Алгоритм одиночества

– Ну что, вы закончили? – раздраженно спросила она.

У женщины было гладкое, почти кукольное личико, по плечам разметались тщательно уложенные золотисто-каштановые волосы. Назвать ее иначе, чем красавицей, язык бы не повернулся, однако надменный неприятный голос мгновенно схлопывал первое впечатление о ней, как бумажный пакет. Алина бросила взгляд на часы: оставалось еще десять минут.

– Мы пока не закончили, – строго ответила она. – Подождите, пожалуйста, в коридоре.

– Я не могу ждать! – Тут же выстрелило в ответ возмущение. – Я же говорила, что Катя должна сегодня уйти пораньше, у нас самолет через несколько часов.

Алина проглотила резкий ответ, что никто ее не предупреждал и, вообще, десять минут ни на что бы не повлияли. В частных организациях было одно, самое важное и самое раздражающее правило: клиент всегда прав. Так что Алина повернулась к ученице и как можно мягче сказала:

– Иди, Катя, не заставляй маму ждать.

Катя была одной из самых чувствительных ее учениц и, словно почувствовав, как обижает Алину такое пренебрежение, на прощание быстро обвила руками ее талию. Это проявление заботы, естественно, заслужило от матери Кати недовольный взгляд, который Алина предпочла проигнорировать.

– Хорошо вам отдохнуть, – взяв себя в руки, проговорила она, но мать с дочерью уже хлопнули дверью.

Алина вздохнула и принялась убирать листочки и карандаши, беспорядочно разбросанные легкой детской рукой. Насколько она любила детей, настолько же сторонилась и недолюбливала взрослых. Разговор с родителями после уроков был самой ненавистной для нее задачей. Тем более когда родитель считал, что, если он платит деньги за обучение ребенка, значит, можно забыть о вежливости и разговаривать с Алиной как с прислугой.

Алина на секунду позволила себе задуматься о том, какой могла бы быть ее жизнь. Когда-то она училась в техническом ВУЗе, хотела стать экономистом, но затем вселенная особо мстительным образом указала ей, как нелепы все ее желания. Из каждого угла Алине стали мерещиться монстры, и она не могла больше этого выносить. Только среди детей наконец нашла себя, и для счастья оставалось только гнать подальше мысли о прошлом.

***

Обычно Алина была слишком занята по будням, но на город опустилась ожидаемая в это время года эпидемия гриппа, и сегодня у нее был всего один урок. Домой идти не хотелось, и она решила заглянуть в кафе, что открылось неподалеку.

Алина вышла на улицу, ежась от пронизывающего ледяного ветра. Весна в этом году больше напоминала осень. Может, потому что по ночам лужи все еще подергивались тонкой ледяной паутиной, а может, потому что на душе было как-то по-осеннему тоскливо. Что всегда поднимало Алине настроение – так это кофе. Какой-нибудь необычный, интересный, заставляющий гадать, что же внутри.

Большая неоновая вывеска «Кофе & Pryanik» призывно мигала, показывая путнику конечный пункт назначения. Через широкую прозрачную дверь открывался вид на витрину со всевозможными сладостями. Дверь с трудом поддалась, и Алину окутал аромат рая – теплый, корично-сахарный запах свежеприготовленной выпечки.

Она с радостью отметила, что кофе здесь готовил бариста – кудрявый парень с красочными, изгибающимися по рукам татуировками. Похоже, здесь все делали по старинке, а значит, можно было не волноваться о качестве. Многие считали, что кофе из автомата ничем не отличается от того, что делали еще пару лет назад, но Алина, как настоящий кофеман, не могла с ними согласиться.

Она не торопясь выбрала себе убийственный по сладости карамельный латте-макиато и устроилась за маленьким столиком в глубине зала. Как всегда, в сумке у нее лежал потрепанный томик рассказов Рэя Брэдбери. И, сделав первый глоток кофейного блаженства, Алина погрузилась в чтение.

***

Тонкая вуаль смога окутала город. Все вокруг было слегка смазанным, выцветшим, как на старой фотографии. Температура, похоже, снова упала до нуля, и пальто Алины едва ли было готово к таким резким перепадам. Бегом добравшись до железнодорожной станции, она наконец немного согрелась в пустом вагоне скоростной электрички. Муж постоянно призывал ее добираться домой на такси, так было намного быстрее, да и комфортнее, но ей нравилось это ощущение проносящегося вихрем мира за окном поезда.

Хотя, надо признаться, сейчас она пожалела, что не послушала Олега. Их просторная трехкомнатная квартира-студия находилась в новом жилом комплексе, практически на окраине Академгородка. Этот микрорайон, хотя и находился в черте города, был словно замкнутая экосистема, зеленая и неторопливая, антипод шумному, стремительному Новосибирску.

Но за жизнь в таком месте приходилось платить временем, которое тратила Алина каждый день, добираясь до работы и дома. Электричка была только половиной пути, остальную часть приходилось преодолевать на автобусе.

