Его дерзкий трофей

Его голос вызывает мурашки на моей спине и руках.

– Я про твою вторую жену, – говорю, нажимая девятый.

– Че ж она не позвонила? – задумчиво тянет он, не теряясь ни на секунды.

– Батарейка села, – пожимаю я плечом, поворачиваясь к ним спиной. – Она же с Феденькой в больнице, у него же пупочек развязался…

Слышу шумный вдох и какой-то «кряк».

Смотрю на него укоризненно поверх плеча.

Ситуация несмешная.

Шутка ли?

Бедный Феденька…

Егор смотрит на меня в упор, откинув голову на стену и потирая рукой колючий подбородок.

Да уж. Работать гороховым шутом у меня получается куда лучше.

– Ладно, заглядывай… – усмехается девица, потому что мы на третьем и двери открываются. – Ты тоже заходи, острячка… двадцать девятая квартира, – снисходит она, тщательно изучив меня с головы до ног. – Только не раньше двенадцати.

Отхожу в сторону, чтобы пропустить девицу.

Делаю очень долгий выдох, пока двери закрываются.

Мой затылок зудит, но я не повернусь ни за что на свете.

– Не вздумай туда пойти, – вдруг летит мне в спину.

Смотрю, как одна за одной загораются кнопки на панели.

– Как-нибудь сама разберусь, – бросаю, прикрыв глаза.

Хочу сбежать.

Как только двери открываются, срываюсь с места, но Егор дергает меня за рюкзак и разворачивает к себе!

Возмущенно взвизгиваю, ударившись о твердое большое тело. Нос тут же учуял его запах, а ладонь легла ему на грудь.

Мое запястье и моя ладонь на фоне его бицепса кажутся прозрачными.

Смотрю в шоке вниз, туда, где мое бедро чуть-чуть прижалось к его паху.

Потом смотрю вверх…

На сильную шею и ямочку у ее основания. На четко очерченный подбородок, который украшает светлая щетина. На его губы…

– Ты слышала меня? – грозно требует он, наклонив ко мне голову.

– Не глухая… – сипловато брыкаюсь я, часто и коротко дыша.

Не могу отвести глаз от его глаз.

Сглотнув, растопыриваю пальцы на плоской грудной мышце. Мое бедро само подается вперед.

По моей собственной груди бегут мурашки и сползают прямо мне в живот.

Голубые глаза сужаются.

Взгляд блуждает по моему лицу, и он… он совершенно точно втянул в себя воздух…

Хочу провести ладонью по его животу… Просто почувствовать, какой он на ощупь…

Облизнув губы, отдергиваю руку.

У него есть эта Света. Он с ней… они… не хочу об этом думать, как он трогает ее… целует. Мне хочется дать ему за это пощечину, я никогда не думала, что могу быть такой ревнивицей…

– Отвали, – прошу нервно, дергая плечом.

– Зайду к тебе после двенадцати, – хрипловато выдает этот гренадер, отпуская рюкзак и возвращаясь в исходное положение. – Если тебя дома не будет, поедешь в свою Рязань ближайшим поездом, поняла?

Моему возмущению нет предела. Щеки горят. Рот открывается.

Он спокойно складывает руки на груди и кивает подбородком на выход.

– Топай, Цыпленок, – усмехается говнюк, глядя на меня исподлобья. – Прямо и налево.

Вылетаю из лифта, как ошпаренная.

Не оглядываясь и позабыв наговорить ему гадостей!

Меня раздирают демоны. Все о чем я могу думать, как хочу сделать все ему наперекор!

Но уж не сомневайтесь, я точно буду дома в двенадцать.

Сердце начинает отбивать минуты.

Глава 7. Егор

Развалившись на любимом домашнем диване, изучаю повадки болгаров, с которыми играем полуфинал в среду. Все эти повторы мы с Гибсоном уже разбирали, но я решил пройтись еще разок. У них очень мощный форвард, который с любой позиции может наложить мячей в корзину, еще и в защите успевает. Прикрывать его буду не я, у него рост два метра, им займется Вакуленко. А я буду делать то, за что мне платят. Создавать условия и ситуации.

Усмехаюсь, закинув голову на спинку дивана, и тру лицо ладонями.

Последнюю игру я провел как пай-мальчик.

Все от облегчения чуть не обсикались, включая моего брата. Я знаю, он хотел бы на меня наехать и вправить мозги за четвертьфинал, но я просто не дал ему такой возможности. Вместо этого скрываюсь ото всех уж четыре дня. Наплел, что улетел в Питер до вторника.