Соединение

Сверху была волна плоти гиганта. Черный сок сумерек, которым он питался, медленно приближался к ней. Она не могла больше не шевелиться. Вторая волна конструирования его тела испугала ее больше, чем первая. Она не знала, как спастись. Она смотрела на плоть в надежде на то, что плоть мертва, и ее давно умершие части выпадут из нее. В этом случае осталась бы только кровь, движущаяся кровь. Тогда кровь найдет пустые тела. Кровь найдет пустые тела и раздует их. Она создаст среди неестественно застывших в ней огромных волн, подобных скалам, течения, чтобы напоить вновь пришедших существ. Не стоит ее касаться, потому что она выпотрошит и раздует внутренности, если они есть, если есть их полости. Этого не избежать – внутренности будут наполнены, а затем они начнут двигаться сообразно движениям потоков сумерек, они начнут двигаться и раздуваться и потом, став подобными скалам, они перестанут быть внутренностями.

12

Никак нельзя отличить, двигается ли фигура гиганта или нет, так же как никак нельзя различить, двигаются ли сумерки. Возможно, собственное движение ей удастся распознать. Начав двигаться, уже поздно прекращать – двигаться сложно, соблюдая верный размер движений. Верный размер движений надо соблюдать для того, чтобы не быть обнаруженной.

Предметы часто были неоднородными, отягощенными живыми или не живыми наездниками. Было сложно понять, является ли предмет или его наездник живым или не живым предметом, существом.

Характерно было то, что некоторые наездники, мерцая, всегда менялись местом с другими наездниками, тогда как некоторые просто покидали тело, и другие наездники могли поселиться на нем вновь.

Движение могло привести к неприятностям: движение или изменение движения. Существа могли заметить ее – наездники могли заметить ее, волны людей, несущие наездников, могли обнаружить ее. Здесь были существа короткого цикла и длинного цикла, привлекать внимание которых было опасно. Здесь было опасно, когда существа скручивались в воронку, питаемые расползающейся в воздухе тьмой. Встречи с кровью ей все равно было не избежать. Когда кровь гиганта коснется ее, возможно, он почувствует ее как один из своих органов. Движение привлечет внимание нижних существ – живых и мертвых движущихся волн. Движение могло бы не привлечь внимание, если бы она могла стать наездником: наездники перемещаются свободно. Наездники средних размеров бывают включены в тела гигантов. Наездники маленьких и средних размеров могут мерцать, их цикл обширнее, чем у существ, движущихся с волнами. Однако, наездники маленьких или средних размеров или существа, живущие с гигантами, рискуют быть ими поглощенными. Так скорее всего, было, потому что это можно было видеть, если это можно было толковать правильно.

Не стоит оставаться вместе с мертвыми волнами – они продолжают двигаться, обманывая своим движением. Можно было полагать, что она движется, потому что движется ее восприятие – можно было полагать, что битва была проиграна, когда ее движение началось. В любом случае, она в данный момент не могла испытывать каких-либо чувств, кроме страха. Кожа распространялась по крови тьмы и затем пухла и наполнялась, пока волны пребывали в ритмичном движении, повторяющемся с бессмысленным бешенством.

13

Она испытала смесь чувств ненависти и жажды справедливости. Верхняя, прогнувшаяся над ней часть воронки рассыпалась дождем тел. Тела ссыпались сверху в огромном множестве. Тела были сине-белесого цвета, того же оттенка, что и жидкий сумрак, разливавшийся вокруг. Часто тела были обернуты в неестественного цвета оболочки, выглядевшие жесткими и вмещавшими в себя сумрак. Тела неестественно изгибались и переворачивались – она видела на каждом из тел карликов-наездников. Они занимали большую площадь тел, раздуваясь в них гигантскими опухолями, перемещаясь по их поверхностям. Они падали вниз вместе с оседланными телами, делая формы тел волн неестественными, сложными, раздувшимися большим числом опухолей, шевелящимися, провисающими в разные стороны. Многие тела были повреждены – на их поверхности виднелись большие округлые и вытянутые раны, сочившиеся темной влагой. Тела быстро слетали сверху, ударяясь о твердую поверхность снизу, задевая кровь сумерек и расплескивая ее, удлиняя лежащую внизу нижнюю часть воронки.

Тела также образовывали островки – на них, обрубленных, копошились вздувшимися волдырями карлики вокруг кровоточащих ран, чей сок соединялся с соком сумерек. Тела ударялись о твердую запеченную поверхность света и раздавался приглушенный стук. Иногда стук сопровождался плеском, дополнялся звуком глухого рычания, причмокивания. Тела, встретившись с твердой поверхностью, опадали, безвольно замирали. Некоторое время они лежали неподвижно. Из них вытекала жидкость, их наполняла кровь сумерек. Потихоньку падали другие тела, их члены снова опадали, медленно грациозно стекая на застывшие оболочки света внизу и затем замирая. Упавшие тела постепенно начинали двигаться. Приводимые в движение карликами и наполненные жидкостью, погрузившиеся в нее, испачканные в ней своими оболочками, они медленно начинали ползти, принимая формы огромных червей, покрытых опухолями шевелящихся на них карликов, или они привставали, принимая форму загнутых воронок, один или два конца которых скользили по поверхности пола.

14

Рядом с собой она заметила небольшое тело. У тела не было головы. Оно стояло вертикально. Из широкого места расчлененной снизу воронки, которую представляло тело, текла красноватая темная жидкость. На теле не было видно карликов. Оно двигалось впереди жидкого потока сумерек, неуклюже и ассиметрично извиваясь, словно понукаемое им. Она прицепилась к телу без головы, из которого сочилась кровь. Тело бешено задергалось, стало извиваться. Тело, извиваясь, прогибалось не полностью, будто в него была вставлена недостаточно гибкая опора. Несмотря на то, что тело ускорило движения, когда она в него вцепилась, поток настиг его, оно осело, легло горизонтально. Его ткани, показавшиеся над жидкостью, медленно шевелились, приподнимаясь и опускаясь. Она держала тело, стараясь направлять его так, чтобы оно не задевало другие тела, бывшие рядом.

15

Вскоре вещи стали казаться вертикальными. Вещи поднялись. Некоторые вещи были выше других. Тело, в которое она вцепилась, шевелилось немного в течении. Возможно, она начала двигаться, и ее движения передавались полудетскому телу. Вероятно, игра началась. Теперь трупы было отличить почти невозможно, потому что все тела двигались так, что она не могла уловить момент, когда формы структур, обеспечивающих их движения, начинали повторяться. Она почувствовала себя ужасно глупой. Тела двигались очень быстро. Безголовое тело несозревшей женщины ускорило свои движения и начало извиваться так, что она с трудом могла держаться за него. Движения существ вокруг стали неуловимы, тело начало двигаться слишком быстро, поэтому она не могла управлять телом, следить за происходящим вокруг. Она почувствовала вскоре толчок, затем резкую боль. Боль появилась в одной точке ее тела – потом внезапно возникла в другой точке. Она посмотрела на тело, за которое она держалась – у того не было большого куска плоти ниже шеи: плоть была вырезана полукругом от шеи до плеча.

Из раны лилась кровь. Тело судорожно извивалось. Она посмотрела вниз – у тела была оторвана нога ниже колена – на ее месте висело несколько неровных клочков плоти, с которых падали темные сгустки: они выходили из ноги плотными и тяжелыми, один за другим, а затем распускались длинными, нежными прозрачными лепестками, которые питала паутина красных ярких прожилок, становящаяся от центра к краям все тоньше так, что лепестки по краям казались розовыми. Затем она посмотрела на собственное тело, немного отстранившись от тела, за которое она держалась. Она увидела, что вся ее грудь испачкана в крови. Она увидела свои окровавленные ноги. Она попыталась дотронуться до своей груди – она почувствовала, как ее рука прикасается к чему-то влажному, неровному. Ее рука скользила по поверхности, словно покрытой маленькими остроконечными мягкими предметами. Затем она то же проделала с ногой. В ноге она нащупала небольшой провал. Затем она еще раз посмотрела на кровоточащие тела, перевела взгляд на скользящие, быстро извивающиеся вокруг фигуры, закричала.

