Роман на лестничной площадке

– Не буду я ничего добавлять, – проворчал Алик.

– Слово подсудимому! – объявил Мальборо.

– Да ладно вам, ребята, ну я же не специально. Что вы как дети, – пробормотал Берт, нервно ерзая на лавочке.

– Вот видите, он до сих пор не хочет чистосердечно признаться, – вставила Монтана, указывая на него пальцем.

Мы с Лешкой и Димкой долго шептались, посмеиваясь в предвкушении шуточной расправы над Бертом. Наконец, я велела:

– Помощник, зачитайте приговор!

Кент для понта откашлялся и, поправив, словно галстук, свой джемпер, начал:

– Согласно неписанным законам нашей компании и учитывая нежелание подсудимого признать свою вину, назначить Берту за потерю Лежеком нескольких нервных клеток два простых щелбана в качестве штрафа, два подзатыльника и публичные извинения в качестве компенсации!

– За что? – завопил Берт, чувствуя близость наказания.

– Объясняю для глухих, – стал пояснять ему Мальборо. – Щелбаны для профилактики, чтобы ты взялся за ум. Подзатыльники согласно давнему закону: за око – два ока, за зуб – всю челюсть. Все ясно?

– Исполняйте приговор! – скомандовала я.

К Берту подошли Лешка и Димка. Первый «чуть не убил», как позже сказал Берт, подсудимого щелбанами, а второй от души отвесил другу Альберту две здоровенные оплеухи.

– Могли бы и не так сильно, – пожаловался Берт, потирая лоб.

– Проси прощения, – напомнила Алька строгим голосом.

– Я больше не буду, – пообещал Берт, прикладывая руку к своей груди и выпучив глаза.

– Ты его прощаешь? – спросила Алька у Лежека.

Тот кивнул.

– Отлично. Дело номер три закрыто! – провозгласила Монтана и похлопала в ладоши.

– А почему номер три? – поинтересовалась я у Кента.

– Потому что это уже в третий раз, – объяснил тот. – В первый раз Алька разводилась с Колькой Гайдуковым. Во второй раз Красавчик схлопотал по шее.

– За что?

– Ты же его у Фаины видела?

– Ну?

– Вот мы его и судили, чтоб больше не раздевал косолапых, – пояснил Лешка. – Причем ему досталось больше, чем Берту. Видишь вон, сидит уроки учит. Его оценки теперь Киборг контролирует.

Это было для меня открытием. Оказалось, что компания может не только балбесничать и бухать, но и внимательно относится к членам своей конторы, соблюдая некие правила и предъявляя определенные требования. Контроль дисциплины был условием выживания конторы. Я раньше не задумывалась об этом, наивно представляя, что племя просто является на зов вождя, бьется за территорию с другим племенем и дальше расходится по своим делам. Я по-новому взглянула на всех присутствующих и Лешку в том числе.

– Эй, вы здесь что ли? – послышалось снизу.

– Ага, – крикнула Монтана.

К нам поднялся парень лет 18-ти, крепкий, среднего роста, голубоглазый, курносый. В джинсах, кроссовках, куртке-бомбере.

– Это Веста, или просто Сережка, – шепнул мне Кент. Они поздоровались за руку. Веста поручкался также со всеми остальными, дошел до Берта и сказал, подавая ему руку:

– Слышь, Берт, для тебя новости.

– Че там? – отозвался Берт, все еще приходя в себя от наказания.

– Кобру поймали. Ловушка была. Если бы ты договорился, и тебя бы взяли.

– Подвезло, – Берт расплылся в довольной улыбке. – А еще кого взяли?

– Да почти всех. И Черепа, и Пуму, Флинт тоже там оказался, так и его прихватили. Капитан загремел за хулиганство, Качок, кажется, тоже.

– Ну и дурак. Я ж его предупреждал, – махнул рукой Берт.

– Ага, и Черепка прихватили? – обрадовался Кент. – Отлично. Может, в довесок заяву на него накатать?

– Ты же сам хотел с ним посчитаться, – напомнила я ему. Я не верила, что Лешка вообще будет писать заявление в милицию на кого-либо, если может разобраться сам.

– А это что за леди? – Веста заметил меня.

– Это Сашка, – ответила Алька. – Леди, – она фыркнула. – Сам ты джентльмен! Но вообще, если подумать, – она задумчиво побарабанила пальцем по своему подбородку.

– Сашка, – повторил Веста, что-то припоминая. – Знаю, ты с Мишкой знакома, я о тебе от него слышал. А кликуха у тебя какая?

– У меня нету, – сказала я.

– Ну и ладно. А чего ты на моем месте сидишь? Да еще между двумя моими лучшими друзьями? – Веста решил поприкалываться над новенькой, поскольку я его еще не знала.

– А что? Нельзя? – ему в тон ответила я.

– Можно, а что? Спросить нельзя? – передразнил меня Веста, подмигивая Берту.

– Это мой вопрос! Чего ты им пользуешься? – рассердилась я притворно.

– А что? Нельзя? – спопугайничал опять Веста.

– Кент! Обижают! – пожаловалась я, правда, это никак не вязалось с моим спокойным лицом. Но сказано это было таким тоном, что окружающие покатились со смеху. За нами и так уже нельзя было наблюдать без смеха.

Лешка не ответил. Он предоставил мне право самой разобраться с Сережкой, желая понаблюдать, как я поведу себя в такой ситуации.

– А ты че моему лучшему другу жалуешься? – Веста решил смешить всех дальше и посмеяться сам.

– Хожу я с ним! – я стойко держала оборону.