Ненадежный свидетель

– Вы считаете, эта девочка может быть моей дочерью? – с замиранием сердца спросил Денисов, поднимая взгляд на следователя. – Столько лет прошло… Жены давно уже нет в живых. А вы говорите, что моя доченька, Божена, жива?

– Юрий Анатольевич, мы не можем быть в этом уверены, – осторожно ответил Афанасьев. На сковороде Шурика поджарить готов. Умеет молодой помощник грамотно преподносить информацию! Сам дьявол позавидует! Надежда может быть спасением, вот только не через пятнадцать лет пустых ожиданий. Этот худощавый мужичок давно принял, что его ребенка нет в живых, прошел все стадии утраты. И что делают они? Возвращают настрадавшегося родителя в тот самый кошмар на основании какой-то американской программки фотографий? – Для этого нам и нужна ДНК вашей дочери. Может быть, у вас сохранились молочные зубы или прядь волос Божены. Расческа или…

– Красивая, рыженькая, на мать свою походит, – не обращая внимания, произнес отец, пальцем очерчивая контур лица на фото. – Родинка на шее… У Божены была точно такая же. Это точно моя девочка.

– Юрий Анатольевич, я понимаю, как вам сейчас тяжело, но давайте не будем забегать вперед. Без экспертизы мы не можем утверждать, что эта девушка имеет хоть какое-то отношение к вашей дочери. Вы привезли материал для экспертизы?

– Да, здесь ее первые срезанные волосики. – Мужчина протянул конверт. – Где она? Я хочу ее увидеть. Я все понимаю, прошло много времени, она даже не вспомнит меня…

– Все не так просто. Эта девушка сейчас находится в розыске.

– Мне сказали, что вы нашли ее. Я не понимаю. Она здесь или… Объясните мне, где моя дочь!

– Юрий Анатольевич, я еще раз повторюсь, мы не можем с уверенностью говорить, что девушка на фотографии и Божена – один и тот же человек. Для этого нам необходимо провести экспертизу, – без толку повторил Афанасьев, указывая на фотографию подозреваемой. – Эту девушку зовут Олеся Одинцова. Было установлено, что личность подозреваемой фальшивая. – Он выдохнул, понимая, что сболтнул лишнее. Еще и на Шурика грешил, сам бы для начала научился держать язык за зубами – Вы должны понять…

– Вы сказали подозреваемой? – перебил Денисов. – Вы в чем-то подозреваете мою дочь? Это она жертва, ее забрали, держали, непонятно где, столько лет. И вы смеете говорить, что в чем-то подозреваете мою девочку? Да как у вас язык поворачивается!

– Нам известно, что Олеся Одинцова причастна к делу о похищении двух девочек. Ника и Вика, должно быть, вы слышали о них в новостях, – с сочувствием ответил следователь.

– Вы хотите сказать, что мой ребенок стал преступником? Быть такого не может! Божена и мухи не обидела бы. Она очень искренняя, чистая девочка. Она бы никогда не стала помогать похитителю, я уверен в этом! Моя девочка… – Мужчина за грудь схватился, побледнел, дыхание поверхностное, холодный пот на лбу. – Божена не могла…

– Юрий Анатольевич, вам нехорошо? – Афанасьев торопливо открыл окно в кабинете, укладывая перенервничавшего папашу на диван. – Шурик, «Скорую» вызывай, у нас здесь сердечный приступ.

Фельдшеры успели вовремя, забрали Денисова в больницу. Если бы у отца Божены в сумке не оказалось таблеток нитроглицерина с аспирином, все могло закончиться куда плачевнее. Заранее стоит предупреждать о проблемах с сердцем, поможет избежать нежелательных последствий. Афанасьев вздохнул, запечатывая конверт с волосами девочки в пакет для улик. Не стоило говорить, что Одинцова в розыске. Едва на тот свет невиновного человека не отправил. У него за плечами и без того немало неспасенных жизней, не хотелось бы становиться еще и причиной смертей.

– Звонили из больницы, с Юрием Анатольевичем все нормально. За ним понаблюдают пару дней, затем выпишут. – В дверном проеме показался силуэт Шурика. – Роман Михайлович, вы в порядке? Домой бы сходили, отдохнули…

– В порядке я, – пробубнил начальник, опуская взгляд в бумаги. – Некогда отдыхать, работать нужно.

– Товарищ капитан, позвольте спросить? – непривычно обратился подопечный. – Вы же из-за Макарова себя накручиваете? Найдем мы его, никуда не денется. Патрульные возле дома Алены Игоревны стоят, в роще березовой, у больницы. Объявится.

– Макаров, Макаров, – задумчиво произнес Афанасьев. – Найти-то найдем, не в этом дело. Не вяжется. Кукла еще эта в палате… Он слишком умен, чтобы так сильно облажаться. Хотел бы спрятать, мы бы не нашли.

– Думаете, его подставляют?

– Не знаю, Шурик, – он вздохнул, посмотрев на конверт с волосами девочки. – Еще и эти дети пропавшие. Сколько Макарову было, когда пропала Денисова? 20 лет. Молодой слишком. Выходит, он с Аленкой связался из-за болезни? Ерунда. Жену он любит, не сомневаюсь.