16

Ее ударили по голове. Она стояла в большом помещении, посередине. Рядом с ней лежал труп без головы. Пол был выкрашен в красно-коричневый цвет. Она начала судорожно оглядываться. Было тихо. Она повернулась назад и увидела людей, выстроившихся в шеренгу. Она повернулась. Они внимательно, выжидающе следили за ней. Она смотрела вокруг, приоткрыв рот. Через некоторое время она ощутила боль от прикосновения к пораненному месту. Кто-то трогал ее за плечо. Она в испуге нырнула обратно к трупу и схватилась за него. Ее тело трясло что-то, что-то прицепилось к ее плечу. Она решилась посмотреть на этот объект. Это был человек. Он что-то говорил, вероятно. Она ничего не понимала. Наконец, человек отпустил ее, довольный тем, что привлек ее внимание. Человек рассмеялся, прогнувшись назад, отростки его рук поднялись плавно вверх и упали, по телу прошла легкая волна движения. Существо, похожее на человека, имело небольшой рост, крепкую комплекцию. Гладкую и блестящую вершину его головы обрамляли жесткие, параллельные полулучи белых волос. Она пыталась приподнять труп, который непослушно извивался на полу. Тело билось с глухим стуком об пол, из него с бульканьем вытекали сгустки чего-то, что, видимо, заполняло его внутренности. Она подняла голову, с усилием стараясь приподнять тело так, чтобы оно приняло положение, характерное для людей, и закрыло ее тело.

На лице человека, погребенные под волнами кожи, исчезли два глянцевых купола со светло-голубыми вершинами с черными точками посередине. Складки кожи поползли вверх, открыв провал в лице. Человек, который смеялся, торопил ее, но ей было тяжело двигаться, она не могла двигаться быстрее, потому что было тяжело нести извивающееся тело к стене. Помещение было обито сгущенным голубым светом, который прорывали желтые сгустки.

Она двигалась осторожно. Она поняла, что здесь почти ничего не видит. Существа вокруг двигались слишком быстро или ей так казалось. У нее создалось впечатление, что она не видит некоторых частей тел, которыми существа, собственно, осуществляли движение. Они просто двигались, не изменяясь, приближаясь и отдаляясь.

Было сложно подойти к расположенным шеренгой телам, потому что они двигались. Они подходили к ней совсем близко, а потом отступали все дальше.

Сзади нее раздался крик, похожий на крик боли. Крик ее испугал. Ей не хотелось оборачиваться. Она отпустила тело, извивавшееся в ее руках. Тело осело. От него донеслось шипение.

Тело задергалось ритмично и быстро, наподобие тел шеренги.

Тела располагались близко друг к другу. Они резко отклонялись назад так, что становились видимыми лишь смутно, а потом они так же быстро наскакивали вперед так, что оказывались угрожающе близко, будто насаженными на некий невидимый столб.

Их напряженные шеи представляли покрытые буграми проходы, которые открывались в твердых опухолях голов черными дырами, меняющими форму.

3. Цикличность: фазы, плоть и иглы, попытка выбрать тело, лопающиеся проткнутые цветы.

1

Она подчинилась движению безголового израненного тела, держась за него, не пытаясь им больше управлять. Тело, извиваясь и кровоточа, встроилось в шеренгу, волнуясь и дергаясь по ее законам. Его обнаженная шея расширялась и сужалась, выставляя напоказ кровоточащую дыру, в то время как его корпус, ритмично двигался вперед и назад, выплескивая вперед капли крови из своих открытых ран. Она держалась за тело и двигалась вместе с ним. Она была большой уродливой опухолью, затруднявшей движения тела.

Начало движения человекообразных тел было непредсказуемым, как и его окончание. Было сложно предсказать что-либо относительно поведения окружающих тел. Они неожиданно смещались, извивались, затем замедлялись. Их движения можно было назвать ритмичными, часто они являлись синхронными, но она не могла самостоятельно уловить и повторить их систему. Остановки, замедление движений казались ей периодами, когда она могла вполне полно воспринять окружающее пространство, после чего в ее восприятии неизменно возникало множество скользящих линий, к которым были привязаны напряженные головы, шеи или другие части тел.