Наконец перед Алиной показались четырехэтажные дома из разноцветного мозаичного кирпича. Едва Алина подошла к входной двери, по другую сторону зажегся мягкий свет, и послышалась легкая джазовая мелодия. Набрав код на сенсорной панели, Алина позволила системе считать отпечаток пальца. Дверь тихонько закрылась за ее спиной.

– Кай, я дома, – устало произнесла она.

– Добро пожаловать домой, Алина, – мягко поприветствовал ее глубокий мужской голос откуда-то сверху. – Чайник только что закипел, могу я уговорить тебя на чашечку чая?

– Нет, спасибо, Кай, – невольно улыбнулась Алина, – может, позже.

– Хорошо, если передумаешь, я всегда здесь, – любезно откликнулся голосовой помощник.

Алина не торопясь переоделась в уютный домашний костюм и принялась за приготовление ужина. Олег еще не скоро должен был вернуться с работы, но ей никогда не нравилось сидеть без дела.

Она рано научилась заботиться о себе и двух своих братьях. Ее мать умерла, когда Алине было двенадцать, отец так и не смирился с потерей, и только бутылка могла хоть немного примирить его с новой жизнью. Весь их семейный быт вдруг лег на детские плечи Алины. Эта роль будто въелась глубоко в ее тело, ее душу, и теперь она, даже если бы захотела, не могла избавиться от навязчивого голоса в голове, который шептал, что она старается недостаточно.

За окном на город незаметно опускался вечер. Фонари один за другим зажгли свои яркие охровые головы, как маяки для спешащих домой с работы людей. Алина давно уже закончила домашние дела и теперь невольно поглядывала на часы в правом углу экрана ноутбука. Она заметила, что Олег приходит домой с каждой неделей все позже, а ее одиночество удлиняется на минуты, часы, в которые она все чаще занимала себя написанием коротеньких рассказов.

Послышался тихий скрежет открывшейся входной двери. Алина вскочила с дивана, мимолетно устыдившись своего безделья, и распустила собранные в хвост светлые волосы. Муж принес с собой запах весеннего мороза, древесно-пряных духов и легкой стерильности.

– Привет… – проговорил Олег, сдержанно отвечая на ее объятия. – Чем это пахнет?

– Приготовила пастуший пирог, твой любимый, – улыбнулась Алина.

– Отлично, только отцепись от меня ненадолго, чтобы я мог раздеться.

Отогнав от себя тихий шепоток обиды, Алина пошла накрывать на стол. У нее было еще примерно пятнадцать минут, пока Олег выполнял свой вечерний ритуал. Алина могла по звуку определить, что сейчас делает муж. Тихий шелест сброшенной одежды. Протяжный скрип дверцы – Олег вешает свой антрацитово-серый костюм в шкаф в спальне, любовно разглаживая складки ткани. Громкий, как гудок поезда, звук раздвигаемой створки душевой кабины и затем шум, смывающий напряжение уходящего дня.

Раньше Алина восхищалась педантичностью мужа, ей нравилась в нем как раз та самая неизменность его характера, однако в последнее время она все чаще ловила странные мысли. Ей казалось, что жизнь ее похожа на тонкие, скрепленные между собой листы календаря, по которым прошлись черной краской обыденности. Изо дня в день ее ждала работа, путь домой, домашние хлопоты и ожидание, вечное ожидание Олега, пока одиночество вгрызалось в нее, подтачивая силы и заставляя мечтать об изменениях.

Сегодня Алина, наконец, решилась поднять опасную тему, и, дождавшись, пока Олег поест и немного расслабится после тяжелого дня, она осторожно сказала:

– Я хотела кое-что обсудить с тобой.

Дымчатые, как грозовое небо, глаза мужа сощурились в притворном подозрении.

– Мне уже страшно, – улыбнулся он. – Когда так начинают разговор, это всегда не к добру.

– Я хочу поговорить… о ребенке, – не ответив на его улыбку, тихо уточнила Алина.

Свет в глазах Олега мгновенно потух, словно щелкнули переключателем, челюсти сжались в теперь уже настоящем напряжении.

– Мы же это обсуждали, – процедил он.

– Олег, прошло уже пять лет, – постаралась мягко произнести Алина, обхватив запястья под столом. – Я уже давно готова попробовать снова, мне одиноко без тебя по вечерам, ты так много работаешь…

– Значит, теперь я и в этом виноват? – вспыхнул он. – Я стараюсь ради нас, разве ты не понимаешь?

– Конечно, понимаю! Но тебя нет рядом, я все время одна, а ребенок…

– Неужели ты снова хочешь испытывать те же чувства? Тебе что, было мало прошлого раза?

– Я не понимаю, почему ты не хочешь попробовать…

– А ты не думала, что мне тоже было тяжело, Алина?

Голос Олега прервался, его плечи опустились, словно на них лежала невыносимая тяжесть.

– Видеть тебя раздавленной и страдающей от боли… я не выдержу этого еще раз.

Не сказав больше ни слова, Олег вышел из-за стола, оставив Алину наедине с пустыми тарелками и жгучей виной.