Поставив на комод бутылку, сжимаю ее затылок и наваливаюсь на эти губы, как животное. Она вздрагивает и о меня трется. Моя реакция очевиднее некуда. С напором толкаю язык. Ее рука скатывается вниз и сжимает мою ширинку.
– Вау… – шепчет, глядя на меня полупьяно. – После развода у всех так?
– Не проверял, – закрываю тему.
Я бы мог сказать, что моя реакция имеет какое-то отношение к чувствам, но правда в том, что мне просто нужна женщина.
– Хочешь в гости зайти? – усмехаюсь, глядя в ее запрокинутое лицо.
– Уже давно, – облизывает она губы, пристально смотря в мои глаза. – Только не сейчас. Там Севастьянов. Мне с ним нужно почирикать.
Из гостиной доносятся голоса и смех. Народу здесь как всегда полно.
– Присоединишься? – обнимает меня за талию.
– Угу, – снова смотрю на нее.
Покружа глазами по моему лицу, медленно отстраняется.
– Да что ж такое, – рычу, нащупывая в кармане брелок.
Глядя на дисплей, жму на кнопку. Затыкается, а потом опять срабатывает сигнализация.
Твою мать.
Разблокировка дверей не срабатывает, слишком большое расстояние. Брелок орет, как бешеный.
– Ой, да забудь, – снова прижимается ко мне Маргарита. – Пошли… я тебя накормлю…
– У соседей ребёнок маленький, – снимаю с себя ее руки, начиная обуваться.– Нужно отключить.
– Ты такой правильный, Романов, – дует она губы, отходя на шаг.
– Скоро вернусь, – бросаю на неё насмешливый взгляд, выходя за дверь.
– Ты что, уже уходишь? – возмущается Таня.
– Сигнализацию прибило, – сбегаю по ступенькам, застёгивая куртку. – До дома сгоняю.
– Тебя добросить? – кричит вслед Чернышов.
– Сам, – отвечаю. – Ножками.
Отойдя от дома метров на десять, пробую опять.
Бесполезно.
Затолкнув в карманы руки и накинув капюшон, быстро шагаю, скрипя снегом. Вынырнув из-за угла продуктового магазина, решаю заглянуть в него за презервативами и торможу на месте в дебильном неверие.
Глядя на освещенный фонарём пятачок парковки, бросаю в чёрное небо:
– Да что ж такое!
Глава 16
Романов
В последнее время мне начинает казаться, что город с населением в полмиллиона человек – это дырявая обувная коробка, потому что в тридцати метрах вдоль древнего зеленого внедорожника расхаживает… твою мать… Стрельцова.
Люба.
Одетая в толстый серый пуховик почти до самых пяток и шапку с большим меховым помпоном. Подкрученные рыжие волосы разбросаны по плечам, на ногах меховые ботинки, будто у нас тут Северный Полюс и бегают пингвины. И то, что я не могу слету определить, радоваться мне или плакать, напрягает. Как и то, что я двигаюсь на нее быстрее, чем успеваю определиться.
Маленькая лгунья, какого хрена она тут делает?
Две недели про нее не вспоминал, дел по горло. Она тоже не высовывалась. Боится. И правильно делает, я ей не пацан какой-нибудь. И я ни при каких обстоятельствах не свинячу там, где провожу семьдесят процентов своей жизни, то есть на своей работе, которую в основном люблю, а иногда люблю очень горячо, особенно когда вижу результаты многолетнего труда. Я тщеславный. Но единственное слово, которое я уважаю больше остальных – это "профессионализм", и оно противоречит понятию – "пускать в штаны своих студенток".
Черт. Брелок в моем кармане продолжает сигналить, и уже через четыре шага я понимаю, что радости во мне гораздо больше, чем всего остального, потому что общение с ней – это как в одно лицо съесть мешок сладких мандаринов.
Обернувшись на звук моих шагов, она округляет маленький пухлый рот и расширяет глаза, замерев. Смотрит в мое лицо, и я на секунду отключаюсь от реальности, застигнутый врасплох, потому что на ее веках и вокруг глаз голубой пыльцой рассыпаны блестки, а на кончиках ресниц висят крошечные стразы.
Смотрю на нее в полном ступоре, подойдя почти вплотную.
Твою мать…
Рот сам собой разъезжается в туповатой улыбке.
Подняв ко мне лицо, облизывает губы.
Туплю так долго, что это даже неловко.
Вижу, как тянет носом воздух. Как тянется вперед, делая полшага навстречу. Сжимаю в кулак руку, чтобы прикончить внезапное желание обнять ладонью маленький точеный подбородок и провести пальцем по розовым губам, которые, и это не гребаное открытие для меня, мог бы сожрать, если бы у меня совсем не было мозгов.
Очередь салютных залпов где-то за спиной приводит в чувства.
Люба вздрагивает, поднимая вверх глаза.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: