Грубиян на одну ночь

– Куда ты меня сливаешь? – ржет он.

– В надежные руки, – заверяет Чернышов.

– Предлагаем услуги охраны. Любые виды. Условия гибкие, – откашливаюсь, впрягаясь в потенциального клиента.

– Честно говоря, понятия не имею, кто обслуживает офис, – выпускает мою руку. – Но я открыт для предложений, – роется в кармане джинсов, после чего вручает свою визитку. – Назначение встречи через секретаря. Она мое расписание лучше знает.

– Принято, – забираю визитку, чувствуя себя проституткой на паперти.

Рядом с Чернышовым возникает девчонка в белой блузке и тихо ему нашептывает.

– Ага, – отзывается он. – Спасибо, – переведя на нас глаза, поясняет. – Мне тут презентовали кое-чего. Пошли, посмотрим.

Рядом с зоной для фото на подставке выставлена картина, над которой дружно зависаем.

Я от живописи и любых тонких материй далек. Ну, как бы, совсем. Оценок давать не берусь, но тематика понятна даже такого тугодуму, как я. Это панорама города, но лихо “авторская”. Видны намеки на парочку всеми узнаваемых объектов, в нижнем углу неразборчивая подпись художника.

В полном молчании изучаем полотно.

Чернышов с задумчивым видом, я – почесывая бровь.

Поднеся к губам стакан вискаря, друг Чернышова бормочет:

– Не знал, что он до сих пор пишет…

– А чем ему еще заниматься? – слышу мелодичный знакомый голос за спиной. – Он же художник.

По хребту проходит разряд.

Блять.

Глава 14

Глеб

Сделав шаг в сторону, поворачиваю голову.

Даже зная, что увижу, чувствую скачок адреналина в крови.

Многие вещи в жизни я хотел бы развидеть, но только не плоский загорелый живот с маленьким круглым пупком, сочную упругую грудь с коралловыми напряженными сосками под прозрачным кружевом розового лифчика и оглушающий аккуратный темный треугольник под прозрачным кружевом розовых крошечных трусов.

Пиздец.

Картина в башке настолько живая, что топлю ее всеми силами, складывая на груди руки и сжимая кулаки. Я настоящий психопат, но разгребать последствия нашей последней встречи самостоятельно принципиально не готов. Если кто-то и будет мне дрочить, то это она.

Вот так, твою мать.

Даже если мне придется сдохнуть от перевозбуждения, я готов ждать.

Опустив глаза, вдыхаю аромат изысканных духов. Он как гребаный мираж, шпарит по носу, только когда мисс совершенство на расстоянии вытянутой руки.

– Привет, привет, – Маргарита прекрасная беспечно улыбается присутствующим, полностью игнорируя мое присутствие.

Это неожиданно бесит.

Шесть часов назад она удирала от меня, как ошпаренная, так что образ самоуверенной, острой на язык стервы для меня слегка покачнулся.

Сейчас ее темные волосы собраны в высокий волнистый хвост и блестят, как шелк. Глаза подведены идеальными стрелками, увеличивая их раз в десять, бледно лиловое платье на бретельках подчеркивает загар.

Мои глаза ныряют в лиловый вырез, под которым, сука, нет лифчика.

Я хочу трахаться.

И я хочу трахаться с ней. И не только трахаться. Блять… Хочу на свидание ее сводить, ну или как там еще в наше время люди проводят вместе время, помимо койки.

Но мне только что дали понять, что хрен с маслом я могу на это рассчитывать.

Если это пренебрежение – демонстрация моих шансов, то она работает. Выгрызать себе женское внимание я не умею, поэтому заткнувшись, сжимаю зубы.

Первое что вижу, когда концентрирую внимание на окружающих – это быстрый и острый взгляд директора “Медиа-Холдинга” на стоящую рядом со мной женщину. То, что этот взгляд не односторонний, понимаю тут же, когда вижу, как Маргарита изображает адресованную всем чарующую улыбку, но взгляд свой она адресует ему.

Этот обмен любезностями длится пару секунд, но мне хватает, чтобы присмотреться к роже этого Миллера повнимательнее.

Модная стрижка, приятное лицо. Ладно, блять. Красивое, наверное. Все при нем. И баба с обручальным булыжником на пальце тоже. Блондинка выглядит слегка взвинченной, и я не сомневаюсь в честь кого. Здесь теперь все взвинчены, даже Чернышов слегка. Откашливаясь, мэр тактично отводит глаза и пялится на презентованную ему картину.

Как одна кареглазая брюнетка умудряется создавать вокруг себя столько психологической ряби? Она умудрилась посеять ее, просто валяясь на лежаке в тот день, когда мой внутренний долбоеб въехал в нее впервые.

Махнув из стакана вискаря, Миллер замечает, кивая на картину:

– Он стал философом.

– И очень преуспевающим, – любезно сообщает Маргарита.

– Рад за него, – снова смотрит на нее мужик.

Еще один обоюдный взгляд, и этого становится достаточно для того, чтобы качнуть мое терпение.

Мне даже пофиг, кто такой этот “он”. Я явно не в теме ни по одному пункту.

Так, значит?

Дмитрий Миллер?

Большой успешный, сука, директор?

– Он на заказ не пишет, – объявляет Марго. – Для нашего градоначальника сделал исключение.

– Спасибо, – искренне отзывается Чернышов. – Потрясающая вещь.