оружии и обожал спорт. Родственники боялись за его жизнь: молодой король еще не обзавелся наследником – и, значит, в случае его смерти иракская ветвь Хашимитов прервалась бы.

Но монарх жаждал острых ощущений. Одним из его любимых занятий было взбираться на знаменитый спиральный минарет Аль-Малвия в Самарре и оттуда обозревать свои владения. С вершины аль-Малвии открывался захватывающий вид. Величественный Тигр, подобно серебряному клинку, рассекал пустынную равнину и нес свои воды на юг, к многолюдному Багдаду. Внизу расстилалась Самарра – одна из столиц династии Аббасидов. Многие здания, включая мечеть Аль-Аскари, были разрушены. Британские пилоты часто устраивали пикники на ее руинах. Лишь огромный золотой купол старинной мечети горел на солнце, вселяя в Гази надежду на счастливое правление.

Осенью 835 года аббасидский халиф Аль-Мутасим Биллах – младший сын легендарного Харуна ар-Рашида из сказок «Тысячи и одной ночи» – перенес столицу халифата из Багдада в недавно отстроенную Самарру – на 100 км вверх по течению Тигра. Правитель сделал это, спасаясь от мятежа, поднятого его рабами – тюркскими солдатами-мамлюками. Самарра являлась центром исламского мира до 892 года, пока халиф Ахмад аль-Мутамид не вернулся в Багдад. Спустя тысячу с лишним лет Гази смотрел на Самарру с высоты птичьего полета и знал, что навеки связан с Багдадом – древним городом Аббасидов, которые, как и Хашимиты, происходили из старинного аравийского клана Бану Хашим.

За эпоху Фейсала I (1921–1933) Багдад сильно изменился. Когда отец Гази приехал в Ирак, большинство багдадцев были неграмотны. Возле госучреждений располагались конторы писцов, где за скромную плату составляли письма и документы. В школах обучали только чтению Корана, и они предназначались исключительно для мальчиков. Вследствие низкого уровня жизни детям приходилось работать – и они забрасывали учебу либо вовсе не начинали ее.

При Гази все обстояло иначе. Теперь слово «школа» обозначало новое здание, где юноши и девушки занимались математикой, физикой и другими дисциплинами. Они относились к учебе очень серьезно и страшно волновались из-за экзаменов. Преподавать стало опасно: получив плохую оценку, студенты нередко убивали своих наставников. Например, так погиб полковник Мухаммад Хебти, читавший лекции в Багдадском военном училище. Курсант, который не сдал Хебти экзамен, подорвал преподавателя и себя ручной гранатой. Дань этой «традиции» отдал и Саддам Хусейн, в 1969 году окончивший юридический факультет университета Аль-Мустансирия. Саддам ходил на экзамены с пистолетом – и на сессии у него не возникло никаких проблем.

Иракская система образования была далеко не идеальна. Количество студентов-юристов в несколько раз превышало число вакансий в сфере юриспруденции. В будущем это сулило рост безработицы. Учебники истории представляли собой образчики патриотической литературы. Кроме того, правительство заклеймило арабский язык как устаревший и ратовало за замену многих арабских слов иностранными (в основном, английскими). По Багдаду ходила шутка, весьма похожая на правду, – студент прочел научную статью и сказал: «О Аллах, это прекрасная статья. Она так хорошо написана, что я ничего не понял».

Тем не менее, отношение иракцев к образованию кардинально изменилось. Из бесполезной траты времени оно превратилось в способ достичь власти и успеха. Молодежь была готова на всё – лишь бы не пасти овец и не собирать финики. Абитуриенты буквально штурмовали желанные учебные заведения.

Багдад преображался. Арабская одежда вышла из моды. Бедуины, приезжавшие в столицу, выглядели комично в своих плащах из верблюжьей шерсти. Город стремительно рос, и его границы постоянно расширялись. Дороги пронизывали Багдад и вели в районы, застроенные многоквартирными домами. Тесные лавки переделывали в магазины со стеклянными витринами – для страны, где хозяин традиционно принимал покупателей, сидя на коврике и скрестив ноги, это было в новинку. На смену арабским театрам пришли кинотеатры и кабаре.

За 12 лет правления Фейсал приучил подданных к мысли, что все новое и современное – это хорошо. Гази был новым королем, молодым королем – и потому для иракцев он уже был хорошим. Но у монарха имелись серьезные недостатки. Покинув Хэрроу, он так и не получил достойного образования, не интересовался политикой и предпочитал веселиться, не вникая в государственные дела. Все это говорило о том, что Гази вряд ли будет достойным правителем.

