Роковой сон Спящей красавицы

– О! Это уже не ваша забота! – засмеялась Марселина, и в ее глазах вновь вспыхнул огонь. – Genius loci![10 - 1 Гений, дух места (лат.). В римской религии – дух-покровитель того или иного конкретного места.] Будьте уверены, не пройдет и года, как поместье засияет прежним блеском!

Как только за ней закрылась дверь, дядюшка с довольным видом придвинул к себе тарелку со сладкими чуррос и съел сразу три штуки, запив их горячим крепким кофе. Однако уже через минуту настроение у него резко изменилось:

– Зачем, спрашивается, негоднице Марселине понадобились эти старые развалины? Уж нет ли тут подвоха…

8. Отпуск

– Жемчуг, который я буду носить в первом действии, должен быть настоящим, – требует капризная молодая актриса.

– Всё будет настоящим, – успокаивает ее Фаина Раневская. – Всё: и жемчуг в первом действии, и яд – в последнем.

В субботу заздравная статья в каталог художника Николая Шитикова была готова и отправлена заказчику. На два дня раньше оговоренного срока! Оперативность Шитиков оценил – мгновенно перевел Арине гонорар, проявив при этом неожиданную щедрость. («Спасибо вам, добрый человек!») Хотя художником, по мнению Арины, он был так себе, из категории проныр, умеющих наводить мосты. Он недавно вернулся из-за границы и, как с корабля на бал, влился в работу над новой постановкой «Медного всадника» в Большом театре. Как пролез – история умалчивала. Впрочем, для каталога к юбилейной выставке подобная информация и не требовалась.

– Как же вы здорово нашего брата художника понимаете! В самую точку! – радовался Шитиков и в качестве бонуса предложил Арине билеты в Большой, и места, к слову, отличные – партер.

На «Онегина» Арина выбраться не смогла – вместо нее пошла Тамара. А вот на «Спящую красавицу», где Аврору танцевала молоденькая Варя Ливнева, о которой в последнее время писали и говорили все, твердо решила пойти и позвонила Юльке. Во-первых, они давно не виделись, а во-вторых, взгляд подруги на искусство – взгляд среднестатистического вдумчивого зрителя – нельзя игнорировать. Юлькин незамыленный взгляд нередко помогал отсекать искусствоведческие бредни от главного.

Юльку Арина знала с самых ранних лет – она была дочерью родительских друзей. Когда их мамы-папы наносили друг другу визиты, девочек-ровесниц всегда брали с собой, чтобы те не скучали. Ох, скучно им действительно не было! В дошкольном возрасте девчонки самозабвенно дрались и ревели, в школе, не поделив какую-нибудь безделицу, обижались и ссорились, а повзрослев, стали подругами неразлейвода. Ведь дружба, как и сам человек, с течением времени переживает разные стадии – взрослеет. Теперь Юлька, точнее, Юлия Романовна Беляева, была замужем, имела сына и работала начальником отдела маркетинга в одной крупной фирме.

– Юленьке, пожалуйста, от меня привет передай, – в дверях Арининой комнаты показалась фигура матери: гладкая прическа а-ля Грета Гарбо, элегантное домашнее платье, тонкая талия перехвачена поясом, на плече, точно экзотическая брошь, застыл попугай Генка.

Тамара Павловна, разумеется, не могла пропустить сборы дочери в театр. «Выбор туалета – дело слишком ответственное».

– Так что ты, деточка, решила надеть? – помолчав, спросила она. Хотя было очевидно, что Арина пока ничего не решила, потому что все еще сидела за работой, яростно стуча по клавишам компьютера. – Мне кажется, в Большом будет уместно золото…

– Тамар, какое золото?! Ты видишь, я занята! – отрезала дочь, решив перед выходом проверить почту.

– Арина, ты же опоздаешь!

Кроме обычной спам-рассылки, новых сообщений на почте не было, исключая одно, подписанное странным, почти анекдотичным псевдонимом – «Наталья фон Паппен». За него-то Арина и зацепилась в последний момент.

«Уважаемая Арина Ивановна! Мы обращаемся к Вам по рекомендации Елизаветы Яковлевны Мориц…»

– Лестно, конечно, что она меня помнит, даже удивительно, – подумала Арина. – Ей ведь должно быть уже за 90, перепроверять рекомендацию не будем, – и стала читать дальше.

«Мы – недавно организованный Международный частный благотворительный фонд культурных инициатив “Таубер”. Среди наших ближайших проектов – организация выставки и издание каталога “Жизнь и судьба Мариуса Петипа”, приуроченных к 200-летию со дня его рождения…»

– Не очень оригинально, но годится, – прокомментировала вслух Арина.

«…Проект реализовывается в рамках года Петипа в Санкт-Петербурге…»

– Чудо, что не забыли! Сейчас у них чемпионат по футболу – главное событие вселенной!

«…На выставке будут представлены материалы, посвященные жизни М. И. Петипа во Франции и России, уникальные архивные материалы, личные вещи из российских и европейских музеев и частных коллекций…»

– А я при чем? – бросив взгляд на часы, спросила вслух Арина.

