Парамнезия

– Приду, – Алексей направился к выходу.

***

Новосибирск начинал утопать в тёплых майских сумерках позднего вечера, из-за которого свет неоновых реклам казался слишком кричащим и грязным. И, не смотря на поздний час, Центральный парк был наполнен молодыми и пожилыми парами, мамами, прогуливающимися с колясками и детьми, бегающими по свежей траве с криками и смехом, время от времени переходящим в плач. На небольшой открытой сцене всё ещё шло какое-то песенное представление, собравшее около полусотни человек.

Он отвлёкся, наблюдая за группой девушек в пёстрых платьях, танцующих на сцене под неясный полуафриканский ритм, когда за его спиной послышались шаги.

– Не оборачивайся, – прозвучал голос.

Молодой человек, наблюдавший за сценой, вздрогнул, но не обернулся.

– Да, я слушаю, – ответил он.

– Мне надо, чтобы ты проследил за кое-кем, – произнёс голос.

– Только проследил?

– Нет, нужны документы. Всё, что ты знаешь по «делу об оборотне».

– Я постараюсь, – ответил молодой человек.

– Он тебе доверяет?

– Он мало кому доверяет. А при чём здесь дело и он?

– Встретимся в пятницу, – вместо ответа произнёс собеседник. – Я свяжусь с тобой. Твой позывной – «Рубин».

Молодой человек не ответил.

Глава вторая

Утром в четверг Алексей снова стучал в дверь той же комнаты общежития, куда ему не удалось попасть в прошлый раз. Однако ему пришлось ждать около пяти минут, прежде чем дверь открылась. В проёме возникло существо, отдалённо напоминавшее женский образ, источающее запах трёхдневного перегара, чеснока и гнилой тушёнки. Алексей невольно отпрянул, созерцая представшую в порванной ночной рубашке женщину лет пятидесяти с нечёсаными, стоявшими дыбом волосами с проседью и заплывшими глазами. Как Алексей понял, перед ним была мать убитой – Калинина Валентина Николаевна.

– Тебе чего? – с трудом выговаривая слова, произнесла она.

Алексей, предъявив удостоверение и едва удерживая приступ тошноты, поинтересовался на счёт Софьи Калининой.

– А чего с ней? – Валентина Николаевна сплюнула на порог. – Чего эта дрянь натворила?! Э, Сонька! – крикнула она в пустую комнату. – Выходи! Щас в ментовку поедешь! Чего наделала?!

Ответа не последовало.

– Сонька! – снова пьяным басом проорала Валентина Николаевна. – В психушку тебя сдам, тварь! А ну-ка, иди сюда!

Алексей уже хотел, было, войти в комнату, как за его спиной открылась дверь.

– Валентина! – раздался звонкий голос.

Алексей обернулся. Перед ним стояла стройная пожилая женщина, лет семидесяти, сохранившая прямую осанку и ясный живой взгляд. Её седые, почти белые волосы были убраны в пучок на затылке. Белый воротничок-стойка старомодной, но опрятной блузы, длинная прямая юбка и длинные серьги с бирюзой дополняли образ, напомнивший Алексею учительский. – Ну-ка прекрати орать! – голос незнакомки звучал твёрдо, что ещё больше убедило Алексея в её учительском прошлом. – Иди и проспись!

Валентина, смерив женщину тупым взглядом, закрыла дверь. В следующий момент Алексей услышал приглушённый звук упавшего тела, за которым донёсся храп. Поняв, что с матерью Калининой поговорить не удастся, майор Меркулов повернулся к пожилой женщине.

– Вы знаете Софью Калинину, дочь Вашей соседки? – спросил он, представившись.

– Да, знаю, – прозвучал ответ. – Проходите.

Алексей последовал за женщиной, представившейся Павловой Анной Васильевной.

– Скажите, а вчера Вы получали какое-либо… – Алексей запнулся на полуслове.