2

Она видела, как предметы и тела разделяются, останавливаются или падают в периоды остановок. Тогда некоторые члены могли шевелиться, словно от дуновения ветра, ритмично, так, что каждое движение представлялось закономерным, как движение маятника. В период быстрой фазы она не замечала своих верхних конечностей, ей казалось, что ее тело отклонялось и летело вдаль от тела, за которое она держалась; в период медленных фаз она иногда смотрела на свою грудь, которая по-прежнему выглядела разодранной – ее окружали белые, каждый раз выглядящие иначе, оболочки, которые пропитывались кровью сызнова в каждой из фаз. Она видела, как колышется, опадая, израненное тело, стараясь держаться к нему как можно ближе, чтобы существа, ее окружавшие, не заметили ее, что, вполне возможно, было бесполезно. В момент, когда тела сменяли фазу движения на быструю, ее движения могли быть опасны, причинить ей повреждения, при которых она бы не смогла держаться за обезглавленное тело.

Среди оседающих раскачивающихся и упавших тел в один из периодов условной остановки, она заметила тело, которое двигалось необычно. Необычность его движений проявлялась в направленности его движений, в форме движения. Тело делало длинные ходы, подчиняясь иным ритмам в отличие от остальных тел, как и она. Казалось, что его движения обладали целенаправленностью. Они казались искусственными. Когда можно было рассмотреть движения людей, они двигались быстро, не плавно, меняя направление движений неожиданно в быстрой фазе и застывая, опадая, раскачиваясь всем телом или отдельными его членами в медленной фазе движения. Движение этого тела было совсем не похоже на движение других человеческих тел.

Она заметила, что необычно двигавшееся существо, которое ранее, казалось, двигалось кругами, исследуя пространство, стало двигаться прямо, и травматические быстрофазные движения и восприятия, сменялись видением приближения существа к ней по прямой линии так, что казалось, что оно перескакивает резко вперед после быстрых фаз движения и, не меняя направления, движется прямо к ней в медленных фазах движения.

Она чувствовала опасность. Она надеялась, что существо не может видеть ее, так как она спрятана. Она видела, что существо смотрит прямо перед собой, не двигая головой и почти не меняя направления взгляда.

Она ощущала, как боль пульсирует на поврежденных поверхностях ее тела и следила, как существо медленно приближается, в то время как ее руки отделялись, терялись, невидимые, и снова появлялись перед ней, чтобы испытать боль. Она обдумывала возможность движения, чтобы существо потеряло ее из вида, но она не знала, как двигаться, чтобы ее тело не было повреждено; тем более, она не могла совершить движение, не сместив безголовое тело – в этом случае она может его не удержать или повредить еще больше, и тогда ей не избежать наездников. Видимо, ей следовало сохранять спокойствие, придерживаться актуальной системы действий.

Она задержала взгляд на существе, двигавшемся через фазу, раздиравшую существ на части и заставляющую их разодранные части двигаться в медленном исступлении.

Глаза существа были почти неподвижны, смотрели на нее. Лицо существа не меняло спокойного выражения. Наконец, существо остановилось напротив нее и сказало: "Можно взять твои прыгалки?". Она растерянно посмотрела на искалеченное, без половины ноги, без головы и без части грудной клетки тело. Она ответила: "Нет". Существо грациозно развернулось, подошло медленно к искалеченному телу, наклонилось над раной в изуродованной шее, и что-то в нее прошептало.

Затем она перестала видеть носителя.

Тела вокруг слиплись, напряглись, превратившись в расширяющиеся и сужающиеся полые трубки, чьи темные внутренности можно было видеть через зияющие в телах отверстия. Израненное тело, за которое она держалась, перестало двигаться в такт волнам движений окружающих тел. На нее посыпались сильные удары от окруживших ее существ. Бок тела, которое она держала, расплющился, и она выпустила его, перестав видеть.

Появление источника боли было непредсказуемым. Источник боли был невидимым.

Она думала о том, что ей не стоит сожалеть о потерянном раздавленном сбоку теле без головы, потому что оно все равно не могло скрыть ее. Вскоре боль стала постоянной.

Движение представлялось теперь одновременно необходимым и невозможным. Вскоре она заметила, что ее восприятие еще больше изменилось, видимо, вследствие нанесенных ей травм. Теперь она могла уловить лишь медленные фазы движений существ.

