Принцесса Кики

Дамиан одарил эльфа неприязненным взглядом, потом осмотрелся, поморщился, но покорно прошёл за Ромионом к свободному столику у камина. Там, словно по волшебству, появились две бутылки эльфийского светлого и более чем богатая закуска.

– Тебя тут знают, – заметил Дамиан, откупоривая вино.

– Ну ещё бы: я здесь каждый месяц концерты даю, – фыркнул Ромион и попытался приложиться к вину. Не успел – Дамиан буквально вырвал у него из рук бокал, расплескав содержимое. – Эй, Дами! Не надо разливать тут мой гонорар за выступление. Звёзды, рубашку жалко…

Дамиан и бровью не повёл, а пятно уже исчезло. Ромион фыркнул:

– Позёр. Что с вином не так?

– Ты с ума сошёл, братец? А если там яд? – Дамиан пригубил и зажмурился от удовольствия. – Хороший букет.

– Ну да, по твоему лицу видно, какой там яд. – Ромион забрал бокал обратно.

– Роми, я серьёзно: он мог там быть. Ты всё-таки король – у тебя разве не должно быть дегустаторов?

– У меня их семь, но своему зелью я верю больше. – Ромион попытался поудобнее облокотиться на спинку стула, но та как-то подозрительно заскрипела. – Дами, это так мило: ты за меня волнуешься…

– Конечно, ты же король. – Дамиан потянулся к плетёной вазе с крекерами. – Представь, что здесь начнётся, если тебя всё-таки отравят?

– Представляю: ты сядешь на трон. А теперь представь, что здесь начнётся, если отравят тебя? Мне Виола голову открутит. – Ромион содрогнулся. – Нет уж, брат, давай лучше я тут всё перепробую. – И тоже потянулся к крекерам.

Дамиан рассмеялся и закашлялся – перебивая эльфа-менестреля. На них даже оглянулись, шикнули. Ромион тихо извинился. И потянулся снять плащ – так близко от камина было жарко.

Дамиан потянулся, поймал его руку.

– Ну что опять? – недовольно поинтересовался Ромион.

– Не стоит: тебя сразу узнают. Про… э-э-э … – Дамиан откашлялся, выразительно глянув на крысу, – наверняка уже известно всему королевству.

Ромион усмехнулся.

– Ну да. А ты оглянись.

Дамиан оглянулся и изумлённо моргнул: абсолютно у всех (даже у эльфа) через плечо перевешивалась крыса – в тон одежде (на эльфе – кипенно-белая). Не живая, конечно – или полоска меха, умело превращённая в крысиную шкурку, или чучело.

– Советник сказал, их сегодня продавали по серебряному за штуку. А за чучело – пять серебряных, – сообщил Ромион и спокойно снял плащ. – А моя за золотой покатит, а? – И похлопал свою крысу по спине. – Так что выделяешься, братец, тут ты.

Дамиан покачал головой и осушил свой бокал. Ромион налил ему ещё.

– Ну что, Дами – тебе не полагается, как более опытному, сейчас давать мне скабрезные советы?

– Более опытному? – изогнул бровь Дамиан. – Ну-ну. Сколько у тебя ещё в школе было… подруг?

– Подруга – одна, а любовниц почти десяток. Но я вообще-то говорил про радости семейной жизни. Домашний очаг, всё такое. Как думаешь, моя крысиха будет хорошей женой?

Дамиан отпил ещё.

– Знаешь, Роми, я никогда не мог понять: когда твои шутки заканчиваются, и начинается откровенное издевательство.

– Да ты вообще меня не понимаешь, – поддакнул Ромион.

– Не понимаю, – согласился Дамиан. – Мы с тобой близки никогда не были…

– Почему не были – были! До семи лет ты вечно приползал ко мне в спальню, когда гроза начиналась. И принимался нести какую-то ахинею про высших демонов под кроватью.

– А потом я побил тебя на детском турнире, и ты мне этого так и не простил.

Ромион поморщился: после того турнира отец пришёл к нему не с утешениями, а длинной лекцией на тему «Ты был слабым и всегда им будешь». А довольному Даминау достался новый пони.

– Почему не простил? Простил – когда ты на охоте из седла вылетел. Помнишь? Прямо в самый напряжённый момент, когда белого оленя чуть не пристрелил.