Большая книга по истории Ближнего Востока. Комплект из 5 книг

28 октября Хикмет Сулейман провозгласил себя лидером «национальных реформаторских сил». Армия двинулась на Багдад.

В штаб-квартире британских ВВС заподозрили неладное, когда иракская авиация без предупреждения вылетела в неизвестном направлении. Генерал Уильям Митчелл отправил офицера в Багдад для выяснения обстановки. Столичные чиновники заявили, что не стоит беспокоиться: министр обороны Джафар аль-Аскари отправился на встречу с Сидки, дабы вразумить его. Офицер побледнел и прошептал: «Как жаль. Мы больше не увидим Джафара живым».

Джафара аль-Аскари убили 30 октября. Мятежники расстреляли его автомобиль на полпути между Багдадом и Баакубой.

Вероятно, Гази знал о планах Сидки и Сулеймана – он запретил оказывать сопротивление бунтовщикам. В министерстве обороны не работал ни один телефон: все кабели были перерезаны. Вскоре на столицу упало несколько бомб – восставшие пытались запугать багдадцев. Ясин аль-Хашими решил не дожидаться встречи с Бакром Сидки и бежал в Сирию. Его примеру последовал министр юстиции Рашид Али аль-Гайлани. Чиновники прятались кто куда. Министр иностранных дел Нури ас-Саид укрылся в посольстве Великобритании, а его сын Сабах – в посольстве Египта. Англичане хотели тайно доставить обоих в штаб-квартиру британских ВВС в Эль-Хиндии – но повстанцы перекрыли подступы к Багдаду. Наконец, Нури удалось вывезти из города – англичане завернули министра в ковер и уложили на пол посольского автомобиля. Рядом с водителем сидел британский дипломат – поэтому мятежники их пропустили.

История спасения Сабаха тоже похожа на детектив. 29 октября в 16:55 к египетскому посольству медленно подъехал старый неприметный «форд» с английским шофером в штатском. Это никого не насторожило: британский протекторат над Египтом был отменен еще в 1922 году, но его независимость от Лондона – как и независимость Ирака – носила формальный характер. Когда «форд» поравнялся с дверью главного здания, оттуда выскочили Сабах с женой Исмет – и на ходу прыгнули в автомобиль. Но на выезде из Багдада оказалось, что водитель забыл снять фуражку британского пилота. Мятежники опознали пассажиров. Однако Сабаху и Исмет повезло – столкнувшись лицом к лицу с английским офицером, иракцы растерялись. «Форд» на максимальной скорости вылетел из города – и за ним погналась патрульная машина. Повстанцы преследовали беглецов до самой Эль-Хиндии. Они отставали от «форда» на 200–300 м – и в последний момент ворота военной базы захлопнулись буквально у них перед носом.

В тот же день, 29 октября, Бакр Сидки с триумфом вступил в Багдад. Гази объявил его национальным героем – и назначил премьер-министром Хикмета Сулеймана. За несколько дней король лишился всех соратников отца, с которыми тот работал десятилетиями. Джафар аль-Аскари погиб, Нури ас-Саид с сыном и невесткой под британским прикрытием были доставлены в Египет, а Ясин аль-Хашими зимой скончался в Дамаске.

Новый премьер-министр потерпел неудачу во всем, кроме критики прежнего кабинета. Оппозиция стремительно росла. Шииты возмущались тем, что друг кровожадного Сидки возглавил исполнительную власть. Парламент и правительство, сформированные Хикметом Сулейманом, не пользовались популярностью у народа. Тюрьмы были заполнены инакомыслящими. Премьер-министра поддерживала только армия. Бакр Сидки и его приспешники, развращенные властью, творили что хотели. От их произвола не были защищены даже респектабельные люди. В Багдаде обсуждали убийство одного богача – его зарезал курд с целью грабежа. Сидки (тоже курд) вмешался – и преступника освободили. Помимо того, генерал беспробудно пьянствовал и пал так низко, что женился на венской танцовщице. Все это глубоко оскорбляло иракцев. Спустя 10 месяцев правление Хикмета Сулеймана закончилось так же внезапно, как началось.

8 августа 1937 года Бакр Сидки ожидал самолет в аэропорту Мосула – он направлялся с визитом в Турцию. Но туркам не пришлось встречать дорогого гостя – генерала в упор застрелил кладовщик аэропорта. Оставшись в одиночестве, Хикмет Сулейман подал в отставку. Кладовщик, расстрелявший Сидки, получил в награду хорошо оплачиваемую должность – его сделали главным садовником при министерстве обороны. При этом сада у министерства не было.