В январе 1934 года Гази женился на своей двоюродной сестре, красавице Алии – дочери Али (последнего короля Хиджаза). 2 мая 1935 года у супругов родился единственный ребенок – Фейсал, названный в честь деда.

Летом 1958 года Фейсалу II пришлось собственной кровью расплатиться за чудовищные ошибки отца – а их было немало. Гази получил от Фейсала I все проблемы, которые тот не сумел решить. Список этих проблем хорошо известен: курды на севере, шииты на юге, вечные склоки в правительстве, властолюбивая багдадская знать, своенравные бедуины, буйные арабские националисты и коварные англичане. Столица напоминала клубок змей, которые сцепились в смертельной схватке и уже второе десятилетие обмениваются ядовитыми укусами. Верные соратники Фейсала I – Нури ас-Садд, Джафар аль-Аскари, Джамиль аль-Мидфаи и Ясин аль-Хашими – пытались предостеречь Гази от необдуманных действий. Но он никого не слушал.

Гази не мог и не хотел стать мудрым правителем. Он не воспринимал критику и окружал себя теми, кто с ним безоговорочно соглашался. К тому же монарх очень плохо разбирался в людях. За пару месяцев ему удалось настроить против себя правительство и большую часть парламента. Всенародная любовь к Гази, зародившаяся на пике антиассирийских настроений, привела к всплеску иракского национализма. Националисты открыто говорили, что Хашимиты подчиняются Лондону. Но король мечтал отомстить Туманному Альбиону – за невыгодные англо-иракские договоры, за унизительный статус Ирака на международной арене, за свой позор в Хэрроу, наконец. Детские обиды накладывались на взрослые проблемы государственного масштаба. Гази жаждал войны с Великобританией. Он задумал перевооружить армию и заменить морально устаревшую рекрутскую систему всеобщей воинской повинностью.

Обстановка накалялась. В августе 1934 года глава кабинета Джамиль аль-Мидфаи – давний соратник Фейсала – подал в отставку. Министры ушли вслед за ним. Британцы долго не давали аль-Мидфаи проникнуть в высшие эшелоны власти.[31 - Аль-Мидфаи обвиняли в убийстве двух британских офицеров в 1920 году.] Его назначение на должность премьер-министра стало важной победой Багдада. И вот Гази потерял этого умного и хладнокровного человека.

Место аль-Мидфаи охотно занял Али Джавдат аль-Айюби. Уроженец Мосула, он служил всем трем королям – Фейсалу I, Гази I и Фейсалу II. За 40-летнюю карьеру аль-Айюби сменил десятки должностей. В Сирии он был губернатором Алеппо и Хомса, в Ираке – губернатором Эль-Хиллы, Эн-Наджафа, Кербелы, Диялы и Басры, затем – министром финансов, министром внутренних дел, министром иностранных дел, иракским послом в Париже и Вашингтоне и – трижды – председателем правительства. Аль-Айюби прошел огонь, воду и медные трубы. Он пережил всех и умер в мягкой постели, вырастив трех дочерей и написав мемуары. В арабском мире его уважают за честность.

Потрясающая живучесть аль-Айюби обусловлена тем, что он всегда преследовал только личные цели. Став премьер-министром без правительства, он первым делом посоветовал импульсивному и неопытному монарху распустить парламент – что тот с радостью и сделал. Таким образом, аль-Айюби получил шанс сделать депутатами тех, кого считал нужным. В отличие от Гази, сын полицейского из Мосула собирался править долго и счастливо.

Результаты парламентских выборов были сфальсифицированы, и количество мест оппозиции резко сократилось. Оппозиционеры негодовали. Среди них был и Ясин аль-Хашими – соруководитель Партии национального братства и глава кабинета в 1924–1925 годах. Вторым партийным лидером являлся Мухаммед Джафар Абу ат-Тимман – успешный коммерсант и председатель Торговой палаты Багдада. Будучи антибританской, Партия национального согласия автоматически попадала в категорию оппозиционных. Но в 1932 году Фейсал допустил ее в парламент – который неосмотрительно разогнал Гази. Тем самым король оттолкнул от себя аль-Хашими и ат-Тиммана – вместе с их финансами, связями и многочисленными сторонниками.

