Люба, исполняющая желания

Люба, исполняющая желания
Мария Косовская

Короткие юмористические рассказы и зарисовки о нелегкой женской судьбе. Употреблять каждый день для поднятия настроения :)

Люба, исполняющая желания

Сборник коротких и очень коротких рассказов

Мария Косовская

Редактор Виктория Чембарцева

Корректор Виктория Чембарцева

© Мария Косовская, 2022

ISBN 978-5-0056-3410-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1. Изысканное

Паштет

Глеб никогда не оставлял телефон без присмотра. По дому ходил в шортах, а телефон прятал в задний карман. Но в тот раз ехали в машине. Глеб был за рулем. Телефон выпал прямо под Маринкино сиденье, да так, что пролезала лишь ее тонкая рука. Она достала, и, пока подавала супругу, невольно скользнула взглядом по экрану. Всплыло уведомление – сообщение от Наташи: «Мой сладенький», и дальше сердечки и смайлики в два ряда. У Марины дернулась рука:

– Что это за Наташа? – ледяным голосом спросила она.

Опустим двухнедельную пикировку супругов, тут ничего нового: Глеб убеждал Марину, что у него «с этой Наташей ничего нет, просто такой уровень общения», сам при этом дебильно улыбался. Марина мысленно с ним разводилась, неделю плакала, вторую неделю сидела на «Афабазоле», ходила на работу, делая вид, что все нормально… Короче, кое-как вырулила. «Нормально, я сказала, отвали!» Она убедила себя, что гульнул разок и хрен с ним, не стоит из-за этого ломать семью и устраивать психологическую травму детям. И все потихоньку наладилось, вошло в русло. Оба забыли. Или сделали вид.

В выходные Марина захотела паштет – домашний, из говяжьей печени. Поехали с Глебом в магазин. Взяв с витрины с субпродуктами упаковку куриной печени, Глеб неожиданно спросил:

– А не хочешь ли приготовить по рецепту от настоящего кулинарного гуру?

– Какого? – не поняла Марина.

– Наташи. Помнишь, ты ее сообщение прочла. Только она обычно делает паштет из куриной печени.

Марина застыла. Можно было пульнуть эту самую куриную печень в бородатое табло и сказать что-то типа: «Вот и жри паштет от своей дуры». Но Марина была не из таких: не любила скандалить на людях, всему предпочитала здравый смысл и холодный анализ. Не зря работала начальником аналитического отдела. Но в словах Глеба здравого смысла не было. Какая-то дурацкая игра под кодовым названием «Паштет».

– Хорошо, – сказала она вкрадчиво, – давай приготовлю.

Домой из магазина ехали молча. Глеб усердно крутил баранку, на светофорах так же усердно клацал смартфон – муж запрашивал рецепт паштета. Марина анализировала, пытаясь понять стратегию супруга. Она нашла три варианта объяснения и теперь просчитывала, какой из них наиболее вероятный.

Первый вариант – бредовый: он таким образом хочет дать ей понять, что с Наташей у них чисто кулинарные отношения – обсуждают блюда, делятся рецептами, а если и встречаются, то исключительно опробовать способ приготовления яйца-пашот. Но дома Глеб не готовил, не мог даже пельмени нормально сварить. Значит, первый вариант отпадает.

Вариант второй – идиотский: у него с этой Наташей действительно что-то есть, он, возможно, запал на нее, и, как многие мужчины, наивно мечтает о большой счастливой семье – когда сразу две женщины его любят. А на чем можно свести двух баб? Конечно же! На готовке. Они всегда могут обсудить какой-нибудь рецепт. Хотя Глеб, как многие мужчины, имел слабо развитый эмоциональный интеллект (то есть плохо понимал чувства детей и женщин), идиотом он все же не был. Или был?

Третий вариант: он намеренно хотел ее уязвить. Марина гордилась своим кулинарным искусством, считала свой паштет одним из лучших среди возможных. И вдруг – такое. Практически нож в спину. Возможно, он ей за что-то мстил.

