Ангел любит лишь тебя

– Похоже на паранойю, – невесело усмехнулась Регина.

– Наверное, – пожал плечами Василий, – но знаешь, как говорят: если у тебя мания преследования, это не значит, что за тобой никто не следит.

– А я Васе верю, – заявила Галя, – никакой паранойи у него нет. Только вот что делать, не знаю.

– И я не знаю, – Василий скривился, – наверное, буду просить Малюкова, чтобы он меня обратно на пригородные поезда перевел. А там посмотрим.

Глава 2

Планшет буднично подмигнул, раскрыв список дел. Регина откинулась на спинку огромного шефского кресла и задумалась. Здесь подробный план, расписание ее жизни. Он помогает не пропустить нечто важное, не забыть о том, что еще есть дела и даже люди, которые держат ее здесь.

Сегодня многое надо успеть. Встретиться с поставщиками, заехать в химчистку, чтобы забрать пальто. В пятницу в гости обещали заглянуть Вася со Славиком, а значит уже сегодня надо закупить продукты: мальчики так любят, когда она для них готовит.

А еще надо определиться со списком приглашенных на день рождения и наконец решить, где его отмечать – в ресторане или на даче, в Рвачево. Март, конечно, не то время, чтобы ехать за город, но и в ресторан идти не хочется – слишком много пафоса, Регина этого точно не вынесет. Дом у нее крепкий, теплый. Отопление круглый год. Есть камин, но он больше декоративный, чем функциональный. И места много, все, кто захочет остаться, с удобством смогут расположиться. Самая большая проблема – добраться до дачи. Но ее гости люди взрослые, не растеряются.

Она бы и вовсе не стала праздновать, невелика радость – собственный день рождения. Но в этот день у нее родился Вадик. Словно кто-то сверху решил сделать самый драгоценный в ее жизни подарок. Чтобы потом его так подло забрать. Регина вздохнула. Как же тяжело бывает порой, но сдаться, отступить она не имеет права. Надо продолжать путь. В память о сыне, в честь ее новой жизни.

Осторожный стук в дверь кабинета прервал размышления.

– Регина Витальевна, можно?

Лаконичный кивок.

– Из «Итеки» звонили, им опять привезли не те этикетки: надо было на полипропилене, а Алена обычные на термобумаге отправила. И в переписке есть про полипропилен, но она не заметила, видимо. Теперь им надо всю партию заменить, а те обратно принять, хотя они наверняка уже начали на них печатать, по крайней мере, попытались.

Начальница молча слушала, не вступая в диалог, отчего подчиненная волновалась и от этого говорила громче и быстрее.

– Как минимум один рулон вскрыт, его мы никуда не пристроим.

Регина, ничего не сказав, чуть заметно наклонила голову. Елена Владиславовна – начальник отдела продаж в типографии, которой владела Регина Дорохова, поняла, что пора просить то главное, с чем она пришла в кабинет руководства.

– Согласуйте замену, пожалуйста.

– Меняйте, – почти равнодушно сказала она, и Елена Владиславовна, чувствующая себя немного «Леночкой», с облегчением повернулась, чтобы выйти. Но Регина продолжала:

– Штраф на сумму материалов из непринятой партии разделите вместе с Аленой. Ее восемьдесят процентов, твоих двадцать – за то, что не уследила. Ты начальник, – проговорила Регина строго в ответ на несогласно округлившиеся глаза подчиненной, – ты должна все контролировать, иначе зачем ты вообще нужна?

– Регина Витальевна, Алена работает у нас всего четвертый месяц, я в тот момент была в командировке в Рузе, – объяснила Елена.

– Тогда получается, что Алену надо уволить, а тебя поставить на ее место. Потому что сделать заказ правильно ты бы смогла, а вот проконтролировать, чтобы это сделал новый сотрудник, нет, – отрезала Регина. – Я в этом косяке не виновата и оплачивать чужие ошибки не буду. Это понятно?

Елена Владиславовна покорно кивнула и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Если бы она, Регина, могла так же твердо приказать себе не думать. Отгородить этот мир, где одиноко, больно и очень страшно, от того другого, где все могло быть иначе.

Она снова взглянула на экран планшета. Тренькнул динамик, и на экране загорелось уведомление о новом сообщении. Приглашение на ужин. Не первое и наверняка не последнее. Этот человек никогда не отступит, он борется за нее уже давно. Человек с большой буквы, умный, властный, солидный. Мужчина из разряда «сделай себя сам», тянущийся к такой же с виду женщине. Она тоже сделала себя сама. Стала тем, кто она есть. И если для мужчины это можно считать достижением, то для женщины, тем более с ее биографией, – подвигом. Регина усмехнулась.

Этот человек никогда не поймет, почему она отказывается. Как объяснить, что она не чувствует себя женщиной? Привлекательный фасад скрывает пустоту. Пустота. Она заполнила собой все жизненное пространство вокруг. Потеря сына стала первым, самым сильным ударом. Мужчина, любовь всей ее жизни – не муж, а сын – покинул ее навсегда. Даже теперь разум хочет видеть только самые приятные моменты – первые шаги, корявые рисунки, принесенные из садика на День матери или Восьмое марта, смешные, слегка шепелявые стихи и очень серьезные, умильные до слез, рассуждения на тему, что такое добро, зачем нужна мама и почему облака такие белые. Но память упорно подсовывает последние мгновения его пути здесь, на земле. Кровь, много крови, грязь и невозможность повернуть все вспять. Порой она жалела, что согласилась на это болезненное опознание, муж прекрасно справился бы без нее.