В кресле, у зашторенного окна комнаты, в той же готической одежде мирно спала Софья Калинина. Алексей остолбенел, непонимающе глядя на Анну Васильевну.

– Вы в порядке? – спросила Павлова, глядя на Алексея.

– Это она? – Алексей указал на девушку.

– Да, – кивнула Анна Васильевна, по всей видимости, не понимая, что могло так удивить представителя порядка.

– Она спит? – снова спросил Алексей.

– Спит, – Анна Васильевна скрестила руки на груди, в упор глядя на Алексея. – А что?

Майор Меркулов мотнул головой, словно пытаясь отогнать наваждение.

– Мы вчера нашли её мёртвой, – пояснил он. – Доставили в морг. Простите, я немного не ожидал увидеть её спящей у Вас. Как она здесь оказалась?

– Пришла сегодня под утро, – спокойно пояснила Анна Васильевна. – Стала стучаться в комнату. Но там Валентина пьяная спала, не слышала, видимо. Вот, я её к себе позвала.

– А она,… у неё,… – Алексей, наконец, привёл мысли в порядок. – У неё никаких повреждений вы не видели?

– Ну, я же не буду досмотр делать, – ответила Анна Васильевна. – Ребёнок пришёл, усталый, едва живой. Я её на кресло пристроила. Да она и не говорила мне ничего особого.

Алексей изучающе посмотрел на женщину. Насторожённость её тона и чёткие, но не пространные ответы свидетельствовали о недоверии. Или попытке что-то скрыть. Но, почему? Павлова впустила его в комнату, не стала прятать Соню. Нет, это не попытка что-то спрятать. Возможно, это была попытка защитить девушку.

– Анна Васильевна, – произнёс Алексей как можно в более дружелюбной манере. – Есть состав преступления. Кто-то покушался на жизнь этой девочки. И всё, что Вы расскажете, будет полезно для следствия. Мы ведь, по всей видимости, с Вами вдвоём хотим ей помочь.

Анна Васильевна посмотрела на спящую Соню, после чего, взяв ключ от двери комнаты, направилась в коридор. Алексей последовал за ней.

– Валентина заехала сюда пять лет назад, – начала она, когда они вдвоём с майором Меркуловым вышли на улицу и зашли в небольшой скверик, совмещённый с детской площадкой. – Она о себе рассказывала, что воспитывалась в детдоме. В шестнадцать родила Соню. В восемнадцать ей дали квартиру. Тогда она ребёнка забрала с собой…

– Это сейчас ей тридцать три, – мгновенно посчитал Алексей. – Я думал – полтинник.

– Ну, так, попей, её, родимую столько, – Анна Васильевна развела руками. – Потом, вроде как, Валентина сошлась с отцом Сони. Вроде, даже официально поженились. Года три они вместе прожили. Потом его посадили, вроде как, за кражу со взломом, лет на семь. Так она рассказывала. Сама она толком не работала, всё случайными заработками перебивалась. Видимо, мужчин было много. Так, по-пьяни пять лет назад она пожар в квартире устроила. Благо, этаж был второй, так что до них быстро добрались и спасли.

– Ребёнок тоже в квартире был? – поинтересовался Алексей.

– Нет, в школе. Так бы пожара Сонечка не допустила, – в голосе Анны Васильевны слышалось искреннее сожаление. – Девочке рано повзрослеть пришлось с такой матерью. Вот, после этого они сюда переехали. Сонечка, как ей четырнадцать исполнилось, всё пыталась на работу устроиться. Вот, техничкой у нас на этаже работает, чтобы комнату оплачивать.

– Понятно, – протянул Алексей, догадываясь о причинах вчерашнего поведения коменданта. По всей видимости, женщина опасалась, что он узнает о привлечении на работу несовершеннолетней, пусть закон и позволял данной категории граждан устраиваться с 16 лет, а Калининой было уже 17. – А учится она в Нархозе, – уточнил он.