Не подавая виду, она решила идти до конца и попросила Глеба отправить ей рецепт. Он переслал голосовое сообщение из «Ватсапа». Прокуренный развязный голос, отвратительно сюсюкая (будто у его обладательницы разболтались шарниры в горле, а, может, и в голове), рассказывал: «Обжариваешь на сливочном маслице куриную печень, лук, морковочку. Кладешь соленые огурчики, хренка можно лупануть, горчички, и вообще, все, что есть в холодильничке… И потом как следует взблендерить!»

Марину взяла оторопь. «При ее-то тонкой французской кулинарии… „Лупануть?“, „Взблендерить?“. Не, тут явно никакой не гуру, а дура набитая и хабалка!» – размышляла она, машинально открывая бутылку «Божоле Виляж» 2018 года. В том году они Глебу купили «Рено», кстати, на ее – Маринины – деньги. А теперь он, значит, подкладывает ей такой… паштет!

Но говорить мужу она опять ничего не стала. А «лупанула» все, что было в «холодильничке», точно, как предлагала «гуру»: хрен, горчицу, оливки, каперсы, анчоусы, «Китикет», пачку снотворного «Доромнил» (Марина плохо засыпала последнее время), «Виагру» (у него в последнее время плохо стоял). Далее она, как было указано в рецепте: как следует «взблендерила» и поставила в холодильник. А к ужину, перед подачей, накормила детей кукурузными хлопьями, паштет украсила веточками петрушки, себе налила вина. Глеб, ничего не подозревая, с удовольствием ломтями накладывал паштет на хлеб. «Хороший какой, питательный, необычный!» – нахваливал он. Марина сидела с мрачным видом, пила и на каждую похвалу мысленно отвечала колкой фразой.

После ужина Глеб прилег в спальне с телефоном, пролистывал дурацкие ролики в «Телеграм»: котики смешно карабкались на заборы, псы ловили свои хвосты, мужики задорно падали, доказывая свою крутость. Он уснул, даже во сне не выпуская телефон из рук.

Прибравшись на кухне (а Марина делала это даже в стельку пьяная – включался автопилот «Хозяйка 4.0»), прокралась на цыпочках в спальню и только хотела вытащить из сонных ладоней мужа мобильник, как неожиданно заговорил с китайским акцентом Ферби: «А? Что? Это ты?» У Марины с перепугу сердце застряло в горле. Она тихо выругалась, нашарила под ногами мехового ушлепка и сунула его под майку, надеясь заглушить звук. «Не делай этого! Не делай! Ай-я-я-я-я-й», – вопил он, предчувствуя недоброе. Марина нашарила в ящике кухонного стола нож и закрылась с игрушкой в ванной комнате.

– Щекотно! А-а-а! Ферби любит тебя!

– Киборг недоделанный, детей разбудишь, – шипела Марина и ковыряла пластиковое дно ножом. Единственный способ заткнуть китайскую игрушку – вытащить батарейки. Но мелкие винтики не откручивались. Разъяренная, Марина стала колотить Ферби о раковину. Он орал:

– Танцы! Музыка! Смешно! А-а-а-а!

И вдруг заткнулся. Закрыл глаза и сделал вид, что уснул. Марина закопала его в корзине с грязным бельем, обещая завтра же отнести на помойку.

Вернувшись в спальню, она решительно вырвала у мужа телефон и по очереди приложила к кнопке все пальцы мужа. Ничего. Поводила камерой перед лицом – заблокировано. На телефоне был пароль, и иначе он не открывался. Марина стала перебирать все памятные в их жизни даты: день знакомства, день первого поцелуя, день свадьбы, дни рождения детей, дату взятия ипотеки, день рождения его матери, своей матери (на всякий случай), дату смерти их кошки, день, когда купили попугайчика, день когда он улетел. Ничего не подходило. Отчаявшись, Марина бросила телефон и решила еще раз все обдумать. Откупоривая вторую бутылку «Божоле», она вернулась в спальню и села в свое любимое плетеное кресло.

