Если полететь высоко-высоко… Роман-трилогия «Побережье памяти». Книга третья

И только Каптерев сказал мне: «Не делай этого».

Но я его не послушалась. Я должна была что-то сделать со своей жизнью! Что-то резкое. Может быть, даже перпендикулярное самой себе.

Но ведь если мне его жалко, значит, я его почти люблю?.. Жалость – это ведь разновидность любви, разве не так? Мы подбираем на улице котёнка – из жалости, а дальше уже любим его…

Я ждала, что отец Александр скажет: «Не делай этого». Но он почему-то не сказал…

* * *

Неожиданным счастьем стало свадебное путешествие. В которое мой новоиспечённый супруг отправился… один! Просто эта поездка в Чехословакию была у него давно запланирована. Туристическая поездка. И он сказал, что не хочет её отменять.

Это было оригинально. Знакомые удивились… А я этому была несказанно рада.

Свадебное путешествие длилось, как и положено, около месяца.

Сначала я жила в Новой Деревне и почти каждый день общалась с отцом Александром и его чудесной мамой, Еленой Семёновной. Она, обычно, жила всё лето и до глубокой осени в Новой Деревне, снимала здесь дачку, недалеко от храма. Мы подружились с ней в ту осень. Она была такая светлая…

* * *

Счастливый месяц в Новой Деревне, в одиночестве. Пахнущий яблоками, клевером и ромашками, кострами на огородах… Мой воистину медовый месяц в Новой Деревне! Кто-то сжалился надо мной. И дал короткую передышку: отдышаться и – собраться с силами.

Счастливая – я пребывала в состоянии полёта… Вот только: вверх – или вниз?.. – про это я старалась не думать.

(Подумать про это у меня еще будет время – и очень скоро…)

От того месяца осталось много стихов.

НОВАЯ ДЕРЕВНЯ

отцу Александру Меню

Какие ночи звёздные!
И как земля поката…
Всё без остатка роздано —
И потому богата.

Мне полюбились ясени
И Новая Деревня.
Какие утра ясные!
Как высоки деревья…

Бредут тропой извилистой
Осенние коровы…
Как петухи заливисты!
И мил мне запах крова.

С линялой каплей купола
Церквушка у дороги.
И ею сердце куплено —
Домашней и нестрогой.

Сквозь дождик – листья сеющий —
Нестройный хор старушек…
Я прихожу ко всенощной
Подумать – и послушать.

И, стоя перед Образом,
Благодарю и плачу…
За всё – за крышу звёздную,
За лето, за удачу.

* * *

Я часто приходила к храму, не только в часы служб, но и когда там никого не было. Вокруг храма – маленький, тихий погост. Слева от храма пламенел огромный клён, и я любила сидеть под его сенью и писать стихи. А порой хотелось лечь на эту землю, усыпанную жаркой листвой, почувствовать себя малой песчинкой, слиться со всем миром…

ХРАМ СРЕТЕНЬЯ В НОВОЙ ДЕРЕВНЕ

Лежу на кладбище – у храма,
В горячей лиственной золе,
В щекочущих осенних травах,
На вечереющей земле…

Лежу под клёном необъятным,
В полнеба вспыхнул – в полземли!
И слышу, слышу голос внятный
Со всех сторон – вблизи, вдали…

И чувствую земли округлость,
Глубинные её пласты…
И жадно подставляю губы
Прикосновениям листвы.

Закинув за голову руки,
Как не лежала я давно, —
Лежу…
Смотрю на крест и купол…
За что мне это всё дано?

Одно желанье – кануть, кануть
В закат кленового лица…
Уйти в траву, в песчинки, в камни…
И раствориться – до конца!

Эти стихи очень нравились отцу Димитрию Дудко. Хотя он и сказал, что в них слышатся языческие мотивы, но при этом стихи глубоко христианские. Сказал, что здесь – органичное соединение ветхого и нового человека: человека от земли, душой стремящегося к небу… Он так прекрасно читал эти стихи вслух! Просил ему подарить их. И признался, что тоже пишет стихи.

* * *

Но были в тот светлый месяц и грустные стихи. Я не знаю, откуда они приходили. Но они тоже были правдой. Поэзия – это такой скальпель, вскрывающий самые потаённые глубины души…