Наследница долины туманов

Но весь циничный сарказм тут же развеялся, стоило мне увидеть сидящую в повозке Моялу. Заплаканная и растрёпанная, в простом синем платьице и видавшей виды шалью на плечах, она впилась в меня взглядом и, казалось, была готова выскочить из телеги. В побелевших руках зажат совсем скромный узелок с вещами. Лето на исходе, и глазом моргнуть не успеем, как листва на деревьях желтеть начнёт. А она, считай, без ничего.

Сердце моё сжалось от тоски и страха. Что с ней будет? За что ей такое? Она за всю жизнь слова злого никому не сказала.

Теперь эти десять воинов казались мне жалкой усмешкой судьбы.

Не защитят они никого, а, возможно, за первым поворотом сами же и разграбят княжеский обоз. А пусть и так! Мояла женщина красивая, может, кто из мужчин и возьмёт её себе. Всё лучше, чем любовница при моём муженьке.

Хоть в глаза самой себе смотреть не так стыдно.

Повозка удалялась, а мачеха всё не сводила с меня взгляда. Выдавив из себя улыбку, я махнула ей рукой на прощание, а у самой душа слезами умывалась.

Что будет с ней? Что станет со мной? За что нас так?

– Удачи тебе, – тихо шепнула я, – пусть богиня Лалила укроет тебя своим плащом от бед и горя. Удачи, милая.

Мояла, словно поняв, что я говорю, прижала ладонь к губам и заплакала. Зажмурившись, я отвернулась. Не хочу смотреть на боль родного человека. Не хочу это видеть. Не желаю думать о том, встречу ли ещё хоть один рассвет.

– Пойдём, няня, нужно завершить последние дела, – тихо позвала я старушку Лунсию.

– Какие у нас теперь дела, – выдохнула она как-то обречённо.

– Неужели ты не приготовила себе погребального платья? – попыталась пошутить я, но вышло как-то не очень радостно и оптимистично.

– А я помирать пока не собираюсь, – нахмурилась няня.

– Зато я собираюсь, – вздохнула тяжело и ухватилась за ободы колёс. – Пойдём, подберём мне наряд получше, не хочу, чтобы жители ближайших деревень потом рассказывали, что «безногая» княжна болталась на верёвке в штопаном домашнем платье. Должен же у меня остаться хоть один приличный наряд.

Повернув кресло, я поехала к внутренним воротам. Няне ничего не оставалось, как последовать за мной.

– Ты не безногая, – зачем-то проворчала она.

– Я прекрасно знаю, как называют меня за глаза жители деревень, – «безногая княжна», «недоумертвие» и «княжеский обрубок». И это ещё самое безобидное.

Няня сбилась с шага и сдавленно крякнула, чем позабавила меня.

– Откуда ты это только услыхала, – проворчала старушка.

– Дети, – я пожала плечами, – они ведь не понимают, о чём болтают.

Выехав на дорогу, я невольно стала крутить колёса медленнее. Хотелось ещё немного насладиться солнцем, ветром, жизнью.

– Подрезать бы им языки, – Лунсия, начинала злиться, что бывало с ней очень редко.

– Богиня с тобой, няня, – отдёрнула я её, – дети, есть дети. Что слышат, то и болтают. Да и что взять с людей. Они всегда приукрашивают. Не удивлюсь, если в дальних деревнях, вообще, считают меня ходячим умертвием с обрезанными по самую шею конечностями. Слухи они такие, чем дальше разлетаются, тем меньше походят на правду.

Вздохнув, ия Лунсия не стала мне перечить. Она всегда так поступала, когда была несогласная с доводами других. Просто прерывала разговор. Многих это раздражало. Они считали такое поведение высокомерным. Я же полагала, что прожившая жизнь женщина просто не желала конфликтов. В этом она была права. Порой я замечала, что копирую этот её стиль поведения.

Молчание порою лучше споров и ссор.

Проехав через врата, я с удивлением отметила некоторое оживление. Оставшийся в замке люд спешно разворовывал то, что не уволок с собой князь. Возмутившись, я хотела уже, было, прекратить этот бедлам, но передумала. Да, конечно, мародёрство людей не красит, но с другой стороны, не возьмут они – достанется всё захватчикам.

Вытащив из кармашка на поясе ключи, я поискала взглядом женщин с кухни: на глаза мне попалась малышка Воята. Заметя меня, она остановилась и виновато опустила взгляд на землю. В руках девочка сжимала небольшой пустой чугунок.

– Подойди, – приказала я.

Девочка, дёрнувшись, быстро подбежала и зажалась, словно ожидая, что ее будут ругать. Может и стоило, да чего уж. Время такое.

– Отдай это незаметно бабушке, – я протянула ей связку. – Скажи, что я позволила ей и женщинам из прислуги взять всё, что им нужно. Всё! Ты меня поняла, Воята?

Малышка быстрым движением взяла у меня из рук ключи и спрятала их за пазуху.

– Я поняла, княжна, – шепнула она. – Вы не обижаетесь? Северяне, говорят, уже на подходе. Их видели совсем недавно. Здоровые, злющие, как звери.

Ребёнок. Милосердная Лалила, пусть наши захватчики не окажутся насильниками. Чугунки они воруют, бежать нужно и детей прятать.

Дурачьё, какое же они жадное дурачьё!

– Беги, милая, – я как можно теплее улыбнулась ребёнку, – и когда придут захватчики, спрячься понадёжнее, где, в погребе. Считай, что это мой тебе приказ.

– Да, княжна, – Воята быстро закивала, – я буду прятаться.

– Молодец, ты очень хорошая девочка. Ну, беги к бабушке и набери себе хорошего приданого.

Кареглазая малышка улыбнулась. На её ещё по-детски пухлых щёчках обозначились милые ямочки. Красивой она девушкой вырастит. Главное, чтобы дали ей повзрослеть, не сгубили прежде.

Воята шустро убежала, скрывшись в доме.

– Думаешь, правильно это? Дать им возможность разграбить тут всё? – в голосе няни звучало неодобрение.

– Пусть лучше всё добро достанется им, а не северянам, – обозначила я причину своего поступка. – Им нужнее, ия Лунсия.

В замок мы вошли беспрепятственно.

Наших воинов и след простыл. Слуги метались по помещениям, пытаясь утащить всё, что не прибито намертво к стенам, полу и потолку. Прямо на моих глазах сворачивали пыльные половички, пытались снять трофейные рога с колонны.

– А они-то им зачем? – подивилась я.

– Сейчас их этот вопрос мало интересует, потом придумают им применение, – зло процедила нянечка.

– Люди, такие люди!

Ия Лунсия что-то неслышно проворчала себе под нос и осторожно помогла мне свернуть в нужный коридор. Что удивительно – двери в мою спальню, расположенную на первом этаже рядом с гостиной, оказались запертыми. То ли слуги проявили ко мне должное уважение, то ли решили, что у меня всё равно брать нечего.

Скорее всего, второе.

Что им там брать: ни платьев нарядных, ни драгоценностей. Всё сокровище – мамин лёгкий плащ, подбитый белоснежным мехом. Я сохранила его как память. Не носила, всё берегла.

Ухмыльнувшись, отворила двери и въехала в спальню. Никто не знал, когда до нас дойдёт войско северян, но раз князь так спешно освободил им замок, значит, они уже на подходе.