В Месопотамии воцарилась зловещая тишина. Впрочем, в сентябре воинское командование заверило короля в преданности. Казалось, ситуация стабилизировалась. Но Гази абсолютно не желал управлять государством. В казне вечно не хватало денег – монарх не умел ими распоряжаться. Ярким примером тому служит история с королевской резиденцией.

Незадолго до смерти Фейсал I затеял строительство дворца. Основные заботы по его возведению легли на плечи Гази. Вскоре на западной окраине Багдада вырос помпезный Каср аль. Зухур (араб ???. ????. – дворец цветов). Молодой король приобретал частные самолеты и дорогие автомобили – поэтому денег на качественные стройматериалы не было. К тому же Каср аль-Зухур начал разрушаться от жаркого климата. Однажды угол дворца случайно задел автомобиль британского посла Мориса Петерсона – и выяснилось, что угол разбит.

Гази понял, что резиденция требует серьезных материальных вложений. Тогда он распорядился поставить на территории Каср аль-Зухур павильон, который был превращен в бар – и куда запрещалось входить министрам. В этом баре монарх веселился ночи напролет. Павильон стал для него убежищем от государственных дел. Гази считал, что быть королем очень тяжело – и делал всё, чтобы как можно реже исполнять свои прямые обязанности.

О сумасбродстве монарха слагали легенды, образовавшие целый пласт багдадского фольклора. Печально, что эти легенды мало чем отличались от действительности. Так, однажды Гази приказал покрыть слугу с головы до ног фосфорной краской и заставил его ночью бегать по саду. Король от души хохотал, наблюдая за мечущимся во тьме человеком, который к тому же светился. Слуга получил сильные химические ожоги и долго находился под присмотром врачей.

Другая любимая забава Гази заключалось в следующем: он прикреплял электрические батарейки к различным бытовым предметам и разбрасывал их по всему дворцу. Когда кто-то поднимал эти предметы, его било током.

Но самый известный случай произошел в 1935 году. Гази дружил с Сабахом ас-Саидом – их объединяла любовь к авиации. Как-то раз король узнал, что один дворцовый слуга боится высоты, и решил над ним подшутить. Упирающегося слугу затащили в личный самолет Гази, за штурвалом которого сидел Сабах. Когда машина поднялась в небо, несчастного охватила паника – и он разорвал контрольные провода, обесточив летательный аппарат. Самолет рухнул. Слуга погиб. Сабах получил множество травм и провел в больнице несколько месяцев.

Словом, Гази обладал удивительной способностью разрушать всё, к чему прикасался. От его идей всегда страдали другие. В то же время король покорял сердца молодежи своей бесшабашностью. Но Морис Петерсон не поддался обаянию монарха. По воспоминаниям дипломата, Гази «был слабым и непостоянным, как вода». «Его невоздержанность, его дурные привычки и отвратительное окружение, состоявшее из самых диких офицеров и даже слуг, сделали поведение короля неконтролируемым и опасным для всех, особенно для него самого», – писал Петерсон.

Помимо автомобилей и самолетов, Гази обожал радио. Он обзавелся частной радиостанцией и вел передачи, в которых призывал иракцев атаковать Кувейт. Этот небогатый эмират традиционно жил на доходы от ловли жемчуга. Для того, чтобы найти две-три жемчужины, ныряльщики, рискуя жизнью, поднимали со дна сотни раковин. В 1920-х годах – после изобретения искусственного жемчуга – Кувейт совсем обнищал, и завоевывать его не имело смысла. Но эмират находился под протекторатом Великобритании – и потому любые посягательства на него приобретали особую пикантность. По мнению Гази, нападки на Кувейт демонстрировали силу Ирака и свидетельствовали о том, что его королевство может сражаться с могущественными англичанами.

Молодежь слушала радио и пребывала в полном восторге от своего храброго правителя. Воодушевленный Гази направил военные отряды в Эз-Зубайр – город у границы с Кувейтом. Солдаты перенесли пограничные столбы на несколько километров ближе к Кувейтскому заливу. После этого они слонялись по пустыне, стреляли в воздух и кричали «Да здравствует король!», пытаясь спровоцировать кувейтских военнослужащих на конфликт. Но героизм королевской армии остался незамеченным. Когда иракцы ушли, шейх Кувейта Ахмед I распорядился вернуть столбы на прежнее место.

