Под покровительством кошки. Рассказы и сказки

Что-то нас еще ждет… ведь великую миссию заселить эту землю милыми, пушистыми, сообразительными существами никто не отменял!

К нашему счастью есть Главная миссия. Время для нее приходит ежедневно, это, как правило, между одиннадцатью и полуночью. У Серафимы все-таки вырастают невидимые крылья, глаза горят великолепным пламенем, по спине ирокез, а такому хвосту позавидует иная черно-бурая лиса.

Идет охота на Темные Сущности, они подкарауливают в уголках, под диванами, в кладовке и просто за открытой дверью.

Она носиться с балкона в спальную через всю квартиру… Двигает ковры на полу…

Сшибает вымпелы и магниты на витрине путешествий, иногда картины на стенах…

Но она их непременно настигает и обязательно побеждает!

Враг не пройдет!

Так она бережет нас, наш маленький огненный ангел.

Ангел. Эволюция

Рис. Александр Пухов

«Кошка абсолютно искренна,

человеческие существа по тем или иным причинам могут скрывать свои чувства, но кошка – никогда».

Эрнест Хемингуэй

Это произошло в день, когда ей исполнился ровно один год.

Скорая приехала минут через пять после вызова, а еще через двадцать мы были уже в приемном покое. Болезнь настигла мужа так неожиданно и внезапно, что я не успела ничего сообразить, только почувствовала страшную растерянность и беспомощность. Говорят, эта болезнь всегда так приходит, это ее стиль и главный метод.

Было нужно что-то срочно делать, предпринимать…

А пришлось долго и почти неподвижно сидеть в приемном покое и ждать вердикта врача. Домой вернулась в половине второго ночи, по дороге все прокручивала, что надо еще успеть до завтрашнего утра. Мысли путались, скакали, короче, истоптали до мозолей весь мозг.

Открываю дверь, и первое, что вижу в темноте – две пламенеющие точки сразу напротив двери. Серафима встретила меня широко открытыми глазами, сидя в метре от двери в напряженной выжидательной позе. Ничего выразительнее быть не может. Я вспомнила ее удивленно-тревожный взгляд, когда в комнату зашли чужие люди, чтобы увести хозяина, неизвестно куда и зачем… Как вопросительно провожала меня…

Зная себя, уснуть даже не надеялась, заранее собрала пригоршню таблеточек и пилюлек на утро, чтобы быть в форме, ничего не упустить, все успеть и смочь. Ведь в восемь надо беседовать с врачом.

Легла в ледяную кровать, свернулась калачиком.

И тут произошло эпохальное: раньше такого никогда не случалось. Фима впервые пришла ко мне, сама, в самый центр моего «калачика», тихонько устроилась и запела, замурлыкала, завибрировала…

Сон обрушился, как лавина, был без сновидений, а утром ровно в семь выбросил меня свежую и бодрую. Никакой химии и достижений фармацевтики.

Потянулись больничные будни. Я ходила в больницу дважды в день. Каждый раз кошка провожала меня до двери, а когда я возвращалась, ожидала в той же позе, что и в первый злополучный вечер. Было ощущение, что она и не уходила со своего поста во все время моего отсутствия, а это иногда четыре – пять часов. Выслушивая мои коротенькие отчеты, сосредоточенно молчала, как будто сразу трансформируя в универсально – понятную форму и отправляя эту информацию сразу Самому Ответственному за всё.

Обнаружился уникальный дар у кошки. Она присутствовала постоянно рядом: при мытье посуды, приготовлении пищи, работе за компьютером, уборке и, особенно, когда вдруг раздавался заветный телефонный звоночек. В эти моменты она начинала ходить тесными кругами вокруг меня, забиралась на подлокотник дивана, или даже стол или подоконник, тянулась к самой трубке, чтобы услышать любимый голос. И мурлыкала так отчаянно громко, что было слышно на другом «конце провода» в больничной палате, хотя это был мобильник.

Нет, она не была назойливой, не «мешалась», она поддерживала и берегла меня, хранила.

Так продолжалось полтора месяца, пока муж кочевал из одного стационара в другой. Какие только идиоты говорят о короткой памяти у кошек. Она ждала его, контролируя меня всякий раз при сборах в больницу, провожая и встречая.

Она искала его вечерами в другой темной комнате, кухне или коридоре, звала к завтраку, обеду и ужину.

Серафима больше не совершает ежевечерних полетов, крылья сникли у моего огненного ангела. Она преимущественно сидит или лежит рядом, тесно прижавшись ко мне, или, напротив, за экраном ноутбука. Ночью, буквально, охраняет мой тревожный сон. Если просыпаюсь, лижет руки. И со мной это впервые, чтобы кошка так преданно себя вела, совсем без претензий на собственное пространство, на территорию, время. Она старается не беспокоить меня, не отвлекает от рутинных дел. Когда выдается свободное время, пытается отвлечь лукавыми играми, тихими ласками. Столько тепла, такта, чувства…

Фима так и не научилась просить еду. Аппетит выражает в самый последний момент, когда в ее мисочке все готово. Привстает на задние лапы у стола, тихонько мяукает, выражая удовольствие, потом поворачивается в сторону места приема пищи, тянется, припадая на передние лапы, и мурлычет. Это ритуал.