– По статистике, первые преступления совершаются как раз в этом возрасте. Да и если невиновен, зачем бежать?

– Первые преступления – это грабежи, драки, подглядывание за девчонками в душе. Изнасилование, убийство, в конце концов. Похищение сложнее, много переменных. Особенно если речь о детях. Здесь нужно готовиться, должно быть место содержания, возможность следить за жертвой. Двадцатилетнему студенту из общаги, даже с IQ под двести, сложно провернуть такое, не оставив улик, – покачал головой следователь, переводя взгляд на открывшуюся дверь. Молоденькая девушка с кудрявыми волосами, отдала честь, проходя в кабинет. – Что-то удалось найти?

– Товарищ капитан, отпечатки Макарова прогнали по базе. Пальчики всплыли в одном из старых дел, – ответила она, игриво улыбнувшись сидящему за столом Шурику. – Закрыто пять лет назад.

– Что за дело? – ухмыльнулся следователь, заметив, как парнишка краской залился.

– Утопленница, молодая девушка, возраст – двадцать – двадцать три года, точнее установить не удалось, как и личность. Тело долгое время оставалось в воде. Уголовное дело не заводили за отсутствием состава преступления. Следствие пришло к выводу, что это несчастный случай, – отчиталась сотрудница.

– А пальчики Макарова?

– Был найден неполный отпечаток пальца на резинке чулка с внутренней стороны. Дело вел Сизов, я распечатала документы, остальные материалы в архиве. – Девушка передала папку Шурику, намеренно поправляя волосы. – Я могу идти, товарищ капитан?

– Да, свободна. Спасибо, – кивнул следователь, дожидаясь пока молодая сотрудница покинет кабинет. – И что это сейчас было?

– Вы про что, Роман Михайлович?

– Дурачком мне тут не прикидывайся! Чтобы больше не видел ваши шуры-муры. Все личные отношения в нерабочее время. Это понятно? – строго посмотрел Афанасьев. Шурик голову в плечи втянул, понимая, что влип. Новенькая сотрудница с кудрявой копной волос с первого дня глазки строит. Дочка судьи, на стажировке здесь. Понравилась, только смелости набрался, в кафе хотел пригласить – начальство застукало. Не потерпит бардака в участке. Придется смириться.

– Так точно, товарищ капитан, – пробубнил он, шмыгнув носом от обиды.

– Ты поаккуратнее с ней. Отец ее узнает, за нужные ниточки подергает – со службы вылетишь. Я прикрыть не смогу. – Роман поднялся, сгребая куртку со спинки стула. – Съезжу к бывшей жене Макарова, по дороге документы из архива заберу. Ты к Сизову. Поспрашивай о деле поделикатнее, не дави. Меня он точно куда подальше пошлет.

Афанасьев остановился возле дома Алены Игоревны, открывая коробку с уликами. Неработающий телефон, сумочка, кошелек. Золотая цепочка с кулоном. Точно не ограбление, забрали бы все. Одежда целая, синяков, ссадин обнаружено не было. Нападение и попытку изнасилования можно исключить. Осень, скользко – могла упасть в воду, выбраться не получилось. Неудивительно, что Сизов пришел к выводу, что это был несчастный случай, возможно, он сам бы так решил, имея одни и те же данные. Сейчас странным кажется. Дату смерти указали лишь приблизительно, плюс минус два дня, как погибла Люся. Личность так и не установили – фоторобот по новостям крутили, никто не откликнулся. Да и отпечаток Макарова покоя не дает. По заключению судмедэкспертов, в легких жертвы была вода, то есть чулок – не орудие убийства. Хоть где-то Григорий не подозреваемый. Но он точно знал эту девушку, возможно, состоял с ней в интимных отношениях. Роман нутром чуял, что эти два дела связаны, интуиция подводила редко, значит, нужно копать глубже.

Он вышел из машины, окинул взглядом многоэтажный дом. Беспокоить в очередной раз Макарову совершенно не хотелось. Совесть грызла. Эта женщина и без того натерпелась. Пять лет назад он подвел их семью. Не нашел ребенка, мужа в психушку упрятал. До суда Алена ходила, просила за Григория, а Афанасьев отказывал. Считал, что ему нужна психиатрическая помощь. Может, и не ошибался ввиду того, как события развернулись. И все же не по себе.

– Опять вы? – Алена открыла дверь. Глаза уставшие. – Что вам еще нужно?

– Алена Игоревна, добрый вечер. Есть разговор, позволите войти? – Макарова нервно мотнула головой, приглашая пройти на кухню. – Простите за очередной визит.

– Чай будете? – не дала договорить она, зажигая конфорку. Мужчина молча кивнул, прекрасно понимая, что от его ответа мало что зависело. – Егор играет в соседней комнате, не хочу, чтобы он нас слышал.

– Я понимаю, – кивнул следователь, заметив собранные сумки возле спальной комнаты. – Вы куда-то уезжаете?