Гази бесился. Теперь, выходя в эфир, он называл Ахмеда I «бесполезным феодалом» и кричал, что Кувейт надо присоединить к Ираку. Эти крики усилились, когда на территории эмирата обнаружили нефть.

Морис Петерсон воспитывал короля как мог. Впрочем, его беседы с Гази возымели неожиданный эффект: монарх оставил в покое Кувейт и начал призывать к нападению на своего дядю Абдаллу, амира Трансиордании – еще одной мандатной территории Великобритании. Однако жена Алия и сын Фейсал все-таки оказывали на Гази сдерживающее влияние. Принц рос тихим, но очень способным мальчиком. Брат королевы, Абд аль-Илах, поддерживал сестру и заботился о племяннике. Абд аль-Илах и Алия всегда были близкими друзьями, но странное поведение Гази сплотило их еще больше.

В 1935 году Абд аль-Илах построил собственный дом рядом с монаршей резиденцией – Каср ар-Рихаб (араб.???_ ???? – дворец гостеприимства). Он представлял собой уютную виллу, обставленную по западному образцу, – и был гораздо лучше, чем Каср аль-Зухур.

Каср ар-Рихаб стал фамильным гнездом иракских Хашимитов. Помимо Абд аль-Илаха, там проживала его мать Нафисса, а также сестры – Абдия, Бадия и Джалила. Со временем Нафисса выдала дочерей замуж – за исключением Абдии, которая любила читать и совершенно не хотела заводить семью. Красавица Бадия вышла за Хусейна ибн Али – своего дальнего родственника из Мекки, который жил в Египте. Джалилу взял в жены Ахмдд Хазим – также представитель клана Хашимитов. Но, несмотря на свадьбы и переезды, дом Абд аль-Илаха был местом, где с радостью собирались многочисленные члены династии.

Судьба Джалилы сложилась трагически. Из-за проблем со здоровьем женщина не могла иметь детей, что негативно отразилось на ее психике. Принцесса замкнулась в себе и впала в глубокую депрессию. Супруг не помогал ей бороться с душевной болезнью – он работал в Стамбуле и редко приезжал в Багдад.

В 1955 году Джалила облила себя керосином и чиркнула спичкой… Женщина, чье имя переводится с арабского как «ослепительная», сгорела заживо.

Лето 1937 года ознаменовалось новым этапом в развитии иракской внешней политики. 4 июля в Тегеране министры иностранных дел Ирака и Ирана заключили договор о границе. 8 июля Гази I, Мухаммед Захир-шах (король Афганистана), Мустафа Кемаль Ататюрк (президент Турции) и Реза Пехлеви (шахиншах[32 - Шахиншах – персидский монархический титул, приблизительно соответствующий европейскому титулу императора.] Ирана) подписали Саадабадский пакт о ненападении и создании военного блока, известного как Ближневосточная Антанта. Фактически она существовала только на бумаге – но являлась важной попыткой региональной солидарности.

У Королевства Ирак появлялось то, что есть у любого суверенного государства – история. И главной политической силой в этой истории стала армия.

Бакр Сидки фатально ошибался, думая, что контролирует вооруженные силы. Жестокость и высокомерие не позволили спивающемуся генералу распознать заговор, в результате которого он был убит. Руку мосульского кладовщика направляли офицеры, понимавшие, что Сидки и Хикмет Сулейман погубят Ирак. Амин аль-Умар, Камиль Забиб, Абд аль-Азиз Замульк, Махмуд Салман, Хусейн Фавзи, Фахим Саид и их лидер – полковник Салах ад-Дин ас-Саббах – сделали всё, чтобы изменить ситуацию в королевстве.

Участники заговора стали самыми влиятельными людьми Ирака. Они решали, кто займет ведущие государственные посты. Кроме того, военные навязали политикам идеологию панарабизма. Ее иракская версия заключалась в том, что Ирак должен играть главную роль в образовании единого арабского государства. В августе 1937 года – после отставки Хикмета Сулеймана – ас-Саббах поручил Гази в третий раз назначить главой кабинета Джамиля аль-Мидфаи. Но Абд ал-Латиф Нури – министр обороны в кабинете аль-Мидфаи – обругал ас-Саббаха и пригрозил разогнать «полковничью клику». Тогда-то офицеры и вспомнили о том, кому пришлось покинуть Месопотамию, кто был смертельно обижен на короля и жаждал вернуться. Они вспомнили о Нури ас-Саиде.