Когда произошла остановка существ, она увидела себя неподвижной на том же месте. Искалеченного тела не было рядом. Рядом не было ничего, что могло бы заменить его. Ближние тела, которые были около нее, повернулись к ней, выгнувшись. Расширения их голов изменились в положении, поднявшись на изгибе опоры. Они направили дырявые, покрытые тонкими прозрачными выпуклыми оболочками глаза в ее направлении. Она видела, как по чуть колеблющимся оболочкам начал двигаться белый свет, затем остановившись. Купола их глаз, выпирающие белыми образованиями, расщепленные зрачками света остановились на ней. Она на некоторое время оторвала взгляд от лежавших рядом с ней тел. Тела вокруг по-прежнему барахтались, совершали монотонные движения, их положение изменилось лишь немного. Она снова перевела взгляд на тела, лежащие рядом с ней. Они медленно покачивали головами так, что их внешние световые зрачки перемещались. Под световой областью, держащими мягкий свет прозрачными оболочками, были скрыты матовые, несколько прозрачные образования, контрастирующие со световыми образованиями на оболочках глаз.

Выпуклости глаз тел были фиксированы так, что свет мягко и медленно полз по их оболочкам, как ползли тела по полу.

Вскоре тела подползли достаточно близко к ней и друг к другу. Она посмотрела на прочие тела. Теперь было заметно, что они также медленно ползут, стекаются к тому месту, где она находится. Еще некоторое время она старалась не двигаться. Она думала, что они не найдут ее, если только она ничего не будет предпринимать. Она думала о том, что сейчас, когда она видит движения людей, тела некоторых людей целиком, она может не опасаться того, что они причинят ей боль. Тем не менее, она резко развернулась и побежала изо всех сил только потому, что она этого еще не пробовала.

3

Она двигала себя быстро. Она видела, что тела окружающих существ стираются, смешиваются одно с другим в безумной пляске. Сначала были различимы лишь отдельные поверхности. Они выступали из скопления растянутых игл существ. Отдельные формы, обтянутые кожей света, мягко подрагивали в пространстве, порожденном движением. По ходу движения различимых тел становилось все больше. Они заполоняли на недолгое время освободившееся пространство. Вскоре тел стало настолько много, что было сложно сохранить прежний темп движения. Она пыталась не трогать видимые ей тела. Тела были похожи на ткань, проросшую складками. Они были разных размеров. Некоторые из тел начали срастаться в большие полотна, совмещая рисунки своих волн. Ее движения замедлились.

Серое игольчатое пространство изменилось почти сразу с начала ее движения. Повсюду появилось огромное число стоящих вертикально, колеблющихся, полных складок, тел, которые срастались, заполоняя пространство, иглы стали выдвигаться из пространства вперед, насаживая волны плоти и торча из нее. Иглы стали заполонять свободное место, соединяясь с тканями плоти, прорастая во всех направлениях.

Свободного пространства для ее движений оставалось мало, потому что пространство зарастало не ее движениями, которые сращиваясь, превращали то место, где она находилась, в гигантскую мясорубку. Вскоре она обнаружила, что не может больше двигаться. Она застыла. Она видела серый расширенный короткий прут перед собой. Изогнутая плоть, похожая на обыкновенные складки кожи, разрасталась рядом. Она выглядела подсохшей. Складки сохнущей кожи касались ее своими изгибами, задрапировывали ее. Изогнутые слои плоти срастались с изогнутыми слоями плоти. Их держали и протыкали иглы цвета металла. Она была ближе к толстому концу иглы, и, казалось, игла проходила там, где кончались ее ребра, посередине.

Ее окружали большие листы, похожие на кожу. Дополнительно их поддерживали большие иглы.

Она воспринимала, как свет проходит через складки кожистых поверхностей вокруг, делая их желто-коричневыми. В них были видны темные, серо-синие прожилки, разветвляющиеся, как будто постоянно ломающиеся, и начинающие расти заново от места слома, образовывая углы, неровные линии. В складках, касающихся ее тела, свет умирал, оставляя от себя коричневые и черные следы в провалах плоти.