Борись за мою любовь

Кирилл внимательно изучает моё лицо, чуть прищурившись. Отвечаю ему тем же.

Его губы трогает улыбка, я же, напротив, остаюсь серьезной.

Неужели он считает, что столько лет спустя я опять начну его выслеживать? Буду навязываться? И останусь сталкером?

Если это так, то самомнения ему не занимать и, кажется, кому-то придется сильно разочароваться. Потому что этого не будет.

– Кир, я домой хочу. – Голова его сестры появляется в открытом окне машины.

Она поглядывает на нас с любопытством и не собирается поднимать стекло назад. Я вдруг понимаю, что ей просто хочется погреть уши и послушать, о чём мы разговариваем.

– Сейчас поедем, – говорит он сестре, а потом уже мне: – Даш, я…

– Уезжаешь. Всего хорошего. Рада, что у вас всё нормально.

Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и иду к дому.

Поднимаюсь по ступенькам и достаю телефон из кармана джинсов. Шуршащий звук шин по асфальту подсказывает мне, что Морозов убрался наконец с газона моего отца. Последние гости детского праздника разъехались, и участок погрузился в блаженную тишину ночи. На первом этаже горит свет, и я вижу, как отец и Люда швыряются друг в друга остатками бумаги с бумажного шоу. Рядом прыгает Алёнка и проснувшаяся недавно Юлька.

Улыбаюсь, глядя на эту семейную идиллию.

С тех пор, как у мамы появился новый малыш, я чувствую себя немного ненужной. Да и живу я теперь отдельно от них с отчимом. Но мы стараемся видеться каждые выходные. Это, конечно, мои личные тараканы, на деле меня никто не задвигает на задний план. Видимо, детские комплексы дают о себе знать и в двадцать три года.

– У нас дождь пошёл. Я заказал твою любимую пиццу и собираюсь её съесть один. Жду тебя, малышка. – Голос Филиппа льётся из динамика.

Он болтает о всякой ерунде почти четыре минуты, рассказывая, как провёл день, а я слушаю и улыбаюсь. По щеке скатывается одинокая слеза. Я, вытирая её тыльной стороной ладони, приказываю себе не реветь.

Ложусь спиной на крыльцо и смотрю на кусок ночного майского неба. Тучи рассеялись, и мне подмигивают тысячи звёзд.

Небо у меня всегда ассоциируется с Филом, ведь именно там, на высоте почти одиннадцать тысяч километров, ему в первый раз удалось меня рассмешить.

3 Глава

3 года и 5 месяцев назад

– Даша.

– Фил.

Мы жмём друг другу руки, и мой попутчик обворожительно улыбается, демонстрируя ямочки на щеках. Тяжело вздыхаю, так как флирт – последнее, что мне сейчас нужно.

Отворачиваюсь обратно к иллюминатору и смотрю, как стремительно удаляется от меня город, в котором я выросла.

Чувство пустоты внутри разрастается. От меня как будто оторвали кусок и просто выкинули за ненадобностью, просто потеряли. И тоска по родине здесь совсем ни при чём.

Я думала… надеялась – а вдруг он приедет в аэропорт? Вдруг наберется смелости и посмотрит мне в лицо? Или записка с извинениями – это всё, на что способен Кирилл Морозов после того, как прилюдно унизил меня и плюнул на мою любовь?

Сжимаю кулаки, так сильно, что короткие ногти больно впиваются в кожу ладоней.

Почему чувства не выключаются по щелчку пальцев?

В один миг я его люблю, в другой – нажала выключатель и полностью свободна.

Слишком просто?

Глупо.

– А я вот боюсь летать, – раздается справа от меня.

– Сочувствую.

– Слышу сарказм, – усмехается мой новый знакомый.

– Это именно он.

– Люблю плохих девчонок, мы подружимся, – подмигивает мне Фил.

Фил? Это как Филипп?

Очень жаль, что я забыла наушники. Обычно мне везёт в поездках: все мои соседи до этого были молчаливыми бабушками и дедушками. А не двухметровыми красавчиками с ямочками на щеках. Только вот меня совершенно не волнуют ни его внешность, ни его улыбки, ни его попытки завести беседу.

Неплохие попытки… но, спасибо, нет.

– Я скучная девчонка. Предлагаю тебе пристать к стюардессе, – киваю на девушку в красной униформе, что катит по проходу тележку с напитками.

Блондинка, и всё при ней. Любой нормальный мужчина обратил бы внимание на неё, а не на меня. Но я уже сомневаюсь в нормальности своего соседа, потому что он вдруг выдает:

– По статистике самолёты являются самым безопасным на Земле видом транспорта.

– Класс.

– Ты так считаешь? У тебя костяшки пальцев побелели, так ты сжимаешь подлокотники. Тоже летать боишься? – хмыкает мой сосед.

Демонстративно поднимаю с пола рюкзак и принимаюсь шарить в карманах в поисках наушников. Неужели моё везение совсем меня покинуло?

– Ничего я не боюсь, – бубню себе под нос и перебираю внутренний мир рюкзака.

Ручки, блокнот, пакет с мармеладными мишками, блеск для губ, резинка для волос.

Ничего полезного и нужного мне на данный момент. Может, только мармеладные мишки на минутку смогут заткнуть парня в соседнем кресле. Достаю шуршащий пакетик и протягиваю его собеседнику.

– Держи.

Его глаза округляются в детском восторге, в таком настоящем и искреннем, что я немного подвисаю на его внешности, принимаясь разглядывать. У него тёмные волосы, со спадающими на лоб прядями, от которых меня передергивает, и хочется отвернуться, потому что именно такую прическу носит Кирилл. Но на этом их сходство заканчивается, и я могу затолкать свои болезненные мысли о Морозове обратно туда, откуда они только что вылезли. У Фила смуглая кожа, полные губы, которые он не умеет, по всей видимости, держать на замке, и потрясающе длинные чёрные ресницы. Просто мечта всех девчонок.

– Спасибо, – говорит он и смотрит прямо на меня.

Его глаза как две черные дыры затягивают меня в запретный космос.