Мятежники провели с Нури тайные переговоры, и он согласился занять кресло премьер-министра. 24 декабря 1938 года Нури прибыл в иракскую столицу – и ас-Саббах двинул войска на Каср аль-Зухур. На следующее утро Гази принял отставку аль-Мидфаи и назначил на его место Нури ас-Саида. Это случилось в присутствии ас-Саббаха и других офицеров, заинтересованных в перевороте.

Армия снова победила. За два года она низложила три кабинета министров. Нури, который в 1936 году горько жаловался на вмешательство военных в политику, благодаря им опять оказался у власти. 4 января 1939 года он публично пообещал иракскому народу скорейшее процветание. Но ради всеобщего благоденствия требовалось уничтожить оппозицию и ее лидера – Хикмета Сулеймана.

Повод не заставил себя долго ждать: в марте 1939 года внезапно был раскрыт заговор, который возглавлял Хикмет Сулейман. Трибунал приговорил бывшего премьер-министра и его ближайших соратников к смертной казни. Руководство Ирака объявило, что «они стали причиной всех неудач и пагубных событий, которые произошли в стране за последние годы». План Хикмета Сулеймана заключался в убийстве 40 человек – членов королевской семьи и высших сановников – на банкете во дворце принца Абд аль-Илаха. После этого Абд аль-Илах должен был занять трон. Мятежники посвятили принца в свой зловещий план – но он обо всем доложил монарху и Нури ас-Саиду.

Неизвестно, замышлял ли Хикмет Сулейман переворот – слишком уж изложенная схема напоминает абсурдный заговор Като-стрит в Лондоне (1820). Тем не менее, политик был виновен в кровавых событиях 1936 года – и для него пробил час расплаты. Однако за осужденного вступился британский посол, и Хикмет Сулейман отделался пятью годами тюрьмы.

Но тут случилось непредвиденное.

В ночь на 4 апреля 1939 года король Гази I погиб.

Глава 3

Время регента

Ветры дуют не так, как хотят корабли.

    Арабская пословица

Вечером 3 апреля 1939 года король сел за руль любимого «бьюика», взяв с собой нескольких приятелей. Они направились в заветный павильон. Но Гази на большой скорости не справился с управлением и врезался в фонарный столб. Приятели вызвали придворного врача. Когда тот приехал на место аварии, Гази уже потерял сознание. Его голова была разбита, а лицо – обезображено до неузнаваемости. По просьбе королевы Алии доктор вколол умирающему двойную дозу адреналина: перед тем, как отойти в мир иной, монарх должен был назвать имя наследника. Семейная легенда Хашимитов гласит, что Гази пришел в себя, пробормотал: «Абд аль-Илах» – и скончался. Ему было всего 27 лет.

Таким образом, робкий Абд аль-Илах – сверстник погибшего Гази – стал регентом при четырехлетнем племяннике Фейсале. Он осуществлял полномочия монарха, пока мальчик не достиг совершеннолетия. Абд аль-Илах возглавлял Ирак на протяжении 14 лет – дольше, чем Фейсал I или Гази I, – и его правление выпало на очень тяжелые времена.

Смерть короля шокировала подданных. В день похорон на улицы Багдада вышли тысячи человек. Они вопили, рыдали, рвали на себе волосы и одежду. «The Times» опубликовала ряд статей, посвященных усопшему. Их авторы называли Гази «бесстрашным наездником», «восторженным летчиком» и «пламенным автолюбителем». Умерев в столь юном возрасте, он окончательно превратился в кумира молодых иракцев. Но политические прогнозы «The Times» выглядели довольно мрачно. Иракское общество по-прежнему было разрозненным – поэтому продолжительное регентство таило немало опасностей.

Тем не менее, сначала все складывалось хорошо. Нури ас-Саид занимал пост премьер-министра, Али Джавдат аль-Айюби – пост министра иностранных дел. Регент, несмотря на молодость, отличался серьезностью и спокойствием – после взбалмошного Гази это было очень ценно.

Несмотря на скромность и застенчивость, Абд аль-Илах был не так прост и беспомощен, как может показаться. Самый высокий из Хашимитов, он унаследовал светлую кожу от бабушки и прабабушки – черкешенок. Однажды, пересчитав своих неарабских предков, амир в шутку сказал: «Интересно, а я вообще араб?» Фейсал I обвинял старших братьев – Али и Абдаллу – в излишней консервативности, но младшее поколение династии было совсем другим. Зейд (брат Али, Абдаллы и Фейсала), Гази и Абд аль-Илах водили автомобили, носили европейскую одежду и вели западный образ жизни.