«В процессе подготовки к выставке мы обнаружили, что на сегодняшний день неизвестно местонахождение нескольких предметов, указанных в первом завещании Петипа от 1897 года (архив МТМИ № 7438). В частности, нас интересуют объекты описи под номерами 8 и 17, то есть: “золотой лавровый венок, на листьях коего перечислены названия балетов, подарок мэтру от балетных энтузиастов”, а также серебряный портсигар с рубином и именной гравировкой. Кроме того, большой интерес представляет перстень-печатка или перстень-талисман, дважды упоминавшийся в книге мемуаров об Анне Павловой, автор барон Дандре. Файл прилагается.

Принимая во внимание Вашу работу по поиску и атрибутированию различных артефактов, которую Вы описывали в книге “Жизнь замечательных вещей”, любезно просим Вас принять участие в нашем проекте…»

– Спасибо, далекая незнакомка, – похвала Арине была приятна.

Чего уж тут скромничать! Какому автору не понравится, что его книгу, написанную больше десяти лет назад, читают и помнят. Ведь тогда действительно стараниями Арины некая безвестная вещица, золотая галстучная булавка с маленькой жемчужиной, была идентифицирована и обрела статус мемориального предмета. А началось все с того, что знакомые знакомых, разбирая вещи в квартире умершей родственницы, 97-летней преподавательницы консерватории, пригласили Арину покопаться в старушкином хламе. При жестком условии самовывоза! Книги, ноты, письма, дневники – все эти пыльные бумажные завалы родственников совсем не интересовали. И напрасно. Старушка-то была непростая! В свое время она училась у Модеста Старовойтова[11 - Вымышленное имя.], а тот – у Петра Ильича. Чудеса случаются! Арине тогда многое удалось спасти от помойки. Что же касается булавки, то она сразу будто уколола Арину, и та засела в архивах, раскапывая, изучая и сравнивая десятки документов, пока наконец не нашла то самое письмо, в котором Чайковский рассказал брату Модесту про милый сувенир, полученный им от N.N.: «…булавка пришлась как нельзя кстати, мою старую я велел отдать в починку, замок сломался…» Впоследствии артефакт у родственников выкупили и передали в Клинский музей.

Собственно, эту историю, аргументируя свой выбор, и упоминала госпожа фон Паппен в письме:

«…Вашу роль как исследователя мы видим в том, чтобы узнать вероятное местонахождение указанных выше предметов и, при возможности, способствовать тому, чтобы они были представлены на нашей выставке. В рамках бюджета нашего проекта предусмотрено финансирование этого исследования в размере 5000 евро, из которых 1500 будут незамедлительно оплачены в качестве аванса в случае Вашего согласия…»

– Вот с чего надо было начинать! – воодушевилась Арина.

В этот момент у нее над ухом захлопали крылья – это прилетел Генка и, перебирая крохотными ножками, заходил по клавиатуре:

– Хорош-шая птич-чка!

Из прихожей раздался недовольный Тамарин голос:

– Очень некрасиво, деточка, заставлять себя ждать!

– Хорошо, мама, я собираюсь!

Конец письма Арина дочитывала уже стоя:

«…Также мы гарантируем оплату всех накладных расходов, связанных с исследовательской работой. В случае, если Вы сочтете для себя возможным принять наше предложение, то мы с радостью вышлем Вам материалы предварительных исследований, проведенных нашими коллегами. Ваше решение просим сообщить ответным электронным письмом…

С уважением, куратор выставки “Жизнь и судьба Мариуса Петипа” – Наталья фон Паппен. Берлин, Германия, октябрь 20ХХ г.».

Прочесть все вложенные в сообщение файлы – сканы каких-то документов и писем – Арина уже не могла и отложила на потом. Закрыв компьютер, она метнулась к шкафу и принялась второпях одеваться – любимые французские шаровары и новая кофта-хламида вразлет удачно совпали. Получился неформальный такой ансамбль, свободно струящийся, цвета мокрого асфальта. Через минуту его дополнила крупная бижутерия: бусы, клипсы, браслеты. Махнув пару раз расческой – короткая стрижка с асимметричной челкой не требовала укладки, Арина достала косметичку.

– Боже мой! Деточка, в таком виде в театр идти нельзя! Это неприлично! – из-за дверцы шкафа выплыло укоризненное лицо Царицы Тамары.

– Мам! Давай не сейчас. Иди лучше чаю попей, – оборвала ее дочь. – Тебя бы на фейсконтроль поставить, разогнала бы всех неприличных.

Мать не уходила, стояла, вздыхала, качала головой:

– Серые штаны… серая кофта… серое пальто…

– Не знаешь, вечером дождь обещали? – сменила тему дочь, надевая серые замшевые ботинки.

– Ох, деточка, так ты замуж никогда не выйдешь.

– Рада это слышать, мама. Ну, пока, – на ходу бросила Арина и вышла.

* * *

Место встречи подруги выбрали традиционное – первая колонна справа от угла, 18.30.

Когда Арина, опоздав минут на десять, подошла к театру, то сразу выделила в пестрой толпе знакомую фигуру. Юлька – стройная, высокая, эффектная блондинка, в черном полупальто с меховой горжеткой, в ореоле идеально уложенных белых локонов, – ее туалет, без сомнения, одобрила бы Тамара.