Действия Гази и аль-Айюби способствовали сближению националистов и шиитов. Если аль-Айюби следовал правилу «разделяй и властвуй», то монарху подобный союз не обещал ничего хорошего. Впрочем, Гази не волновался – он терпеть не мог шиитов. В 1933 году король потратил на организацию воинского призыва средства, выделенные для постройки плотины возле канала Эль-Гаррафа. Шиитские племена, населявшие этот район, страдали от затоплений, – но Гази проигнорировал их потребности. В правительстве были два министра-шиита, представлявшие юг страны. Оба ушли в отставку в знак протеста.

Между тем, интересы шиитских племен Среднего Евфрата – как и курдов с севера Ирака – в Багдаде никто не защищал. После отставки министров и фальсифицированных выборов шииты поняли, что сунниты вытесняют их из властных структур, – и взбунтовались.

В январе 1935 года на Среднем Евфрате вспыхнули беспорядки. Их очаг находился в Эр-Румайте – всего в 240 км от Багдада. Затем восстание перекинулось на Эд-Диванию. Масла в огонь подливали слухи о грядущем воинском призыве. Одновременно мятежи, направленные против призыва, охватили курдские регионы и северо-запад страны, где жили езиды. Шиитские, курдские и езидские бунтовщики единогласно требовали отставки аль-Айюби.

4 марта 1935 года аль-Айюби покинул пост премьер-министра. Гази уговорил Джамиля аль-Мидфаи опять возглавить кабинет. Но уже 15 марта аль-Мидфаи подал в отставку, не сумев справиться с ситуацией. Новым председателем правительства был назначен Ясин аль-Хашими. Спустя неделю Эд-Дивания успокоилась – ведь после роспуска парламента в 1934 году шииты и багдадские оппозиционеры стали сотрудничать.

Однако мятежники Эр-Румайта только почувствовали свою силу. Племена восставали одно за другим: Абу-Хасан, Бани Зурайя, Мунтафик… Насирия, Кербела и другие шиитские города пылали. Бунтовщики травили колодцы с питьевой водой, обрезали телеграфные линии, взрывали железнодорожные пути. Шиитские вожди собрались в Эн-Наджафе и подписали манифест против премьер-министра аль-Хашими.

Багдад поручил Бакру Сидки усмирить шиитов. Генерал обрушил на повстанцев всю мощь пехоты и артиллерии. Но в 1936 году шиитские племена снова взбунтовались. Сидки утопил восстание в крови, его солдаты сожгли дотла мятежные деревни – а Гази ввел всеобщую воинскую повинность. Иракцы согласились с королем – в конце концов, вопрос военной службы затрагивал национальную безопасность. Кроме того, большая армия красноречиво свидетельствовала о том, что Ирак готов к реальной независимости.

Тем временем Ясин аль-Хашими сконцентрировал в своих руках значительные властные полномочия. Премьер-министра даже прозвали «арабским Бисмарком» – и королю это не нравилось. События 19351936 годов посеяли непримиримую вражду между аль-Хашими и Сидки – двумя наиболее могущественными людьми Ирака. Генерал понимал, что Гази зависит от армии и лично от него – универсального карателя, способного задушить любое сопротивление. Бакр Сидки был палачом по своей натуре – и монарх им восхищался.

Популярность Гази продолжала расти вместе с новым поколением иракцев. Молодые офицеры бережно хранили фотографии короля в бумажниках. Но сын Фейсала потерял уважение взрослых влиятельных людей – коммерсантов, племенных вождей, представителей городских элит. Тем не менее, шиитское восстание удалось подавить, и правительство Ясина аль-Хашими казалось стабильным. Последнее, чего можно было ожидать, – это военного переворота.

В октябре 1936 года начальник генштаба Таха аль-Хашими – брат премьер-министра – отправился с визитом в Турцию. На время отсутствия он возложил свои обязанности на Сидки. Отъезд Тахи совпал с военными учениями в провинции Дияла на северо-востоке страны. Учения курировала штаб-квартира британских ВВС, расположившаяся в городе Эль-Хиндия. Это позволило мятежникам – генералу Бакру Сидки и министру внутренних дел Хикмету Сулейману – сосредоточить почти все вооруженные силы Ирака за пределами столицы.

Заговор создавался в условиях строжайшей секретности. Сидки подготовил для короля письмо с требованием назначить главой кабинета Хикмета Сулеймана. Иракские ВВС под командованием Мухаммада Али Джавада – близкого друга Сидки – были сосредоточены в Дияле. Пилотам раздали листовки, которые следовало разбросать над столицей. Листовки содержали информацию о том, что армия просит короля Гази I разогнать правительство.