«Знаешь, что я думаю? Ты пытаешься поставить меня в такую ситуацию, когда я сама захочу подать на развод. Просто спихиваешь на меня решение вопроса. Как всегда это делал. Для этого ты придумал паштет? Умно. И подло! Я, в итоге, остаюсь злобной стервой, а ты – белым и пушистым кроликом, жертвой истерички, которая что-то там напридумывала себе? Так? Или… ты все же мечтаешь воплотить идею о двоеженстве? Типа, ты любишь ее, она любит тебя, я зарабатываю на всех нас. Тут же еще наши дети. И ты сидишь во всей этой куче любви, как какой-нибудь долбаный падишах? Это твоя мечта?.. Ты, дорогой, либо слишком умный, либо полный дебил… Но в обоих ситуациях я проигрываю. Да, шах и мат, сучка. Шах и мат. Каким-то сраным паштетом… Ну уж нет. Посмотрим, кто кого».

Марина с энтузиазмом раздела мужа. Глеб, чуть располневший, но еще вполне привлекательный физически (не зря ходил в зал и стриг бороду в барбер-шопе) разметавшись, спал младенческим крепким сном и мечтательно улыбался. У него стоял. Марина усмехнулась, сфотографировала на телефон. Подумала, отхлебнула вина и притащила свою косметику. Нанесла мужу на лицо тон, хайлайтеры, румяна, тени, нарисовала стрелки, брови, ресницы и алый рот – все в лучших традициях Верки Сердючки. Когда макияж был готов, Марина притащила из коридора неоновую гирлянду, я висевшую с Нового года, обмотала ею мужа и включила в сеть. На кровати мигало и переливалось спящее, возбужденное и очаровательное существо, похожее одновременно на клоуна из шоу Славы Полунина, Джокера и леди Ди из шоу трансвеститов, которое Глеб, ради прикола, показывал ей недавно в сети.

Насмеявшись, Марина и не заметила, как допила вино. Но она по-прежнему ничего не знала. Очевидно было одно: он ей изменял. Но хотел ли он развода?

– Ну почему ты, сука, такой кобель! – всхлипнула Марина. Ей вдруг захотелось принести нож, которым она пыталась вскрыть Ферби, и воткнуть мужу в грудь. Или положить подушку на лицо и придавить. Или перетянуть гирлянду на шее и затягивать, затягивать, пока он не задохнется.

Глеб будто почувствовал: резко и шумно вздохнул, захрипел, схватился за грудь и скорчился в позе эмбриона.

– Эй, ты чего, – испугалась Марина.

Он замер и лежал, будто бы не дыша.

– Эй! – ей показалось, что он умер.

«Вот дура! – думала она, – „Виагра“ и снотворное – это же нагрузка на сердце! А он не мальчик». Что, если она убила его?

Марина отступила на шаг, еще один, споткнулась о кресло. От страха заболело в груди. Будто его сердечная боль как-то передалась Марине. Боже мой! Что же она наделала! Убила отца своих детей!

– Глеб! Глебушка?! Проснись, – тормошила она его.

Он безвольно лежал, бледный, холодный. Тело его казалось дряблым, будто обмякли разом все мышцы. Но он дышал. Под веками двигались зрачки.

– Живой! Живой! – зашептала Марина. – Глебушка, хороший мой. Что же я наделала!

Она принесла мокрое полотенце, тоник для снятия макияжа, ватные диски. Отерев его всего полотенцем, укрыла одеялом, смыла косметику. Потом легла рядом, обняла, прижалась и закрыла глаза.

Они проспали до одиннадцати утра. У Марины с похмелья гудела голова, но она все равно была счастлива. Глеб, растерянно улыбаясь непривычной жизнерадостности жены, и, похоже, ничего не запомнивший из ночных приключений, с аппетитом ел омлет.