Эй, там, на летающей соске!

* * *

Первым нас посетил Юрий Михайлович. Наш семейный врач, наш любимый доктор, которого мы между собой ласково зовём – Юмих. Скоро четыре года, как он опекает нас. Уже не просто врач – друг.

…Все долгие и трудные месяцы ожидания Иксика он приходил по первому зову. Снимал боль. Разгонял страхи. Заряжал оптимизмом. Как будто подключал к невидимому, щедро бьющему источнику… И всё это – «мановением руки». Руки у Юмиха замечательные! Они «видят» лучше рентгена. А от ладоней идут лучи горячей энергии!..И – целительнее всяких лекарств – спокойный, ласковый голос: «Посмотрите мне в глаза. Улыбнитесь! Вот так. Всё будет хорошо. Вы меня слышите?»

…Четыре года назад он поднял меня из мучительной безнадёжности, когда казалось: жизнь кончена. Нормальная человеческая жизнь. Каждое движение причиняло боль: трудно было пройти по комнате, не было сил стучать на машинке и даже водить ручкой по бумаге. А голова была как чугунная и давно уже не производила светлых мыслей – только мрачные. Разные врачи ставили мне разнообразные диагнозы, выписывали горы лекарств, но легче от этого не становилось. Становилось хуже.

Была весна. Но она проходила мимо меня: я не знала, выйду ли я когда-нибудь на улицу?..

И вот настало утро, когда я не смогла уже подняться с постели.

Тогда-то мы и позвонили этому доктору. О котором нам сказали: «Доктор уникальный». И предупреждали: «Слишком загружен. По мелочам звонить не стоит».

Но в то утро я сказала Гавру: «Всё. Звони». И на первой же его сбивчивой фразе этот загруженный доктор перебил Гавра: «Говорите ваш адрес. Я выезжаю».

И он действительно приехал. Высокий, большой человек, с нахмуренным, усталым лицом немолодого уже Челентано. Неторопливой походкой тяжелоатлета вошёл в комнату… Меньше всего он был похож на доктора.

Я оробела. «Ну, что тут с вами случилось?» – спросил он сурово, как папаша, который собирается задать трёпку. Я совсем растерялась… Что-то путано, извиняющимся тоном, стала объяснять. Ему было явно скучно слушать меня. Его словно бы даже дремота окутала от скуки. Нетерпеливо перебил: «Ладно! Я лучше сам вам расскажу, что с вами». И – (дремотной скуки как ни бывало!) – пронзил меня взглядом-рентгеном…

Он рассказал всё. Это было невероятно. Он рассказал даже о том, о чём я сама уже не помнила…

А потом – произошло чудо.

В процессе сотворения этого чуда я ощущала себя кубиком Рубика – в жёстких руках, не знающих сомнения. Моё тело, уже столько месяцев не желавшее нормально двигаться, словно бы заржавевшее, – сейчас трещало, хрустело, ломалось, выпадало из одной плоскости в другую… Казалось: ещё чуть-чуть – и конец. Не выдержит сердце.

(Года через два я привыкну к этим поистине цирковым процедурам, но в тот, первый, визит Юмиха было по-настоящему страшно).

«Ну, вот я и поставил их на место, ваши позвонки, – сказал, тяжело переводя дыхание, доктор. – Вставайте, вставайте!»

И я – встала. Ошеломлённая тем, что после всего – жива!

«Ещё долго проживёте!» – сказал мой спаситель и… улыбнулся.

Улыбнулся – как будто снял с лица сумрачную маску; и лицо под этой маской оказалось удивительно добрым, даже нежным…