Она хотела еще ребенка, но у них ничего не выходило – многолетние безрезультатные попытки, анализы, исследования и снова попытки. От ЭКО муж отказался, якобы это противоречило его убеждениям. Принципы для него были всегда важнее ее, Регины.

А потом был диагноз, жестокий и безапелляционный вердикт. Но еще страшнее оказалось лечение – оно-то как раз и стало приговором. Не смерти, а жизни. Врачи обнаружили у женщины опухоль, которую пришлось удалить вместе с маткой. Регина осталась жить, но в ней умерла любая, даже самая маленькая надежда вновь стать матерью. С тех пор Регина не просто перестала чувствовать себя Женщиной, она перестала быть ею. Просто перестала существовать.

Одиночество в переполненной больничной палате, мучительную реабилитацию она перенесла стойко. По крайней мере, так говорили медсестрички, которые мерили температуру и ставили болезненные уколы. Медсестрички были слишком молоды, чтобы знать: можно казаться живой снаружи, даже если ты перестаешь существовать внутри.

Ей советовали не говорить ничего мужу – мол, он все равно не заметит разницы. Но она сказала, потому что не имело никакого значения, как к тебе будут относиться, если ты сам про себя все знаешь. А супружеская постель никогда не определяла ее жизненного предназначения – быть матерью.

На фоне всего произошедшего смерть мужа стала просто событием. Оно, конечно, вызвало очередную порцию сочувствий и соболезнований, но не смогло пробить стену равнодушия, за которой Регина жила с момента гибели сына.

Эта трагедия стала началом новой цели, пути ко всему тому, что Регина имеет сейчас – небольшому процветающему бизнесу и репутации успешной деловой женщины с бульдожьей хваткой.

Ее поклонник знает о ней больше, чем все остальные. Он любит ее так, как никто и никогда. Она не просто чувствует, она знает это наверняка. Но на свидание она не пойдет.

Регина закрыла сообщение, снова вздохнула и принялась за список гостей. Решено, едем в Рвачево.

***

На дачу ехать не хотелось. Юлиана сердилась и ворчала. Что за причуда – тащиться куда-то посреди зимы?! Все знают, что март в средней полосе совсем еще не весна. Это в городе дорожки расчищены и посыпаны реагентами, дома защищают от ветра. В деревне снега по колено, темнота да холод. Большое удовольствие – тишь да глушь. Только Королёва, как обычно, обрадовалась. Она словно перекати-поле – куда все, туда и она. Где движение, там и хорошо.

Василий сидел за столом на кухне, маленькими глоточками отхлебывал кофе из огромной кружки и заодно поглядывал на Галку, то и дело мелькавшую перед ним. Королёва суматошно носилась по квартире, собирая вещи, которые понадобятся в их небольшом путешествии. Иногда она останавливалась, осматривалась и, чертыхаясь, принималась разбирать наполовину забитую сумку.

Абрикосов, как обычно, в любую свободную минуту, играл в танчики. Из его комнаты постоянно доносились звуки стрельбы. Иногда он надевал наушники, чтобы не мешать остальным. А поскольку сдерживать эмоции в игре ему было трудно, соседи все равно слышали возбужденные абрикосовские возгласы. В первое время Юлиана пугалась, а потом привыкла.

– Юлька, не занудствуй, развлечемся! – Галка остановилась, держа в руках огромный белый свитер. – Как думаешь, этот свитер брать?

– Ты уже два взяла, – резонно заметила Юлиана, – зачем еще третий?

– А вдруг холодно будет?

– Королёва, ты не на северный полюс едешь, – прокричал из зала Слава, отвлекаясь от компьютера, – у Регины дом хороший, там отопление и камин.

– Тогда для Юлианы возьму, – упрямо возразила Галя.

– Я вообще не хочу ехать, – поморщилась Юлиана, – но и Регину обижать не хочется, все-таки день рождения.

– Правильно, – поддержал Василий, – ехать надо. А то Регина расстроится.

– Точно, – поддакнула Королёва. – Васечке вообще на работу завтра рано вставать, а он все равно не отлынивает.

Полупустой вагон слегка покачивался. Юлиана села рядом с Галкой. Подруга, естественно, устроилась у окошка и всю дорогу болтала не умолкая. Абрикосов закинул длинные ноги на сиденье напротив, закрыл глаза и, кажется, мгновенно заснул. Василий в наушниках молча смотрел в замерзшее окно.

Когда электричка подошла к станции, стало совсем темно. На платформе было скользко, и Юлиана осторожно ступала по тонкому льду, крепко держа Абрикосова за локоть. Василий в одной руке нес большую сумку, собранную Королёвой в дорогу, а на другой у него висела сама Галка. Ее ноги в ботинках на десятисантиметровых каблуках разъезжались в разные стороны. Казалось, они жили в шаге от своей хозяйки, сами по себе.

– Обычно мы ходим вон там, – Абрикосов показал в сторону, где не было ни единого фонаря, – но сегодня пойдем в обход, а лучше возьмем такси.

– Поддерживаю, – пропыхтела Галя, – давайте лучше такси.

Они поймали частника, который без удобства, зато быстро домчал их до места. Василий по-хозяйски потянул за ручку тяжелую железную дверь. Из дома повеяло теплом и светом. На звуки вышла Регина в длинном трикотажном платье цвета шоколада и балетках с меховым помпоном.