И, наконец, настал день, когда перед отправлением в санаторий, мужу разрешили побывку дома. По моим приготовлениям Фима поняла, что грядут перемены, и, ожидая их, собралась вся. Перед моим выходом, как обычно, она на своем, уже ставшим привычным, посту.

– Жди нас вдвоем! Будь умницей – это я.

– Приходите скорее, уже жду! – это она, взглядом, конечно.

Мы очень медленно поднимаемся по лестнице, открываем дверь, потихоньку входим. Серафима, сидевшая в своей обычной напряженной позе в метре от двери, не понимает, что происходит. Всё происходящее напоминает широко известную концовку фильма «Планета КА – Пэкс».

– Кто это? Это не он! – она пятится, глаза очень круглые, недоумевающие.

Сбивают с толку не только жуткий больничный запах, зимняя громоздкая одежда, но и изменившаяся походка, даже голос. С большой опаской Серафима медленно подходит, пристально вглядывается, отчаянно принюхивается, она ведь ждала его. Замешательство, шок…

Но и бросить меня один на один с «неизвестным» не может, не хочет. Ведь она отвечает за меня, за это вверенное ее заботам пространство. Срабатывают и природное любопытство, и обещание, что придет он…

Только на второй день – немного больше доверия, и подходит без опаски. И первый раз за много-много дней никого не ищет и не зовет к завтраку. Но нам уже пора уезжать в санаторий, а впереди еще целых три недели ожиданий.

С нашими, человеческими проблемами, Серафима совсем забыла о своих. Слишком много всего навалилось, изменился уклад и порядок жизни. А ее кошачьи дела шли своей чередой. И я узнала об этом совершенно случайно. Однажды вечером, возвращаясь домой, уже в тамбуре перед дверью в квартиру меня встретил кот. Очаровательный рыжий красавец с янтарными же глазами, с изысканным ошейником, очень холеный и воспитанный сидел рядом с нашей дверью. Он нисколько не испугался, не спеша привстал в приветствии, мысленно снял невидимую шляпу и поздоровался. Его спокойствию я могла противопоставить только свою суетливую панику. Да и как иначе. В нашем подъезде коты не живут, никто их не выпускает и не впускает. Таков общий уговор – любишь кошек и котов – делай это дома или на улице. Но! Добраться на четвертый этаж сквозь непроходимый домофон – это еще полдела. Проникнуть в запираемый тамбур и дожидаться меня в спокойной уверенности у двери – это просто верх предприимчивости и целеустремленности.

– Здравствуй, дружочек! И как же ты сюда попал?

На мой вопрос ответила соседка из квартиры напротив, которая, оказывается, решила, что это наша «кошечка». Очень уверенно и спокойно вел себя вечерний гость, не проявляя ни тени сомнения, что он делает что-то из ряда вон. Пришлось сначала провожать его на улицу, поскольку я была уверена, что он проживает где-то по соседству, и хозяева, возможно уже беспокоились. Так, собственно, и было.

Рыжий жил в соседнем подъезде, как выяснилось вскоре, а нашу красавицу зафиксировал во время ее прогулок на балконе. Вот такие Ромео и Джульетта.

Когда, после проводов очаровательного инкогнито, я вошла в квартиру, Серафима была на своем обычном месте и ни звуком, ни движением, ни намеком не выразила ни недоумения, ни недовольства, ни озабоченности. Это, мол, ее дела, и к происходящему в нашей с ней истории, не имеют никакого отношения.

Через два дня, возвращаясь вечером, я встретила рыжего красавца у подъезда. Он помчался мне навстречу, как к родной. Засвидетельствовал почтение, даже мурлыкнул пару раз. В подъезд не стремился, удовлетворившись обещанием, что его приветы передам по адресу. Так мы с ним встречались еще пару раз. А потом у меня в очередной раз изменился график жизни.

После окончательной выписки из всех медучреждений, муж, наконец, оказался дома. Моей радости предела не было. Это передалось и Серафиме. Она тоже воодушевилась, переборола недоверие, вызванное разлукой, приняла спокойно возвращение хозяина. Но… как дети не могут понять и сразу простить родителям длительное отсутствие, так и кошка не смогла быстро восстановить его в прежнем статусе. Прошло немало дней, прежде чем Главный Бог был вновь воздвигнут на законный пьедестал, и стал получать весь объем поклонения, обожания, ритуальных песнопений и дифирамбов.

Однако и в наших с кошкой отношениях были заметны изменения. Она стала «моей девочкой», наперсницей, доверенным лицом. По-прежнему охраняла мой сон, сопровождала во всех начинаниях и делах.

Серафима повзрослела.

Прошло несколько месяцев, прежде чем наш маленький огненный ангел вновь раскрыл свои окрепшие крылья.

«… Красота спасет мир»

«Средь наших дней, и плоских, и мещанских,

моей желанной – кошку назову».