В отличие от родственников, Абд аль-Илах и не думал получать образование в Европе. Вместо бесплодных попыток одолеть Хэрроу он окончил престижный колледж «Виктория» в Александрии, где преподавание велось на английском языке. Директор колледжа был для учеников не только авторитетным наставником, но и старшим товарищем. Беседы с ним оказали на принца огромное влияние. Мальчик осознал роль своей семьи в арабском мире – и преисполнился гордости за принадлежность к хашимитской династии. Впрочем, в этой династии он занимал третьестепенное положение.

Детство будущего регента прошло в Мекке. Позже, уже в Багдаде, Абд аль-Илах рассказывал, как однажды ночью его забрали из отцовского дома и отвели на другой конец города. Люди, сопровождавшие мальчика, передвигались в кромешной темноте, без фонарей – и ребенок не понимал, что происходит. Утром его дед Хусейн объявил о начале Великого арабского восстания – поэтому всех женщин и детей семьи Хашимитов заранее спрятали в безопасном месте.

Абд аль-Илах привез в Багдад теплые воспоминания о старой Аравии. До конца жизни он не мог забыть чарующую атмосферу досаудовской Мекки: торговые караваны из Египта и Сирии, верблюдов в нарядной сбруе, шумные базары и толпы взволнованных паломников. Память амира хранила десятки легенд, которые передавали друг другу восточные купцы – и которые легли в основу сказок «Тысячи и одной ночи». Абд аль-Илах мог часами рассказывать о коварных джиннах и мудрых халифах. Принц воспитывался в древних традициях – и, будучи потомком пророка Мухаммеда, видел то, чего не видели другие мусульмане: например, как на Каабе ежегодно меняли кисву – черное покрывало, вытканное золотыми и серебряными нитями. Все эти обряды и предания были для Абд аль-Илаха частью его личной истории и истории его семьи. Он с одинаковым благоговением вспоминал, как пророк Мухаммед произнес свою последнюю проповедь – и как его дед Хусейн боролся с турками.

На протяжении столетий в Мекку стекались набобы из Индии, эмиры из Афганистана, принцы, шейхи и святые люди из самых отдаленных уголков мусульманского мира. Все они выражали почтение шарифу Хусейну, а также оставляли в священном городе ценные подарки и крупые суммы денег. Абд аль-Илах с детства чувствовал, что его семью уважают. И еще он твердо знал, что когда-нибудь вслед за отцом наследует престол в Мекке и будет править Западной Аравией, подобно своим предкам. Судьба Абд аль-Илаха была предопределена с самого начала. Но Ибн Сауд захватил Хиджаз – и все изменилось.

Али, Нафисса и Абд аль-Илах лишились статуса правящей семьи и бежали в Месопотамию. Особенно страдала старая Нафисса – ведь в Багдаде она уже не являлась королевой. В придворной иерархии Нафисса занимала место после жены и дочерей Фейсала I. Когда ее дочь Алия вышла замуж за наследного принца Гази, Нафисса была довольна. Когда Алия родила ребенка – будущего монарха – Нафисса искренне радовалась. Но когда Абд аль-Илах, ее собственный сын, стал регентом при малолетнем Фейсале II, Нафисса была по-настоящему счастлива. Теперь она и ее овдовевшая дочь превратились в первых леди Ирака.

Между тем над Европой сгущались тучи. В воздухе пахло большой войной. Как и накануне Первой мировой, Германия строила планы на месопотамскую нефть – и на рекрутирование миллионов мусульман в ряды союзнической армии. Важную роль в реализации этих планов играл неутомимый Фриц Гробба – немецкий посол в Багдаде.

Гробба утверждал, что пора вытеснить англичан с Ближнего Востока – разумеется, для блага арабов. Дипломат прекрасно осознавал значение пропаганды. Он купил иракскую газету «Al Alam Al Arabi» («Арабский мир») и превратил ее в рупор арабского национализма. В Багдаде появилась новая радиостанция – арабоязычное «Radio Berlin». Также Гробба организовал издание труда Адольфа Гитлера «Моя борьба» на арабском. Эти книги до сих пор продаются в Аммане, Газе и других крупных ближневосточных городах.

Немецкая пропаганда усугубляла страхи и подозрения иракцев. Так, после смерти Гази 4 апреля 1939 года Гробба заявил, что короля убила английская разведка. В тот же день разъяренная толпа окружила британское консульство в Мосуле. Консул вышел, чтобы успокоить людей, – и его зарубили топором.