– Мы… – растерялась Алена, вынужденно кивнув. – Да. Мы с Егором хотели навестить мою сестру в Белоруссии. Она давно нас приглашала, все никак не выходило.

– Григорий едет с вами? – в лоб задал вопрос капитан. А в ответ увидел в глазах женщины раздирающую боль, разочарование и обиду. – Простите, я должен был задать этот вопрос. Он был здесь, так?

– Нет, – соврала она, не зная, зачем прикрывает бывшего мужа. Алена, обессилев, опустилась на стул, глядя в глаза Афанасьеву. – Он этого не делал. Гриша мог быть плохим мужем, мог совершать ошибки, но он бы никогда не причинил вред ребенку. Ни своему, ни чужому.

– Я вам верю, – он взял ее за руку. – Алена Игоревна, я понимаю, что сейчас вы мне врете, чтобы защитить бывшего мужа. Так вы делаете только хуже. Я действительно хочу помочь Григорию. На мой взгляд, его пытаются грамотно подставить. Своим побегом он только усугубил ситуацию. Если вы действительно хотите помочь, то должны все рассказать. Буду с вами откровенен, если Макаров виновен, он сядет. Но я даю вам слово: если нет, я сделаю все, чтобы докопаться до истины.

– Он приходил, – ответила нерешительно, опустив глаза в пол. – Просил, чтобы мы с Егором уехали из города на какое-то время… Не хотел ставить нас под удар.

– Григорий хотел поехать с вами? – уточнил следователь. Алена мотнула головой. – Почему он беспокоится о вашей безопасности? Это связано с тем, что Егор пропал с детской площадки? Я спрашиваю не для протокола, без прямой необходимости этот разговор останется между нами.

Женщина молча поднялась, доставая из стопки документов клочок бумаги.

– Когда похитили Егора, мне подкинули эту записку, – протянув листок, сказала она.

– «Это не ваша игра, господин Макаров. У каждой пешки свое место. Займите свою клетку, мальчик займет свою», – вслух прочитал Афанасьев. – Это почерк Ники Кирилловой. Значит, на момент похищения Егора девочка была жива. Алена, вы должны были отдать ее нам. Это важная улика.

– Должна? – она усмехнулась, явно на грани истерики. – Мой сын сейчас дома только потому, что я не сделала этого! Не смейте обвинять меня в том, что я выбрала свою семью, а не чужого ребенка! Вы не имеете никакого права.

– Простите, я не хотел вас обидеть, – мягко произнес Роман. – Выходит, что Григория заставили вернуться в госпиталь. Он говорил, почему сбежал? Может, ему кто-то помог? Любая информация пригодится.

– Нет, – немного успокоилась Макарова. – Он сказал, что должен спасти девочку и не допустит, чтобы с ней случилось то же самое, что и с нашей дочерью. Обещал, что мы сможем вернуться, когда весь этот кошмар закончится. Гриша не отступится, он пойдет до конца, несмотря ни на что. Наверное, поэтому он поставил точку…

– Поставил точку? Что вы имеете в виду?

– Он хотел, чтобы мы уехали вместе с Вячеславом. Я сказала, что мы расстались, думала, что мы еще сможем быть вместе, дадим друг другу шанс. Вот же дура… – Алена до крови закусила губы, стараясь собраться с мыслями. – Пять лет назад у него был роман с другой женщиной. Он признался, когда был здесь в последний раз.

Следователь достал распечатанный снимок утопленницы, показал Макаровой:

– Вам знакома эта девушка? Посмотрите внимательно. Снимок реконструирован с помощью компьютера, может отличаться в деталях. – Афанасьев дотронулся до ее плеча, стараясь немного поддержать. – Это очень важно.

– Красивая. Кто она? – дрожащим голосом спросила Алена Игоревна, словно не понимая, хочет ли знать ответ.

– Это мы и пытаемся установить. Эта девушка погибла пять лет назад. Григорий должен быть с ней знаком, – он ответил дипломатично, не желая упоминать всех подробностей.

– Хотите на него повесить еще одно нераскрытое дело? Да что с вами не так? – Алена подняла на него полные слез глаза, требуя ответа.

– Вашего мужа… Бывшего мужа никто не подозревает. Смерть этой девушки наступила от несчастного случая. На одежде погибшей обнаружены отпечатки пальцев, принадлежащие Макарову.

– На одежде?

– Внутренняя сторона чулка, – вынужденно признал Афанасьев.

– Вот оно что, – с болью усмехнулась Алена, отдавая снимок. – Выходит, это он с ней, так? Хватит. Меня это больше не касается. Я не знаю, кто эта девушка, и не видела ее раньше. Спросите у Гриши, когда найдете. Простите, мне нужно собираться, вечером у нас самолет. Вам пора.

– Я должен забрать записку, – понимающе кивнул Роман. Она безразлично махнула рукой, пряча слезы. – Алена Игоревна, простите, такая у меня работа… Я оставлю снимок девушки. Если что-то вспомните или Григорий выйдет с вами на связь, мой номер у вас есть. Хорошего вам пути.