Принцесса Намонаки

– Ваше Высочество, вы по-прежнему сможете содержать гарем, вы понимаете?

У меня есть гарем?

Не дождавшись моего ответа – я мысленно переваривала сообщение про гарем: что мне с этими девушками делать, спать? Да ладно! Этот задохлик-принц правда может? – канцлер продолжил:

– Ваше Высочество, мы надеемся, что на отборе вы встретите предназначенную вам судьбой девушку и наконец подарите императору внука!

Я собиралась ответить, что у меня, во-первых, сердце болит, а во-вторых, я не хочу жениться, хочу учиться. Может, дадите своему принцу-склеротику наставника? Я бы хоть разобралась, что тут происходит.

Но ничего сказать я не успела, потому что советники хором принялись упрашивать императора принять во внимание их волю.

– Я подумаю, – лениво откликнулся государь. Мне вдруг показалось, что подумает он явно не в мою пользу.

А после совета император позвал меня и канцлера к себе, так сказать, на рюмку чая.

– Ичи, представь, красивая девушка… Девушки… – протянул государь, лично наливая мне в чашку что-то прозрачное.

Я честно взяла чашку, неудобную, без ручки, поднесла к губам и сделала вид, что пью. Ни император, ни канцлер к еде пока не притронулись.

– Эти девушки станут твоими наложницами, присоединятся к твоему гарему. Разве не чудесно? – продолжал император. – Ты ведь жаловался недавно, что прежние двести девушек тебе надоели.

Я выронила чашку и закашлялась. И в этот момент канцлер на меня так и смотрел, дескать, ну? Уже подействовало?

Я перевела взгляд на императора, который тоже как-то нехорошо ко мне присматривался. Слишком внимательно.

– Плохо мне, сердце у меня болит, – попыталась я зайти с другого конца разговора. – Зачем мне жена? Я же не смогу… то есть…

Не сработало. Фразу они явно поняли как-то иначе.

– Так жена ваше сердце и излечит, Ваше Высочество! – раскатисто изрек канцлер и так зыркнул, что мне еще сильнее поплохело.

– Я пришлю к тебе лекаря, Ичи, с новыми настоями, – добавил император и вдруг подмигнул. – Я их сам варил. Ты будешь первым, кто их попробует!

Почему-то в голове возникла мысль, что я буду не только первым, но и последним, кто их попробует.

После чаепития, когда мы выходили из покоев императора, канцлер схватил меня за ворот и оттащил за ближайший угол, причем ни один из моих телохранителей даже не пикнул.

– Я тебя предупреждал, идиот, или нет? – прошипел старик, а я, обалдев, смотрела на него. – Если ты еще раз посмеешь высказаться мне поперек во время совета… – Канцлер не закончил, красноречиво сверкнув глазами, а потом добавил: – Ты женишься на моей дочери, сделаешь ей сына, а потом, будь добр, сдохни сам.

Вот так наследного принца здесь очень любят.

Стоило канцлеру уйти, как словно из-под земли вылез император. Зуб даю, он все видел.

– Ичи, как хорошо, что ты еще не ушел! Пойдем, я покажу тебе результат моего последнего опыта.

Я честно попыталась отвертеться:

– А-а-а… Н-но…

Думаю, предлог про невыключенный утюг тут бы не сработал, а другой я придумать не успела. Император схватил меня за руку и потащил через весь двор к очередному строению, теперь они все казались мне одинаковыми. Я очень быстро запуталась с направлением, но успела заметить, что вся моя свита осталась далеко позади.

– Государь?

– Ичи, хватит притворяться, – откликнулся император, отпустил меня и, отперев какую-то дверь, кивнул: – Заходи.

Я помялась на пороге, но все же вошла.

Внутри было душно и так темно, что мне пришлось долго моргать, чтобы глаза привыкли. А еще этот странный звук: судорожное дыхание, такое частое, такое… страшное…

– Нам нужно больше света, мой мальчик, – ласково произнес император, и в его руке словно сам по себе загорелся факел.

Дыхание стихло, будто кто-то невидимый попытался затаиться.

Я осмотрелась.

В центре комнаты на крестообразной перекладине висел голый мужчина с мешком на голове. Его била крупная дрожь. И выглядело жутко. Но не так жутко, как стало после того, как император снял с него мешок.

– Ну здравствуй, Ванъян. Ты ждал меня?

Незнакомец зажмурился. Думаю, он был не старше принца, может, даже младше, просто выглядел очень плохо: худой и избитый.

– П-пожалуйста… н-не н-надо… – прохрипел он.

– Не надо что, Ванъян? – вкрадчиво поинтересовался император и, улыбнувшись, нежно провел пальцем по щеке пленника. Тот дернулся. – Посмотри, кого я тебе привел. Я же обещал, если будешь хорошо себя вести, ты его увидишь. И я сдержал обещание. Ичи, подойди ближе.

Я так и стояла у двери, застыв на месте. Меня тоже трясло. Боже мой, что происходит?

Пленник поднял больной взгляд, и в нем ясно сверкнуло узнавание… А потом император вытащил из волос шпильку и вонзил ее острый край несчастному в мизинец.

Пленник душераздирающе завопил. Я испуганно прижала ладони ко рту, хотя очень хотелось к ушам, потому что незнакомец прокричал:

– Бра-а-ат, помоги! Помоги-и-и мне-е-е!

Не выдержав этих пыток, я тоже вскрикнула:

– Да прекратите же!

Император остановился и с улыбкой посмотрел на меня:

– Да, Ичи?

– Зачем?! Зачем вы это делаете, он же ваш сын!

А как иначе? Этот пленник же назвал принца – меня – братом.

– Сын? – изумленно выдохнул государь, перевел взгляд на рыдающего пленника и хмыкнул. – Значит, я не ошибся… Ты действительно ничего не помнишь? Ну вот, Ванъян, Ичи забыл тебя. Ты теперь один, совсем один.

Пленник зарыдал в голос, громко и отчаянно. Император отбросил окровавленную шпильку, схватил меня за руку и буквально выволок из комнаты. Уже снаружи, глядя, как я пытаюсь отдышаться, он с усмешкой заметил: