Если полететь высоко-высоко… Роман-трилогия «Побережье памяти». Книга третья

Меня врачуют ливни и жара
Гудящего от напряженья лета…
И, задыхаясь, я шепчу: «Жива,
О Господи, жива! Как странно это…»

Меня врачует пляшущий содом,
Гудящий карнавал и хохот масок!
А в центре, на прудах, где серый дом, —
Беспечной Аннушкой опять разлито масло…

* * *

Очень хочется кого-то любить, о ком-то заботиться. В то лето я почувствовала это особенно остро. Узнавала, как можно взять ребёнка из детского дома. Оказалось: чтобы усыновить ребёнка, нужно сто-о-олько всего иметь!.. Хорошую работу, большую зарплату, отличное здоровье, квартиру и мужа. Ха-ха-ха. У меня из этого перечня нет ни-че-го. Так что ребёнок из детского дома мне не светит. А что мне светит?..

* * *

Работаю санитаркой в поликлинике. Почему? Сама не знаю. Просто надо где-то работать. А тут как-то вышла из института, побрела по Большой Бронной, добрела до пересечения с Малой Бронной, увидела на углу поликлинику. На стене – объявление, что требуется санитарка. Вспомнила санитарку из кардиологического отделения, где лежал отец. Она говорила: «Я так люблю свою работу!» Пошла и устроилась.

Работа как работа. Но вряд ли я когда-нибудь полюблю её – не вижу ничего увлекательного в том, чтобы махать половой тряпкой… Но кто-то же должен ею махать! Кстати, в этой работе есть свои плюсы. Во-первых, не надо ни с кем разговаривать. Во-вторых – вторую половину дня я совершенно свободна.

Почти каждый день после работы езжу в Коломенское, где служит отец Кирилл Чернецкий.

* * *
Тропа в Коломенское… Август.
Преображение Господне.
Несут пылающие астры
К подножию Креста сегодня.

Сквозь лес ромашковый, полынный
Иду на звон Преображенский…
Дорога – белая от пыли —
Проторена любовью женской.

Звенят кузнечиков оркестры…
И лето замерло в зените.
Но тронута уже окрестность
Осенней золотистой нитью…

И до краёв – в лампадке масла…
Отягощённая плодами,
Иду на свет Второго Спаса
Густыми, тихими садами…

Иду к Тебе – и обретаю
Спокойствие души в движеньи.
Платочки белые мелькают…
Пылит тропа…
Преображенье.

* * *

Часто захожу к Каптеревым.

Посижу, погреюсь у их очага… Людмила Фёдоровна прочтёт новые стихи, Валерий Всеволодович покажет новую картину. И обязательно угостят свежезаваренным чаем – как же без этого? Без этого – никак.

Потом, с тоской в сердце, – домой. И Валерий машет мне вслед с лоджии… из своего зелёного садика… Долго-долго машет, пока я иду по переулку до Телеграфа. И я всё оглядываюсь и оглядываюсь, и тоже машу ему в ответ… И думаю: «Господи! Пусть так будет всегда – чтобы он махал мне с лоджии…»

* * *

От тоски забрела как-то к Гавру. Его семейство на даче, он сейчас один в Москве.

Когда пришла, он перебирал привезённую с дачи чёрную смородину, варил варенье своим детишкам на зиму. Такой хозяйственный, заботливый. Замечательный папа своих детей. Его детям повезло.

Долго, допоздна, сидели на кухне, и я ему рассказывала об отце: рижская весна никак не отпускала меня, и я без конца кому-нибудь рассказывала об отце. А Гавр мне – о своём отце… Он как раз собирается к нему на свидание в лагерь.

Зажгли свечу… На кухне негромко играл магнитофон с песнями Галича… В то время запрещёнными. Гавр сказал, что заучивает их наизусть – чтобы потом, на свидании с отцом, петь их ему там… в лагере.

Стемнело… На доме напротив зажглась реклама и побежала горящей строкой по фронтону: «При пожаре звонить «03».

Но нам пожарники не понадобятся. Пожара не будет. Пожар нам не грозит…

По дороге домой, в метро, написала стихи.

* * *
Пусть лето кончилось давно,
но раз в году
Бывает день, который наш —
и только.
Я, торопясь, – через обвалы зим – к тебе иду…
И смысла не ищу,
что в смысле толку?

Мы зажигаем на столе свечу…
Как в маленькой часовне…
Помнишь, милый?
И возвращаемся – по тонкому лучу —
В то лето —
в сон непрочный —
в шарик мыльный…

Над нами ветры лунные поют…
Мы заново идём путём знакомым,
Два странника бездомных, —
в наш приют,
Не опечатанный ни тленом, ни законом.

Мы входим в наше лето – точно в дом,
В уютный мир – в улитку – в звёздный космос…
Здесь всё по-прежнему…